Грандиозность того, что ей предстояло сделать, тяжелым грузом легла на плечи Нив. А от воспоминаний о боли, что охватила ее, когда она впервые использовала здешнюю магию – вытянув ее не из Солмира, а из самого Тенеземья, – ей захотелось развернуться и бежать обратно сквозь бесконечную тьму, покуда на пути не встретится хоть какой-то свет. – Это больно? – выдохнула она. – Вбирать твою магию. Делать важные вещи часто бывает больно, Королева Теней. Ты это знаешь. Она знала. Но больно будет не всегда. Еще один вздох колыхнул воздух. Магия во мне не привязана к основам этого мира. Она свободна. Она не отяготит твою душу подобно тому, как делает магия, забираемая напрямую из Тенеземья. – То есть это безопасно. В голове у нее разнесся смех. Ничто здесь не безопасно. Но это необходимо. Нив кивнула, хотя и не была уверена, что божество это увидит. И все же в горле у нее как будто застрял камень, а пальцы еще сильнее сжали осколок кости. – Сомневаешься? Не ожидал от тебя такого, Нивира. Темноту прорезал новый голос. Тьма перед Нив начала сгущаться, как прежде по воле Кальреса, и среди теней стал проступать образ. Более цельный образ человека, чем вышел у Кальреса, словно бы создававший его намного увереннее управлял магией. Прямо из головы у него росли на манер короны шипы, сильные плечи укрывала богатая пурпурная мантия, каштановые волосы блестели; под его красотой мельком проступал и скрывался облик истлевшего скелета. Нив никогда не видела его прежде. И все же точно знала, кто он. Вальхиор. Король улыбнулся. – Я полагал, что ты заколешь нашего божественного приятеля при первой же возможности. Тебе нравится магия. Тебе нравится контроль. И ты все это получишь, когда вберешь его силу. Она ничего не ответила и не шелохнулась. Оказавшись лицом к лицу с сильнейшим из богов, которых ее учили почитать, Нив исполнилась трепетом, предельно далеким от священного. В сознании у нее скреблось недовольство Змия, пронизанное искрами нечеловеческого страха, хотя страх этот бесконечно уступал ее собственному. Она подумала о том, чувствует ли его Король. И по душе ли ему это. Морок Вальхиора был более плотным и ясным, чем у Кальреса, и все же по краям он расплывался и непрерывно менялся. Лицо мужчины, череп, бесплотная пелена. Только резкая улыбка ни в одной из личин не покидала его губ, непозволительно сочных и чувственных для гниющего божества. – Ну разве ты не прелесть, – проворковал он, делая шаг сквозь бурлящие у его ступней тени. – Неудивительно, что ты вскружила нашему Солмиру голову. Вопреки ужасу, скручивавшему ей внутренности, Нив умудрилась изогнуть рот в ухмылке. – Мы нужны друг другу. Не более того. Вальхиор склонил голову набок и усмехнулся, на миг обращаясь скелетом. – Возможно, это правда. Ты ведь бросила его на милость Кальреса, а их встреча была далека от счастливого воссоединения. Вина снова запустила когти в ее грудь. Нив стиснула зубы, отгоняя чувства прочь. – Ты поняла, чем он занимался, и узнала обо всех его планах на твой счет? – спросил Вальхиор. – Он сделал тебя такой безжалостной? Там, на поверхности. – Он ничем меня не делал. – Нив крепче сжала кость бога в руке. Выдала ли она нечто важное, сказав это? Губы Короля растянулись в холодной улыбке, подтверждая, что выдала. – Интересно, – промурлыкал он. – Значит, вся безжалостность – твоя собственная. Его голос скользнул по Нив, взывая к глубинному страху, который она не давала себе вдумчиво изучать. Страху перед тем, чем она стала. И на что еще была способна. Она сминала свое естество так, что оно необратимо исказилось, и Нив пока не горела желанием выкраивать себя по-новому. – Осознание этого дарит свободу, Нивира. – Вальхиор был недостаточно телесным, чтобы вышагивать вокруг нее. Вместо этого он