– Мы пока даже не знаем, признали ее мужа виновным или нет. Хотя, как сказал вчера вечером Ник, какая разница? Она умерла почти сто лет назад. Этот суд состоялся так давно, что о нем уже никто не помнит. – Адди помнит, – улыбнулся Саймон. * * * Когда поздно вечером Кейт устроилась под толстым пуховым одеялом, ее мысли путались. Трудно осознать все события этого дня. Газетная статья подтвердила, что женщина из снов существовала на самом деле и, возможно, убита. От этого внутри Кейт все перевернулось, и ее не успокоили ни сытный ужин, ни хорошее вино, ни общение с самым близким человеком. Она никак не могла выбросить это из головы. Ей стало трудно дышать с тех пор, как она увидела эти фразы черным шрифтом на газетной странице, эти мутные фотографии. Они подтверждали существование Адди и тот факт, что ее смерть привела к «Процессу века». Кейт взбила подушку и повернулась на бок, но все равно не могла избавиться от этих мыслей. Неужели Саймон прав? Неужели ее сны и внезапное появление тела Адди как-то связаны с убийством и судом? Кейт точно не знала, но всякий раз, когда она думала о том, что Адди мог убить муж, ее охватывало непонятное чувство. Это казалось просто невозможным. В своих снах она чувствовала, что между ними такая любовь… Трудно представить, что эта любовь увянет и все закончится смертью. Раздумья Кейт прервал Саймон, просунув голову в комнату. – Как наши дела? – поинтересовался он. – Наши дела просто прекрасно, – рассмеялась Кейт. – Я иду вниз поговорить с Джонатаном по «Скайпу», – сообщил он. – Если что-то понадобится, просто крикни. Кейт уютно устроилась в постели и уже чувствовала, как веки слипаются. – Наверное, не буду кричать, потому что вот-вот засну. – Давай подоткну одеяло, – предложил Саймон, натягивая одеяло ей до подбородка. Чмокнул ее, погасил свет и прикрыл дверь. Кейт закрыла глаза и осталась наедине со своими мыслями. Она обнаружила, что стоит посреди большой комнаты. Кейт узнала ее почти сразу: бальный зал на третьем этаже дома Гаррисона. Но все выглядело совсем не так, как наяву. Зал чище, новее. Все ставни нараспашку, окна свежевымыты. Комнату освещали свечи – Кейт видела их отблеск в оконных стеклах. Странно, – подумала Кейт. – Кто-то прибирался здесь всю ночь напролет. Саймон? Зачем? И тут до нее дошло. А, я же сплю. Потом она услышала голоса. Разговоры и смех. Звон бокалов, стук высоких каблуков по паркету. В зале полно людей. Вечеринка? Кейт очень хотелось обернуться и посмотреть, что происходит, но она не могла отвести взгляд от окна. Ощутила легкое дуновение на лице и заметила, что некоторые окна тоже распахнуты. Из них открывался впечатляющий панорамный вид, но тоже совсем не такой, какой она помнила. Кейт видела дорогу до самой гавани, где-то далеко лениво плыли два огромных корабля, а у городской пристани кучковались маленькие лодочки. Толпы людей на улицах сновали по магазинам. У гавани тоже собралось много народу. Кейт заметила группу молодых людей – семейные пары, решила она, – наслаждающихся пикником на траве на пригорке с видом на озеро. Деревья оделись в зеленую листву, повсюду росли цветы, а закатное солнце окрашивало небо в розовые и пурпурные тона. Какой чудесный день, – подумала Кейт. – Наверное, лето в разгаре, туристический сезон. Она высунулась в окно, чтобы получше рассмотреть. Город был гораздо меньше, чем на самом деле. Там, где должен находиться ресторан «Фламинго», весь квартал занимало здание, похожее на склад. И книжный магазин исчез, и аптека. На их месте раскинулось поле с огромным указателем «СВЕЖАЯ ГОЛУБИКА! ВЫБИРАЙ САМ!». «Кафе на пристани» у самой воды тоже куда-то делось. Рядом стояло двухэтажное промышленное здание. Кейт заметила вывеску на стене, но не сумела прочесть целиком, разобрав только слово «РЫБА». Она не увидела ни антикварных лавочек, ни картинных галерей. Магазины были, но другие, незнакомые Кейт. Вот бакалейная лавка, вот что-то похожее на ресторан, а там что – скобяная лавка? Она не смогла разобрать остальные вывески. На месте квартала знакомых Кейт величественных викторианских домов между особняком Гаррисона и центром стоял