– Непорядок, – заявляет строгим голосом. – Кофе нальёшь отцу? – Да, конечно. Вытягиваю белые фарфоровые чашки из шкафа, подмечая, что нужно будет непременно провести генеральную уборку и в нём. Папа усаживается за столом, сложив на его поверхность руки. Отворачиваюсь к кофемашине, ощущая частое покалывание на коже от увесистого взгляда. Потираю ладонями горящие щёки, поправляю ворот домашней футболки и внутренне пытаюсь настроиться на откровенный разговор. Мне практически двадцать три года, а я до сих пор реагирую на действия отца, словно маленькая нашкодившая девочка. Молчание в кухне удручающее, поэтому от всей души искренне благодарю производителей своего кофейного аппарата за то, что сэкономили на бесшумности. Располагаю чашку с кофе перед папой, беру свою и быстро падаю напротив. – Да… поразила дочь, – мотает головой отец, разглядывая меня как-то по-новому. Мои глаза ещё раз опускаются на отцовские руки. Они крепкие, сухие, всегда ухоженные и какие-то родные. Это не отнимает того факта, что мне стыдно. Стыдно как никогда. – Не знаю, что сказать, – говорю, не поднимая взгляд и в очередной раз проклиная Алиева. Я сама должна была все рассказать! Какого черта он впутался в мою семью? Никогда в жизни тебе этого не прощу! – Когда Руслан позвонил мне вчера вечером и попросил увидеться, я даже примерно предположить не мог, по какому существенному вопросу он готов приехать ко мне ранним утром. В субботу. Уж чересчур на него не похоже. Лучше бы у него башка разламывалась с похмелья или вчерашняя девица высосала весь мозг, пока облизывала. Ненавижу гада! – Я уже староват для таких новостей без соответствующей подготовки!.. – Прости, – быстро произношу, нервозно помешивая кофе ложкой. – Почему ты нам ничего не рассказала? – спрашивает пытливо. Пожимаю плечами. Пытаюсь вынудить себя пораскинуть мозгами. Рассказать родителям правду?! О нет. Даже сейчас не собираюсь. Питаю надежду только на то, что Руслан проявил порядочность и пропустил грязные подробности нашей единственной ночи. – Ты… – откашливается в кулак, а его скулы чуть багровеют. – Руслан ведь не совершил это насильно? – Не-е-ет, – говорю быстро, тоже заливаясь краской. – Как ты мог подумать что-то подобное? При всех своих несовершенствах Алиев бы никогда себе такого не позволил. И… наверное, правильным будет сказать, что определенное насилие было применено. Но совершенно не с той стороны, которую подозревает мой отец. Повиниться в этом – вогнать ему в спину длинный нож. Только в настоящее время до меня доходит, насколько мое поведение было неправильным, неуважительным в первую очередь к себе, к своей фамилии. Совершая вдох-выдох, набираюсь сил. Взрослая жизнь несет за собой немало определённых бонусов, но есть и вещи, которые обязательно нужно учиться совершать. К примеру, брать на себя ответственность за свои поступки. – Папа, – заявляю, наконец-то приподнимая глаза. – Я сама… сама во всем виновата. Я бы не хотела ворошить былое и, вообще пускать Алиева в нашу с Мией жизнь. – О чем ты? – хмурит брови отец. Его лицо становится злым, а жалящий взгляд таких же, как и у меня карих глаз, пробирается мне под кожу. – Что значит не пускать? Ты и так дел натворила. Твоей дочери три года, а она растет безотцовщиной при живом отце. Да, господи! Я думала об этом миллионы раз. Конечно, виновата. Но я ведь не могла иначе? – Мне сегодня звонил адвокат Руслана, – признаюсь отворачиваясь. Отец кивает. – Да, он мне говорил, что хочет оформить все документально. Кроме того, у него в планах сделать тебе предложение. Об этом мы с ним и беседовали. В меня словно яркая комета влетела. Он что сбрендил? Пускай до конца жизни развлекается со своими Кисками, а ко мне даже приближаться забудет. – В смысле, предложение? Какое? – спрашиваю отца, повышая голос. – То самое, – стучит он пальцами по столу и давит интонацией, а потом улыбается. – Я сказал, что принимать решение тебе. – Какое может быть решение? – уже кричу вспыхивая. – Папа, ты в своем уме? Это же абсурд. Но он словно не слышит. – Отставить базар! В целом, я даже рад, – произносит