Она устремилась к выходу, рывком распахнула дверь и вышла на террасу. Уодлок отдал мне три пакета. – Позаботьтесь о ней, сэр, – сказал он. – Да уж постараюсь, – криво усмехнувшись, ответил я. Маршленд ушел, даже не взглянув на меня. – Она очень расстроена, сэр, – пробормотал Уодлок. Дворецкий и сам выглядел расстроенным. Я пробежал по террасе и спустился по ступенькам к «кадиллаку». – Я сам поведу машину, – сказал я и бросил свертки на заднее сиденье. – Одну секунду, только возьму пистолет. Пока Серена садилась в «кадиллак», я побежал к «бьюику». – Едем на шахту Монте-Верде, – сказал я Керману. – Пережди пять минут, а потом отправляйся следом. Будь осторожен, Джек. Из-под пледа послышался стон, но я не стал слушать, а поспешил к «кадиллаку» и сел за руль. Серена плакала, забившись в угол. Я повел машину к воротам по подъездной дорожке. – Не надо отчаиваться. Но она продолжала тихо плакать. Я решил, что Серене, возможно, станет легче, если она выплачется, и погнал машину на полной скорости, не обращая больше внимания на свою спутницу. Когда мы проезжали по Оркид-бульвару, я сказал: – А теперь возьмите себя в руки. Вы еще не передали мне, что вам говорили похитители. Одно неверное движение – и мы можем навредить вашему мужу. У этих парней могут сдать нервы. Пожалуйста, возьмите себя в руки и расскажите мне все. Так что они вам говорили? Ей потребовалось несколько минут, чтобы справиться с собой, и только когда мы уже мчались по авеню Монте-Верде, она смогла передать содержание разговора. – Деньги нужно оставить на крыше сарая, который стоит рядом со старой шахтой. Вы знаете это место? – Знаю. Что еще? – Свертки надо уложить в ряд, на расстоянии не менее фута друг от друга. Потом мы должны немедленно оттуда уехать. – И это все? Она слегка вздрогнула. – Все. Если не считать угроз по поводу возможной ловушки. – Они не передавали трубку вашему мужу? – Нет. А зачем им это нужно? – Иногда похитители так делают. Я посчитал плохим знаком то, что Серене не дали поговорить с мужем, но не сказал ей об этом. – Говорил тот же человек, который звонил вам раньше? – Думаю, да. – Тот же приглушенный голос? – Да. – Ладно. А теперь вот что мы делаем. Я остановлю машину у входа в шахту. Вы останетесь в машине, пересев на мое место. Я возьму деньги и положу их на крышу сарая. Вы будете видеть каждое мое движение. Затем я сразу вернусь в машину. Вы ее поведете и при въезде на Венчур-авеню притормозите – я выскочу. А вы поедете дальше домой. – А зачем вы выскочите? – Может быть, я их увижу. – Нет! – Она схватила меня за руку. – Вы хотите, чтобы они убили его? Мы положим деньги и будем делать только то, что они велели. Обещайте мне. – Хорошо-хорошо, это ваши деньги. Но если они обманут вас, не будет никаких шансов разыскать их. Я вас заверяю, что они меня не увидят. – Нет! – повторила она. – Я не могу нарушить их условия. Длинный черный «кадиллак» повернул на шоссе, ведущее в Сан-Диего. – Хорошо, как хотите, но это неправильно. Она ничего не ответила. На шоссе было много машин, и только через несколько минут я смог свернуть на грунтовую дорогу, ведущую к шахте. Автомобиль то и дело подпрыгивал на ухабах. Вокруг было темно и безлюдно, и свет фар выхватывал то густые заросли кустарника, то кучи мусора. И хотя рудник находился всего в нескольких сотнях метров от автострады, здесь было так же тихо и мрачно, как в склепе. Мы увидели вход в шахту. Одна из высоких деревянных створок ворот уже сорвалась с петель, другая еле держалась. Я остановил машину. Фары осветили потрескавшуюся асфальтовую дорожку, которая вела прямо к шахте. Неподалеку от входа в нее стоял сарай. Это было прогнившее, заброшенное здание, не более двух метров высотой; в нем, вероятно, когда-то сидел табельщик, отмечавший шахтеров. – Ну вот, приехали. Ждите меня здесь. Если что-то случится, вылезайте из машины и бегите. Она смотрела на сарай так, как будто надеялась, что из него сейчас выйдет Дедрик. Ее лицо было бледным и словно окаменевшим. Я вышел из машины, открыл заднюю дверцу и забрал три свертка. Я взял их под мышку, расстегнул кобуру и направился по дорожке к сараю. Тишину нарушал лишь отдаленный гул машин на шоссе. Не шевельнулась ни одна ветка, никто не бросился на меня с пистолетом. До сарая было еще далеко, а яркий свет фар делал меня прекрасной мишенью, если бы у преступника зудел палец на спусковом крючке. Мне стало легче, когда я дошел до сарая. Заглянув в полуоткрытую дверь, правой рукой я инстинктивно нащупал рукоять пистолета. Сломанный стул, куча мусора, клочки бумаги на полу – больше ничего внутри не было. Лучи автомобильных фар, проникнув через дверной проем, высветили два пятна на кишащей пауками стене. Мне очень не хотелось оставлять столько денег на крыше сарая: я предчувствовал, что Серена никогда больше не увидит ни этих денег, ни мужа. Но она наняла меня для того, чтобы я передал выкуп, и я это сделал. Разложил пакеты на ржавой рифленой крыше в ряд, в футе один от другого, как и требовали похитители. Задание было выполнено. Меня так и подмывало спрятаться где-нибудь поблизости и понаблюдать, что произойдет дальше. Но если бы преступники это заметили, я мог бы оказаться виноватым в смерти Дедрика. Серена была права. Единственное, что ей оставалось, – это довериться похитителям и надеяться на лучшее. Я пошел к машине, ощущая нервную дрожь и все еще оставаясь мишенью для преступников, если бы они решили меня убить. Меня волновал вопрос: наблюдают ли они сейчас за нами? В этой заброшенной шахте можно было найти множество укрытий. Вернувшись к «кадиллаку», я рывком распахнул дверцу и сел за руль. Серена снова заплакала. – Если вы действительно не хотите, чтобы я остался и проследил за ними, я отвезу вас обратно, – сказал я, не глядя на нее. – Отвезите, – сказала она приглушенным голосом и отвернулась от меня. При выезде из ворот я заметил чей-то темный силуэт, который тут же нырнул за груду старых железнодорожных шпал. У меня мелькнула мысль, что это Керман, но я не был уверен. Если это Керман, он, наверное, сумеет увидеть преступников. Я быстро взглянул на Серену, но она вытирала слезы платком и ничего не заметила. Немного приободрившись, я направился в «Оушен-энд». Глава десятая Часы на каминной полке показывали четверть третьего. Я сидел в одиночестве в гостиной, потягивая виски с содовой и тупо уставившись на богато украшенное мексиканское седло. Серена была где-то наверху. Мы ждали новостей уже два с половиной часа. Вдруг позади меня кто-то тихо свистнул. Я резко обернулся, немного расплескав виски. – Паршивые у тебя нервы, – сказал Керман, входя. – Ты что, виски пролил? – Тут еще много. Наливай себе. Похоже, тебе не повредит. – Спасибо. – Он подошел к столу и смешал себе виски с содовой. – Уф! Как думаешь, нам сегодня дадут хоть немного поспать? – Забудь о сне. Ты что-нибудь видел?