– Ах да, я совсем про это забыла. Марта украдкой оглянулась назад, но от Карин с Роббаном это не ускользнуло. – Может, вам стоит позвонить Дорис и успокоить ее, – предложила Карин. – Не знаю, есть ли у меня время, – ответила Марта. Архимед появился на пороге дома. Внутрь он входить не стал. Карин удивилась такому поведению. – Спасибо, что зашли, – Марта практически выставила их за порог и захлопнула дверь. По дороге к калитке, Карин растерянно оглядывалась на дом. – Это про нее ты говорила, что она была с тобой мила как бабушка? – спросил он. – Да, но, кажется, мне придется поменять свое мнение. – Я должен сказать, что моя бабушка куда гостеприимнее. – В нашу прошлую встречу она была совсем другой. Может, ты ей не понравился? – пошутила Карин. В ту же секунду она поскользнулась на плитке и шлепнулась на попу. – Бог наказывает тех, кто говорит неправду, – пошутил в ответ Роббан, помогая ей подняться. – Серьезно, ей не терпелось от нас избавиться. Думаешь, это она распотрошила комод? – Нет, но что мы можем сделать? Вернуться? – спросила Карин, стряхивая снег с джинсов варежками. Карин с Роббаном зашли в ресторан Хамнкруген и присели за столик с видом на Марстандсэн. Только они начали есть, как позвонил Фольке. – Вы где? – Что ты имеешь в виду, говоря «где»? – спросил Роббан. Карин сразу поняла, кто звонит. – И зачем звонишь? Дать мне шведский урок? – Тебе он не помешает. И надо говорить «урок шведского», а еще лучше «урок шведского языка». Нет, я звоню, потому что Карин собиралась встретиться с Маргаретой в три, а вы еще в Марстранде, так что, видимо, мне придется поехать. – Да, мы задержались, но постараемся подъехать. Езжай первым, а мы присоединимся. Так хоть кто-то будет вовремя. Из трубки послышался вздох Фольке. Роббан закончил звонок. Снег на штанах Карин растаял, и вся левая сторона была мокрая и холодная. Она пошла на лодку переодеться, а Роббан пошел за машиной. Карин обещала напоить его кофе перед отъездом в Гетеборг. Она присела на стул перед навигационным столом, чтобы снять мокрые штаны. В лодке было на удивление тепло, хотя печку она выключила утром. Голова гудела от мыслей. Стен, полицейский на пенсии, и священник Симон братья. Сири никогда не была замужем за Арвидом. Тело в гавани. Карин провела пальцем по шхерам вокруг Патер Ностер. Названия можно было считать условными, поскольку в девятнадцатом веке картографов сюда присылали из Стокгольма. Местные жители сообщали названия островов и шхеров на местном диалекте, а столичные картографы записывали как поняли. До сих пор люди пользуются старыми названиями, которых не найдешь ни на одной морской карте. Только недавно маяк, значившийся на карте как Берлин, вернул свое истинное название «Баррлинд». Леверн, Скутесшер, Элловен, Поттан, Шетхасен, Сюстрарна… Что-то привлекло ее внимание. Карин привыкла доверять своей интуиции. И интуиция подсказывала ей… С палубы раздался шум – это Роббан так поднимался на борт. В другой ситуации Карин крикнула бы ему, что на борту нужно быть осторожным, а не топтаться, как слон, но она была слишком взволнована, чтобы сейчас отвлекаться на мелочи. – Простите, фрёкен, здесь подают кофе? – спросил Роббан, игриво приподняв бровь. – Погоди! – попросила Карин. Она напрягла мозг и прижала руки к глазам для лучшей концентрации. – Неважно себя чувствуешь? – спросил Роббан, закрывая дверцу. – Минутку, подожди… Леверн, Поттан, Элловен, Сюстрарна… Что-то всплыло наружу из глубин подсознания. «Сюстрарна Элловен» было написано на обратной стороне снимка в спальне Марты. Так точно. Это не было фамилией, это название острова. «Сюстрарна» – это две шхеры к северу от Патера Ностера. А Элловен маленький островок к югу от Сюстрарна.