один-единственный крошечный дощатый домик с ветхим крыльцом. Хотя он выглядел убого, Кейт обратила внимание на великолепный сад, занимавший как будто сразу два участка. Она разглядела стебли кукурузы, подсолнухи, салат-латук, бобы и другие овощи, созревающие на солнце. Красота, – подумала Кейт. Она заметила, что дороги немощеные, грунтовые, а на месте городских кварталов – нетронутые луга. Змейками тянулась череда приподнятых деревянных тротуаров, чтобы местные леди и джентльмены не запачкали подолы платьев и брюки в уличной грязи. Озерный берег выглядел суровым и диким. Пейзаж будто доминировал над простенькими домиками. Только когда Кейт присмотрелась повнимательнее к людям на улице, до нее дошло. Длинные платья, костюмы-тройки, шляпы-котелки, зонтики. «Форды» модели «Ти» [23]. Повсюду лошади у коновязей. Ни одного мобильника, ни одной линии электропередачи, ни звуков музыки. Кейт видела в окно Уортон примерно 1910 года. Другие ее сны тоже были реалистичными и подробными, но не до такой степени. Разумеется, из тех сновидений она кое-что узнала про Адди, но почти ничего – об ее окружении. А этот сон перенес ее в Уортон столетней давности. Кейт пришла в восторг, стараясь запомнить все до мельчайших подробностей. Я должна ничего не забыть. Господи, пожалуйста, помоги мне ничего не забыть. – Красивый вид, не правда ли? – вывел Кейт из задумчивости чей-то голос. Она оторвалась от окна и резко обернулась. – Да, действительно, – ответила Кейт, но каким-то чужим голосом. Она изумилась, увидев своего прадеда Гаррисона Коннора – такого же молодого и энергичного, как на фотографии, найденной Кейт в этом самом зале. Коннор был в смокинге. Когда их взгляды встретились, Гаррисон искренне улыбнулся. Лишь тогда Кейт рассмотрела целую толпу у него за спиной. Женщины в платьях в пол, мужчины в смокингах. Зал был полон огней, музыки и смеха. Кто-то танцевал, другие собирались группками, пили коктейли и болтали. Между ними сновали слуги, предлагая на подносах выпивку и закуску. Кейт опустила взгляд на подол своего платья из зеленой тафты и почувствовала, как оно царапает ей ноги. – Я так рада, что вы пригласили нас на праздник. Это просто чудесно, – услышала Кейт собственный голос. – Брось, Адди, я же знаю, ты не любительница таких развлечений, – хихикнул Гаррисон и взял ее под руку. – И все равно я рад, что ты пришла. Кейт почувствовала, как улыбается ему. – Я принес это из подвала специально для тебя. – Гаррисон протянул ей бокал с вином. – Знаю, мартини, который подают сегодня, не в твоем вкусе. Поэтому я совершил набег на личный винный запас. Французское вино. Подумал, тебе понравится. Кейт улыбнулась, поблагодарила его, поднесла бокал к губам и попробовала вино – прохладное, перекатывающееся на языке. – Восхитительно, Гаррисон, спасибо, – сказала она. – Твой муж – счастливчик. – Гаррисон поднял свой бокал. – Мне кажется, он не до конца понимает, как ему повезло. У него удивительная жена. Кейт посмотрела в другой конец зала и увидела мужчину, о котором говорил Гаррисон. Мужа Адди, Джесса Стюарта. Она узнала его и по своим снам, и по фотографии, и по газетному репортажу из зала суда. В нем было столько красоты, столько жизни. При свете свечей этого сверкающего бального зала смокинг сидел на нем как влитой, словно Стюарт родился в нем. Джесс, окруженный со всех сторон красивыми женщинами, держал бокал с мартини. Он сказал что-то, чего Кейт не расслышала, и женщины расхохотались. – Вряд ли я такая уж удивительная. – Кейт почувствовала, как улыбается и качает головой. – Джесс обожает эти вечеринки. Сам видишь: он душа компании, как обычно. А я жмусь в уголке. Никогда не знаю, что нужно сказать. – Сказать? Дорогая Адди, да тебе и не нужно ничего говорить, – улыбнулся ей Гаррисон. – Ты самая очаровательная женщина в этом зале, даже если не произносишь ни слова. Но я понимаю тебя. Иногда мне тоже хочется просто стоять у окна и смотреть на гавань, а не развлекать гостей. – И кто у нас здесь? Опять парочка тихонь? – Селеста подкралась к мужу и прошипела: – Гаррисон, вернись к гостям! Адди, ну почему ты вечно не как все? Не