У бабушки было две кладовки. Одна была в гараже для велосипедов. Там было тепло и светло и пахло маслом. Карин вспомнилось детство, когда она ходила к бабушке и дедушке не через парадный вход, а через гараж. Запахи тут будили ее любопытство. Ей также нравилось наблюдать за тем, как дедушка чинит велосипед. Надо спросить бабушку, можно ли забрать его ящик с инструментом. Карин заглянула в ящик с аккуратно уложенными инструментами. Она была первой внучкой, и дедушка многому ее научил. Дедушка обладал огромным терпением, но Карин унаследовала не его, а упрямство, которого у него тоже было с избытком. Карин уже и забыла, зачем они в кладовке, когда бабушка протянула ей ключ от чердака, где была вторая кладовка. Там вдоль всей стены лежали газеты. Бабушка взяла одну из покрытых пылью пачек. Это оказался «Хемметс журнал» от 1965 года. Карин пролистала, улыбнувшись советам по домоводству. Бабушка тоже рассмеялась. Просмотр этой макулатуры займет много времени. – Как часто выходили эти газеты? – спросила Карин. – Раз в неделю, если я правильно помню. – Пятьдесят два номера в год… и еще надо найти выпуски на 1963 год. В тот год Сири с Арвидом поженились. Час ушел на поиски газет, и в квартиру они вернулись уже ближе к десяти. Бабушка сделала новые бутерброды, а Карин пошла в душ смывать пыль. – Можешь остаться на ночь, если хочешь, – предложила бабушка. – Тогда мы сможем посмотреть газеты вместе. За это Карин и обожала бабушку. Несмотря на восемьдесят семь лет, та обожала приключения. Они начали просматривать журналы, откладывая в сторону ненужные. «Арвид Стернквист с дамой почтил вечер своим присутствием». Карин посмотрела на женщину на фото. Это была не Сири, а блондинка, похожая на Грейс Келли. Карин проглядела текст, но не нашла имени. Журнал она отложила в сторону. Еще через час бабушка сделала новую находку. – Карин, смотри! «Ситуация в индустрии перевозок отличная, и предприятие процветает», – сообщает Арвид Стернквист, приглашенный… Карин узнала фото. Она уже видела его с Фольке в газете. Но кое-что изменилось. Карин поднесла журнал к свету. На фото Сири и Арвид стояли рядом, но на том же самом фото раньше была другая женщина, блондинка. Кто-то изменил снимок. Но зачем? Все остальное было таким же Платье, фон, но кто-то приклеил голову Сири на место головы блондинки. Арвид смотрел на нее через годы. Выражение лица у него было озабоченное. На заднем плане видно было море… 9 Карин не заглядывала еще в бумажку, потому что Марита сказала, что там написано. Ей нужно позвонить жене Арвида Стернквиста и узнать имя его зубного. В том, что Сири так представилось, было что-то дьявольское, и к тому же она уже идентифицировала Арвида, зачем журналы зубного врача? Карин сунула бумажку в карман и достала мобильный. Обычно она заносила в телефонную книжку все важные для дела номера. Это значительно экономило время, особенно в машине. Потом она много думала о том, что было бы, если бы она прочитала ту бумажку. Голос у Сири был запыхавшийся, может, она работала в саду, а может, они с мужем были заняты чем-то более интересным. Карин вспомнила сцену, когда Сири просила не Вальдемара не теребить ей волосы. Сири извинилась перед кем-то по-английски, и потом поздоровалась с Карин. Карин сказала, что ей передали, что Сири звонила. – Я не звонила, – ответила Сири с плохо скрываемым раздражением. – Но мне сообщили, что жена Арвида Стернквиста звонила ранее и… В трубке замолчали. Потом Сири ответила: – Да, я звонил, но ничего важного, простите, но сейчас я занята. У меня интервью. С иностранной газетой. Карин подавила желание сказать ей о манипуляциях с фото. Возможно, это заинтересовало