Черный лабрадор Бригитты нетерпеливо тянул поводок. – Погоди, милая, мама разговаривает. Сидеть. Собака недовольно взглянула на хозяйку, предложившую ей посидеть на промерзлой земле. – Сидеть, я сказала! – прошипела Бригитта. Черная собака принялась нюхать желтое пятно в снегу, никак не реагируя на приказы. – Я, кстати, вчера видела Диану в Гетеборге. Детей с ней не было. Они, что, в садик ходят? – спросила Бригитта. – Обычно да. Но вчера я с ними сидела, – сказала Сири. – Диана обедала с Вивекой Варнер, дочерью того самого Георга Варнера. Они хорошие друзья, Виви все время звонит Диане. Но видятся они редко, поскольку Виви живет в Стокгольме. Так или иначе, они обедали в Шёмагасинет. – Сири повернулась к Саре: – Жаль, что вы с Томасом меня не навещаете. Мне так скучно одной дома. – Томас много работает, а я… Плохо себя чувствую, – выдавила Сара, чувствуя, как в горле растет ком. – Могли бы позвонить, – обвиняюще заявила Сири. Сара хотела было извиниться, но сдержалась. Чего Сири добивается? – Ты тоже могла бы приехать к нам или поднять трубку и набрать номер. Сири закатила глаза. На лбу между бровями появилась складка. – Разве я не заслужила немного заботы? – спросила Сири, глядя на Бригитту. Потом повернулась Сара: – Мы всегда помогали нашим детям, были справедливыми и старались дать им хорошее воспитание. – Неужели? – спросила Сара. Она знала, что это не лучшее время и место, но давно уже пора было высказать все, что у нее на сердце. – Прости? – недобро сказала Сири. – Это справедливо помогать только трем из шести внуков деньгами на жилье? – спросила Сара. Вся краска ушла с лица Сири. Та повернулась к Бригитте. – Правда? – спросила Бригитта и хищно облизнулись в предвкушении отличной сплетни. – Да, Аннели и Томас в курсе. Очень мило, что вы помогаете Диане и Александру купить дом, но справедливым отношением к детям я бы это не назвала. А теперь мне пора… – Я… мне тоже пора… – выдавила обычно разговорчивая Бригитта. Сара никогда еще не видела ее такой растерянной. Легкой походкой она свернула с улицы Фредрик Баггесгатан. У нее с плеч словно груз сняло. Женщины с круглыми глазами долго провожали ее взглядом. ⁂ Спустя двадцать минут по окончании встречи в кабинете Карстена Карин и Роббан уже были на пути в Марстранд. Фольке остался за своим столом на пятом этаже полицейского управления. Это решение было оптимальным для всех. Роббан вел машину и широко улыбался. – Как здорово, что ты догадалась записать разговор. Умница. – Спасибо. Ты меня понимаешь. В отличие от Фольке. – Фольке любит последовать инструкции, ты же знаешь. – Следовать или последовать? – переспросила Карин, и оба расхохотались. – Слушай, раз Сири с Арвидом не были женаты, может, стоить проверить, не был он женат на ком-то еще? У него же было обручальное кольцо. Кому понадобилось снимать его и подменять? Ингер из пастората обрадовалась звонку. Это дело ее заинтриговало, и она пообещала все разузнать и перезвонить. Карин так и видела перед собой, как Ингер сбегает из скучного кабинета, какие бывают в пасторатах, и спешит в архив изучать пыльные церковные книги. Карин даже стало немного совестно, что она попросила посмотреть все тома с 1960 по 1965 год. По дороге они заехали в Макдональдс Драйв в Кунгаэльв. Роббан попросил два кофе – одно с двойной порцией с молока – Карин даже не пришлось напоминать – и два яблочных пирожка. Она пригубила кофе, и тут зазвонил мобильный. – Это Дорис. Дорис Гренлунд из такси… Женщина замолчала, давая Карин вспомнить. – Прости, что я тебя беспокою, но никто меня не слушает… Карин усиленно напрягала память, пытаясь сопоставить возмущенный голос с одним из знакомых лиц. Наконец, она поняла, что звонит соседка Марты Стридбек, женщина в инвалидном кресле, которая подвозила Карин на такси. – Ничего