проявлялся среди теней в разных точках, то с одной, то с другой стороны, и тьма расступалась, давая ему место. – Все это стремление к добродетели только изматывает. Никто даже не в силах понять, что являет собой добродетель. И из такой неопределенной вещи мы делаем для себя оковы. – В сравнении с тобой все покажется добродетельным, – отозвалась Нив, но прозвучало это жалко. – Да ну? – Теперь он оказался перед ней, и очень близко. Нив напрягла все мышцы, чтобы не отпрянуть. – А я вижу добродетель в том, чтобы пытаться спасти тех, кого любишь. Чего бы это ни стоило. Она хотела возразить, но что она могла сказать? Нив была согласна, тени ее раздери. Согласна. Улыбка Вальхиора стала шире. – Мы выбрали схожие пути, Нив. Я пытался спасти свою дочь от Диколесья и от Волка. Пытался вернуть силу, что уберегла бы нас всех от богов, которых эта тюрьма рано или поздно не удержала бы. Разве можно меня за такое осуждать? – Король прекратил перемещаться и замер напротив нее. В его облике перестали проступать кости, оставляя в нем лишь красоту и царственность. – Это место было создано не для нас. Ты видела, как оно способно искажать. Разве можно осуждать нас за то, чем мы стали? – Это было необязательно. – Костяной кинжал в ладони Нив стал скользким от пота, так что она с трудом его держала. Холодный воздух касался ее липкой от страха кожи, вызывая дрожь. – Вам необязательно было вытягивать силы из Тенеземья и привязывать свои души к его магии до тех пор, пока вы не потеряли даже возможность покинуть ваше Святилище. Солмир же не стал. – Солмир, – прошипел Вальхиор, – поведал тебе не всю свою скорбную историю. Она это знала. Разумеется, знала. Но он не рассказывал, а она не спрашивала, потому что было слишком много дел и слишком много тревог и без того, чтобы подставлять плечо для излияния слезной повести падшего Короля, оказавшегося и ее похитителем, и единственным проводником домой. А еще ей не нужно было слышать обо всех его утратах. – Этот мир не создан существовать вечно. – Воздух вокруг Нив колыхнулся оттого, что Вальхиор склонился вперед. – И твой мир наверху тоже не в лучшем состоянии, не так ли? Убийства, алчность, воровство и жестокость. Заставляет сомневаться в пользе души как таковой. Но все было иначе раньше, когда у всех нас были общие страхи. Монстры вынуждают людей держаться вместе. А когда монстры оказываются богами, правителями, это еще лучше – пред лицом такого ужаса люди способны сплотиться даже крепче. – Ты пытаешься доказать, что стоит выпустить тебя и остальных в настоящий мир, потому что так будет лучше? – Я всего лишь рассуждаю, но да, полагаю, вышло бы недурно. – Вальхиор пожал плечами. – Столь многое можно решить за счет страха. Это превосходное орудие. Превосходный источник контроля. – Нельзя править силой страха, – выдавила Нив сквозь стиснутые зубы. – Благородное мнение, – признал Вальхиор, – но ничем не подкрепленное. Ты ничего не добивалась без помощи страха, покуда была королевой на поверхности, Нивира. И ты это понимаешь. Все твои действия и предпринятые шаги были возможны лишь потому, что каждый при твоем крошечном дворе тебя боялся. Все боялись того, на что ты способна в расстроенных чувствах и в горе. – В темноте разнесся полный неуместной теплоты смешок. – И тебе это нравилось. Разве злодеям не положено лгать? Насколько проще было бы, если бы он лгал. Мысли Змия по-прежнему свивались вокруг ее собственных, все еще напряженные, но уже без следов страха. Вальхиор едва обратил на Древнего внимание. Он ничего не мог сделать Змию в нынешнем облике, не мог убить его и вобрать его силу. Как не мог сделать ничего и ей самой – только говорить. Только проливать истину, будто кровь, оставляя Нив отчаянно зажимать раны. – Можешь говорить, пока воздух