бы Сири, она бы не упустила шанса расквитаться с прежними соперницами. Поразительно, на что люди готовы ради внимания прессы. Но был вечер пятницы, так что Карин попрощалась, надела куртку и пожелала коллегам хороших выходных. Вернувшись домой на улицу Гамла Варвсгатан и вставив ключ в замок, Карин почему-то показалось, что она входит в чей-то чужой дом. Она вошла, не снимая обуви и куртки, и зажгла все лампы и включила музыку, чтобы одной ей не было так одиноко. Когда Карин убирала продукты в холодильник, в дверь позвонили. Посмотрев в глазок, она увидела только прижатую к стеклу ладонь. Кто-то проник в подъезд и теперь стоит под ее дверью. Карин взглянула на часы. Семь вечера. Карин никогда не открывала дверь незнакомым. В дверь снова позвонили. Может, это Йоран. Тогда она набрала номер Роббана и только после этого открыла. – Тада! – раздалось на лестнице, и Карин сжали в объятьях. Кия, старая подруга, приехала на день раньше, чем они договаривались. – Роббан, все в порядке. Хороших выходных, – ответила Карин. – Ой, прости, Карин, я не подумала. Ты приняла меня за преступника? – фыркнула Кия. – Входи, – пригласила Карин. – Соседка с ума сойдет, если услышит, как мы смеемся на лестнице. Она терпеть не может шума. Но от этих слов Кия только засмеялась сильнее. – Не важно, ты все равно переезжаешь, – громогласно сказала она, прежде чем Карин втянула ее в квартиру и захлопнула дверь. Чудесная Кия прошла с ней и огонь и воду и медные трубы. Ради Карин она оставила двух детей на попечение мужа, села в машину и поехала к Карин, чтобы поддержать подругу в трудную минуту. Карин разрыдалась. После разрыва с Йораном ей столько надо было рассказать. Занятая работой, она не могла думать о бывшем женихе. С другой стороны, у нее было время подумать в те шесть недель, когда Йоран был в море, так что теперь оставалось только плакать. Кия обняла подругу. – Боже, что у тебя играет за депрессивная музыка? – Эния. – И зачем ты ее слушаешь? Кия выключила диск и поставила «Юллене Тидер». Карин погасила лампы и зажгла свечи. Кия достала привезенное с собой вино и налила в два бокала. – Рагу по-креольски, – сообщила Карин, показывая на продукты на кухонной стойке. – О давно я его не ела. Вкуснотища. С чего начать? Карин продиктовала рецепт. Кия начала класть в кастрюлю оливки, колбасу, маринованный лук и сливки. – А тебя как дела? – спросила Карин. – Ох, – ответила Кия, – все о’кей, только сильно устаю. Встаю в шесть, готовлю завтрак, отвожу детей в сад, еду на работу, после работы забираю детей, готовлю ужин, сажаю детей смотреть «Болибомпу», укладываю их спать, и потом без сил падаю на диван. Йенс весь вечер играет в компьютерные игры. Что такое секс, я уже давно забыла. У меня нет сил. Карин рассмеялась и напомнила подруге, как было в прошлые времена, когда Кия могла валяться в кровати до одиннадцати утра. – Хорошие были времена. Но детей я ни на что на свете не променяю. Порой у меня возникает желание поменять Йенса, но пока я с этим справляюсь. Карин предоставила Кие свою кровать, а сам легла в гостиной. Но они все равно не заснули до двух ночи. Болтая и смеясь. После завтрака в субботу подруги составили список дел. Все вещи Карин из квартиры и чердака надо было вывезти. Кия взяла на себя гардероб. – Карин, серьезно, когда ты в последний раз надевала эту кофту? В руках у нее была серая вязаная кофта, которую Карин с трудом узнала. – Давно, но она очень теплая, – ответила она. – Бездомные будут рады, – констатировала Кия и отложила кофту в стопку, предназначенную на благотворительность. Вся суббота и половина воскресенья ушла на упаковку. Они болтали, выкидывали, перебирали и