он, разглаживая пальцами морщины на лбу. – У моей внучки нормальный отец, а не какой-нибудь папенькин сынок-мажор с нефтяной скважиной. – Папа, – рявкаю вскакивая. – Не нужно говорить про Вову плохо. – А что тут говорить? Ты сама все видишь. Если честно, это нелепое противостояние отца с моим женихом уже изрядно наскучило. Они просто разные. Совсем. Папа строгий, категоричный, не терпящий возражений военный человек. Вова… Он дипломат, готов в любых обстоятельствах найти разумный компромисс и уступить. Но он не тряпка. И жесткому напору отца старается соответствовать. Из коридора слышится звук топающих ножек и в кухню залетает моя дочь с заспанными глазами и распущенными волосами. – Ю-ра приехал, – вопит Мия, бросаясь на деда. Усмехаюсь, рассматривая эту парочку. Потому что называть генерал-майора Юрия Всеволодовича Рихтера просто Юрой, есть право только лишь у моей мамы и моей трёхлетней дочери. Миюша по-деловому усаживается на колени к деду, и пока я подогреваю для неё стакан с молоком в микроволновке, повествует, как они вчерашним вечером играли с четырёхлетним Мироном Громовым. Отец следит глазами за ней еще внимательнее, чем обычно. Подхватывает взглядом каждый взмах кукольных ресничек. Выслушав долгую речь, грубовато целует детскую щечку и выговаривает: – Ну и глупый у тебя дед, малышка. Может и правда на пенсию пора? Столько вариантов перебрал, а слона-то и не заметил. Ты же копия твой папаша. Глава 6. Элина Терпеть не могу середину июля в городе. Все улицы покрываются тополиным пухом и разъезжать на машине без закрытых стекол и кондиционера становится невыносимым. Подъехав к ресторану Марио, где Руслан назначил сегодняшнюю встречу, поправляю короткий черный сарафан из тончайшего хлопка и исследую своё отражение в зеркале, встроенном в солнцезащитный козырек. Безупречные стрелки на глазах, чуточку румян и розовый насыщенный блеск на губах. Глянцевые темные волосы перебрасываю на одно плечо, чтобы выделить изящную шею. В салоне витает мой любимейший цветочный аромат от «Герлен». Я вся, от прямого пробора на голове до розовых ноготков на пальчиках ног, обутых в серебряные босоножки с тонкими ремешками определенно готова к встрече со своим прошлым. Подцепляю сумочку и решительно выбираюсь из машины. Окидываю взглядом входную группу ресторана, подмечая припаркованный рядом ультрамариновый «Ягуар». Он уже здесь. С нашей последней эпохальной встречи прошло чуть больше недели. Неделя! За которую Руслан лично даже не позвонил ни разу, только Арсений Рудольфович, его адвокат. На данный момент запущена процедура установления отцовства через суд. На тесте ДНК ответная сторона, слава богу, не настаивает, поэтому всё должно закончиться в ближайшее время и Алиев станет официальным отцом моей дочери. Дочери, которая ему, по всей видимости, вовсе не сдалась. Он даже не хочет с ней познакомиться. На сегодняшнюю встречу меня пригласил адвокат с пометкой «без ребенка». Обида за самого драгоценного человечка раздирает мою душу. Да, я виновата. Скрыла, обманным путем заставила поверить, что беременна не от него. Но при чем здесь Мия? Разве она заслуживает подобного наплевательского к себе отношения? В просторном холле приятная прохлада, которая тут же оседает мурашками на светлой коже. – Вас ожидают? – уточняет молодой парень-администратор, с заинтересованностью разглядывая моё лицо. – Да, – чуть улыбаюсь. – Я провожу вас. Яркое освещение ресторанного зала стреляет по глазам. Здесь не так много посетителей, учитывая раннее утро рабочего дня. За дальним столиком у окна нахожу высокую, темную фигуру. Руслан тоже замечает меня и тут же поднимается с места. На нем идеально сидящий строгий деловой костюм и белая рубашка с узким черным галстуком. Не здороваясь, присаживаюсь за стол и также мило улыбаясь, благодарю администратора, который, кажется, завис в вырезе моего сарафана. – Свободен? – цедит парню Алиев, раздраженно приземляясь на стул. – Большое спасибо Вам, Андрей, – читаю имя на бейдже и награждаю вниманием его обладателя. – Приятного отдыха, – отвечает он, сбегая.