[13] – Смотри! – показала на морскую карту Карин. Она взволнованно рассказала Роббану о фотографиях, которые рассматривала у Марты. – Ничего страшного, – сказал Роббан, – все нормальные люди решили бы, что речь идет о фамилии женщин, а не названии острова. – И тот, кто подписывал фото, прекрасно это знал. Смотри, – она показала на карту. – Между Сюстрарна и Элловен ничего нет. Только вода. Глубина пять метров. Вопрос что там лежит на дне? И к тому же у нас есть мертвый ныряльщик. – Ты права, конечно, нам стоит вернуться к милой и гостеприимной Марте Стридбек и спросить ее. Если повезет, она угостит нас кофе, но я бы на это не рассчитывал. ⁂ Марита вернулась в здание полиции после обеда. Заглянув в холодильник, она поняла, что его давно пора почистить. Несколько пластиковых контейнеров успели заплесневеть. Но сразу приняться за дело Марите помешал переводчик с польского. Это был невысокий мужчина в меховой шапке. Под шапкой обнаружилась лысая макушка, такая гладкая, что можно было смотреться в нее как в зеркало. А на левой стороне головы у него было большое родимое пятно, напомнившее Марите о Горбачеве. – Петр Загорский, – представился он. Рукопожатие было теплым и крепким, а взгляд любезным. Он поблагодарил за кофе и проследовал за Маритой в комнату для переговоров, чтобы перевести разговор, записанный Карин на мобильный. Спустя полчаса Марита заглянула к Карстену. – Обнаружилось что-нибудь интересное? – спросил Карстен, впрочем по лицу Мариты ответ и так был понятен. Лицо у нее было все красное, к груди прижат блокнот. – Слушай! Четверо вышли на лодке в ночь с субботы на воскресенье. Двое имели водолазное снаряжение. – Нашли что-то? – Скорее потеряли. – Мужчина по имени Павел видел, что вернулись только трое. Один водолаз пропал. – Может, сошел на берег? – Поляки тоже обсуждали такой вариант, но сошлись на том, что экипаж от него избавились. Имен не упоминали, кроме одного человека по прозвищу то ли Гроза, то ли Молния. Поляки решили, что с четвертым… по имени Маркус… они расправились, – сообщила Марита, поглядывая в бумаги. – Итак, у нас есть пропавший водолаз. – И утопленник. – Звучит так, словно это один и тот же человек. Ты, кстати, не в курсе, куда Фольке подевался? – Понятия не имею. Хотя нет. Он поехал к судмедэкспертам. Попробуй позвонить на мобильный и спроси Карин и Роберта заодно, не знают ли они кого по прозвищу Молния. Отдав команду, Карстен вернулся к экрану компьютера и продолжил писать имейл. ⁂ Путте не знал, сколько он пролежал в чулане под лестницей, когда дверь наконец открылась. Свет был таким сильным, что он вынужден был зажмуриться и разжимать веки постепенно. Он растерянно рассматривал две фигуры в проеме двери. При свете он также не мог не посмотреть на свои руки и не поразиться тому, что связаны были особенным морским узлом. Только один человек умел вязать такие узлы. Карл-Аксель Стрёммер. – Зачем вы так? – возмутился Путте. – Это какой-то розыгрыш? – Пер-Уно, для начала мы хотим извиниться за эти крайние меры, но у нас не было другого выхода. Окажи нам любезность и выслушай то, что мы хотим сказать, и после ты свободен. Две тетушки, подумал Путте, но тут же поправил себя. Тетушки не похищают людей. Ведьмы. Худшие из худших. Одну он узнал. Она угощала его медовыми карамельками на пароме. Чертовы карамельки. Что она туда подмешала. Путте попытался вспомнить ее имя. Марта. Марта Стридбек. Он попытался почесать связанными руками голову. Она раскалывалась от боли. – Слушай внимательно, – сказала пожилая женщина со светлыми волосами и представилась. Элин Стернквист. Боже мой. Элин была сестрой Карла-Акселя, которая пропала во время прогулки на лодки сотню лет назад. Как такое возможно? Как ей удалось выжить? И что ей от него надо. – Вы с Анитой в опасности. Они давно уже следят за вами, поэтому мы вынуждены были похитить тебя, чтобы не вызывать подозрений. – Премного вам благодарен. И кто это «они»? – поинтересовался Путте. – Что вы вообще такое несете? Элин с Мартой переглянулись и начали рассказывать. Всю правду. Они проговорили всю ночь, а на следующий день Путте позволили позвонить Аните, но попросили четко следовать инструкциям. – Привет, Анита, это Путте. Прости, с прогулкой на лодке ничего не выйдет. Планы поменялись… мне нужно на встречу. Он сам слышал, как фальшиво это звучит. Каждый, кто хоть немного знал Путте, сразу догадался, что он лжет.