паковали. Яхта в тридцать два фута была не резиновой, и туда все не влезет. Пять коробок они с Кией отвезли в кладовку бабушки. В половину девятого вечером в воскресенье бабушка, Карин и Кия ужинали на лодке. Три пластиковых пакета с разными мелочами стояли под навигационным столом. Все остальное уже было разложено по местам. Ключи Карин, как было договорено, бросила в почтовый ящик. С занесенной над ящиком рукой она какое-то время стояла и вспоминала, как они с Йораном получили эту квартиру, потом открыла ящик и бросила ключи вниз. ⁂ После ее звонка он сразу пошел к велосипеду. Из всех его студентов за все годы она была самой сообразительной. Тогда ее звали Фрёкен Руландер. Она всегда думала самостоятельно и не боялась задавать учителям самые серьезные вопросы. Он очень обрадовался, когда она, как и он сам в молодости, решила стать судмедэкспертом, пошла по его стопам. А когда им потом пришлось работать в одном отделении, они стали еще ближе. Он хотел научить ее всему, что знал и умел, передать накопленный за годы работы опыт, а она, в свою очередь, помогала ему осваивать новые технологии и методы исследований, которые давались ей легче, чем ему. Это были взаимовыгодные отношения. Они брали и отдавали, обменивались ценной информацией, и помогали друг другу. Когда он вышел на пенсию, Маргарета заняла его место. Но пару раз в год она звонила и просила его зайти, когда ей попадался интересный случай. Иногда ей действительно важно было узнать его мнение, но чаще ей просто хотелось дать ему почувствовать себя нужным и важным. Потому что ей больше нечему было у него учиться. Теперь она была мастером, а он учеником. Маргарета открыла дверь и обняла бывшего учителя и коллегу: – Я и забыла, как ты стремителен. – Старая привычка. К тому же я только с Корсики, где ездил на велосипеде три недели. Он улыбнулся и поднялся за ней по лестнице с тростью в одной руке и велосипедным шлемом в другом. Дверь бесшумно закрылась за ними. – Вы с Йеркером разминулись. Криминалист, помнишь, он тебе всегда нравился, – сказала Маргарета и направилась к лифту, хотя обычно предпочитала лестницу. – Корсика, – протянул она. – Теперь понятно, почему ты не позвонил мне, когда газеты начали смаковать эту историю. Она на ходу начала рассказывать о теле, найденном на Патер Ностер. – Хамнесшер? – спросил пенсионер. Разве такое возможно, подумал он. После стольких лет. – Ты знаешь этот остров? Ах, да, у тебя же есть та старая деревянная лодка. Я и забыла. – Старая деревянная лодка? Это «Дракон» из африканского красного дерева. Построен в 1930 году! – фыркнул он. Маргарета протянула ему защитную одежду и открыла комнату в палату для вскрытия. Он осмотрелся по сторонам. – Как у вас тут удобно! Палата была светлой с большими окнами, с непрозрачными стеклами внизу, чтобы никто не мог заглянуть внутрь с улицы. Палата располагалась на первом этаже. Через окно видно было набухшие почки на ветках берез. Весна медлила, не зная, начинаться ей или нет. Тело лежало на одном из двух столов посреди палаты. Прихрамывая, он прошел по выложенному плиткой полу и замер перед столом. Он с удивлением разглядывал труп. Кожа обтягивала скелет. Жиры и жидкости трансформировались в воск и превратили покойника в мумию. В своих воспоминаниях он вернулся в жаркий августовский день сорок лет назад. Это было самое жаркое лето на людской памяти. Он никогда не забудет этот день. В тот день он сделал решающий выбор. Оставил много обещающую карьеру хирурга, чтобы стать судмедэкспертом. Никто из его окружения не был способен, почему он принял такое решение, а он не мог назвать истинных мотивов. В курсе были только Карл-Аксель. И Элин.