не кончится, – сказала Нив, вскинув подбородок и сжимая в кулаке осколок кости. – Я все равно сделаю то, ради чего сюда спустилась. Король отступил, широко раскидывая руки. – Я и помыслить не мог о том, чтобы мешать тебе, Королева Теней. – Титул он произнес медленно и нарочито. Оценил, как она вздрогнула. – Мы знаем, кто ты, – прошептал Вальхиор. – Знаем, зачем ты здесь. – Он склонился вперед, приблизился ртом к ее уху, и хотя эта слепленная из теней проекция не способна была ее тронуть, Нив все-таки съежилась. – И мы это приветствуем. – Нивира? Это был голос Солмира, заметно испуганный. Он донесся из тоннеля, ведущего к пещере, вместе с шорохом сапог по гладкому камню пола. Голова Вальхиора под мрачным венцом из шипов дернулась на звук. Нив решила, что он сейчас испарится, но его улыбка стала только благодушнее. – Наш заблудший Король, прямиком из отцовских объятий. Знаешь, Кальрес так ухватился за возможность повидаться с сыном. За право отвлечь его, чтобы мы смогли поговорить. Это было почти трогательно. Отвлекающий маневр. Она понимала, что их просто отвлекают, но, услышав прямое подтверждение этого – узнав, каким неожиданным способом это проделали, – она ощутила, как внутри все сводит от беспокойства. – Нив, ответь мне! – Казалось, что он уже бежит, мчится сквозь полую темноту. Короткая форма ее имени. Было по-прежнему странно слышать ее от Солмира. – Как мило и занятно, что он спешит к тебе, – прошелестел Вальхиор. – Этот мальчишка полон противоречий. – Он усмехнулся. – Осторожнее с ним, маленькая королева. Может, в холодную пору он тебя и согреет, но в конце концов сожжет. – Нивира Валедрен! – Исполненное мучительной тревоги, ее полное имя звучало как призыв. Тот, кто был предельно далек от образа рыцаря в сияющих доспехах, спешил ей на выручку. Хотя она бросила его в кандалах из теней, наедине с отцом-садистом. Проекция Вальхиора перед ней колыхнулась. – Засим я с тобой и прощаюсь, Нивира. – Края морока начали сжиматься, видимость красоты истаяла, обратившись гниющими костями, прежде чем и они поплыли туманом. – До новой встречи. И Нив осталась в пещере, громаднее любой, что можно было вообразить, совсем одна, за исключением бегущего к ней падшего Короля и древнего божества, желавшего умереть. Королева Теней. Голос Змия в ее голове прозвучал сдавленно. Прошу. Нив встряхнула головой и подавила дрожь в руках. Вес кости, гладкой и прохладной, придавал ей стойкости. Она повернулась, пошла сквозь темноту к Змию, и божество вздохнуло. Солмир все еще пробирался тоннелями; Нив слышала, как он ругается, скользит по камням и огибает раздутые трупы чудищ, встречавшиеся и ей. Она вытянула перед собой свободную от кинжала руку и шла так, пока ее ладонь не коснулась теплой чешуи, сухой и грубой. Присутствие огромной массы перед ней явно чувствовалось, размеры создания должны были потрясать рассудок, и Нив ощутила благодарность за то, что темнота скрывала божество от взора. Змий снова вздохнул, и тяжелый звук разлетелся во мраке и в ее сознании. Во мне не было доброты, сказало божество, не пытаясь исповедоваться или каяться. Просто отмечая факт. Я выполз из моря на сушу, стремясь уничтожать миры. И порой уничтожал. Для кого-то город – целый мир. Или деревня. Разум божества испустил нечто вроде горького смеха. Я делал воду ядовитой, поля – бесплодными, уничтожал огромные участки земли. – Как тебя называли? – Нив решила, что задать такой вопрос будет правильно. Ей казалось странным забирать чью-то жизнь, не спросив этого. Множеством имен. Змий шевельнулся, и в темноте разнесся рокот. Вероятно, наиболее подходящим твоему языку будет Мировой Змей. – Мировой Змей, – повторила Нив. Увереннее взялась за костяной кинжал. – Я надеюсь, ты… я надеюсь, ты обретешь покой.