будь такой занудой! А затем упорхнула прочь, смешавшись с гудящей толпой. – Что ж, ты слышала. – Гаррисон улыбнулся Кейт. – Да исполнится ее воля. Кейт почувствовала, как берет его под руку, и они направились к мужу Адди и его женщинам. – Джесс, старина, прости, что всецело завладел вниманием твоей очаровательной жены в этот вечер, – произнес Гаррисон слишком уж небрежным тоном, одновременно впиваясь в Джесса взглядом. – Ты, наверное, уже потерял ее. – Адди! – Джесс обнял ее и поцеловал в щеку. От него пахло алкоголем. Он пьян? Кейт показалось, что да. – Дорогая, познакомься с моими старыми подругами. Салли Рид, Клара Торсон и Хелен Боннет. – Он указал на стоящих рядом ослепительно красивых дам. – Я знаю этих девушек с первых дней учебы в университете. Они приехали из города на выходные. Не успела Кейт ответить, как одна из красавиц заговорила: – Очень рада знакомству, миссис Стюарт. Салли Рид оскалила зубы – Кейт предположила, что это была улыбка – и протянула руку. – Мне давно хотелось встретиться с той, на ком женился наш Джесс. Две другие женщины захихикали. – Мы все не сомневались, что именно Салли заманит его к алтарю, – заявила одна из них. – В университете они были весьма близки. Снова смех. – Мы так удивились, когда Джесс вернулся в город и объявил о помолвке, – подхватила другая. – Наверное, вы какая-то особенная, если сумели завоевать его сердце. От их ехидства у Кейт побежали мурашки. Ей очень хотелось поставить их на место несколькими тщательно подобранными словами, но она не могла говорить. Только переводила взгляд с одной на другую и снова на мужа. Глаза щипало от слез. Салли Рид широко улыбнулась, положила руку Джессу на плечо, наклонилась и что-то шепнула ему на ухо, не сводя глаз с Кейт. Кейт безошибочно определила: жест Салли был жестом собственницы. – Да, но это все далеко в прошлом, девочки, – ответила Салли. Кейт снова уставилась на нее. – Теперь Джесс – солидный женатый мужчина с горячо любимой женой! Прямо на глазах Кейт все начало исчезать. Салли медленно испарилась. Когда свечи погасли и в зале стало темно, исчезли и остальные гости. Деревянные панели, полы, двери и даже окна начали стареть, желтеть, трескаться, в одно мгновение покрываясь десятилетними слоями пыли. Она увидела, как в угловую башенку врывается мужчина с диким воплем, напоминающим предсмертный крик раненого зверя. Эта картинка быстро сменилась другой: играющий на полу ребенок вырастает на глазах и забрасывает свои игрушки. В камине зажегся и сразу погас огонь. Возникали и исчезали колонии пауков; рождались, сновали и умирали мыши; открывались, закрывались и заколачивались навсегда окна. Все это промелькнуло перед Кейт за одну секунду. А потом случилось то же, что и в прошлый раз, когда она была маленькой: воздух словно высосали из комнаты. Кейт не могла дышать. – Что происходит? – воскликнула она, хватая воздух ртом и падая в темноте на пол. – Помогите! – Кейт! Очнись, милая! Она пришла в себя в объятиях Саймона в темном пыльном бальном зале. Кейт уставилась на кузена дикими глазами. Она впала в ступор. Она так отчетливо помнила, каким видела бальный зал всего несколько минут назад – новым, красивым, сверкающим огнями. И какой резкий контраст с этим же залом сейчас – пыльным, заброшенным. На мгновение она зависла между двумя мирами, не понимая, где явь, а где сон. – Саймон? – прошептала она. – Идем. – Он помог ей подняться. – Идем отсюда. Они не заметили парящую в углу зала темную фигуру, которая превратилась в струйку дыма, а потом исчезла. Вскоре они добрались до комнаты Кейт. Она залезла обратно в постель, а Саймон принес из бара коньяк. – А теперь расскажи, что случилось, – попросила она. – Как я попала наверх? – Я пришел проведать тебя несколько минут назад, но тебя не было, – объяснил Саймон. – Подумал, что ты могла спуститься на кухню или в бар, и пошел туда, но заметил: дверь в конце коридора открыта. Поднялся по лестнице и увидел, как ты стоишь в центре зала. Просто стоишь. По-моему, ты делала это во сне. – Никогда не страдала лунатизмом. – Кейт пригубила коньяк. – Все когда-то случается в первый раз.