страшного, – заверила ее Карин. – Что-то случилось, но никто мне не верит. Все думают, что я к старости выжила из ума и не воспринимают меня всерьез. – Но что случилось-то? – Марта. Что-то случилось с Мартой. Мы всегда вместе решаем кроссворды. – Дорис, объясни так, чтобы я поняла. – Да-да, – взволнованно продолжала Дорис. – Мы с Мартой всегда вместе решаем кроссворды по понедельникам. Обычно у меня дома, а когда я у дочери, я звоню Марте и мы делаем это по телефону. И так каждый понедельник все последние годы. Такая у нас традиция. – И? – Но Дорис не отвечает. Я звоню, и она не берет трубку. – Может, она вышла? – предположила Карин. – Никогда. Она никогда бы это не пропустила, – ответила Дорис. На заднем плане раздался голос. – Мама, милая, кому ты звонишь? Видимо, это была дочь Дорис. – Ты должна мне поверить. Что-то случилось. Прости, Карин, но я никогда не стала бы беспокоить полицию без серьезной причины. Я волнуюсь за Марту и не могу проверить, все ли с ней в порядке. Что, если она вышла за дровами и поскользнулась? Карин подумала о скользких шиферных плитках перед сараем Марты. – Не волнуйся, Дорис. Я съезжу проверю, – заверила старушку Карин. Несмотря на то, что Карин с Дорис встречались лишь однажды, у той сложилось впечатление, что эта женщина не будет тревожить полицию по пустякам. Бабушка Карин тоже скорее умерла бы, чем стала беспокоить кого-то. Вот почему она заверила старушку, что при первой же возможности заедет к Марте, но на всякий случай не стала сообщать, что направляется на Марстранд. Она также пообещала позвонить, как только что-то узнает. Одензее, Дания, 1964 год Сын родился в Одензее. Он был совсем крошечный. 2,6 кило. Сири даже не взглянула на младенца, попросив медсестер унести его. Она не хотела держать «это» в руках, не хотела думать об «этом» как о нем. Двое детей родились в ту ночь в датском роддоме. Девочка и мальчик. Ночью случилась страшная гроза, какой еще не видывал остров Фюн, и все электричество отключили. Тремя днями позже в дом пришла бездетная пара. Мужчина протянул руку младенцу, и крохотный кулачок сжался вокруг его пальца. Сердце забилось быстрее. Он взял ребенка и прижал к груди. Пара забрала мальчика домой и воспитала как собственного сына. Спустя месяц после родов Сири удалось кое-как восстановить фигуру, и она села на поезд, идущий в Швецию. Бликстен встречал ее на вокзале, но все изменилось. Что-то в их отношениях треснуло. Никогда больше Сири не позволит мужчине взять контроль над ее жизнью. С этого момента она будет думать только о себе и о Диане. 18 Рыбак Ингве Янссон сильно горбился. Видно было, что он всю жизнь провел на борту рыбацкой лодки, перегибаясь через перила, чтобы вытащить сети. Лицо его огрубело от солнца и ветра, но для своих лет – Карин дала бы ему больше 65 лет – он выглядел довольно бодро. Сильный и жилистый, он приветливо улыбался, а голубые глаза видели человека насквозь. Карин знала, что жизнь рыбака не такая мирная, какой кажется со стороны. Пока солнце светит и ветерок ласкает кожу, еще все хорошо, но когда море штормит, а сумерки стремительно сгущаются, а ты еще не успел собрать все снасти… Тяжелая работа рыбака требует умения быстро принимать решения. Это Карин, самой владевшей яхтой, было хорошо известно. Когда работаешь один, нужно все держать под контролем: следить за погодой, помнить, где у тебя заброшены сети и расставлены клетки для лобстеров и раков, и чувствовать, когда их пора переставить. Лодка Ингве стояла в Фискехамнен, но сам он сидел в сером сарайчике с табличкой «Офис». Рейдар, занимавшийся прокатом и продажей байдарок, заглянул на кофе. Сезон еще не начался, и в будни у него практически не было работы. – Я направлялся в Люкту… – начал рассказывать Ингве после вопроса Роббана о том, где было найдено тело.