– Гарри Трумэн[7], – ответил я. – Поторопитесь. Вы не поверите, как дорого стоит мое время. – Подождите, – сказал сержант. Я слышал, как он крикнул кому-то: «Лейтенант на месте? Он нужен парню по имени Гарри Трумэн. Что-то знакомое, да? Где-то я это имя слышал». Кто-то назвал сержанта очень грубым словом. Затем к телефону подошел Мифлин. – Говорит лейтенант полиции, – строго сказал он. – Кто звонит? – Сообщаю вам о повешенной девушке. Фелман-стрит, двести семьдесят четыре, комната двадцать три, третий этаж. Если вы поспешите приехать туда, найдете важную улику в мусорной корзине. Вряд ли это самоубийство. Займитесь личностью умершей. Это даст результаты. – Кто говорит? – требовательно спросил Мифлин. Я услышал скрип пера: он записывал адрес. – Не имею ни малейшего понятия, – ответил я и повесил трубку. Я сунул носовой платок в карман и быстро, но тихо направился к выходу. У меня было около трех минут, не больше, чтобы смыться. Городская полиция, может быть, и не отличается большими умственными способностями, но в чрезвычайных ситуациях действует быстро. Как только я захлопнул дверцу «бьюика», на подножку вскочил мальчишка в порванной ветровке и грязных фланелевых брюках. Он просунул свое маленькое грязное личико в открытое окно: – Эй, мистер, вы должны немедленно ехать по адресу: Корал-Роу, два. Это срочно. Я завел мотор, не отрывая глаз от зеркала заднего вида – высматривал полицейскую машину, которая наверняка уже приближалась сюда. – С чего ты взял? – Один парень дал мне доллар, чтобы я все вам передал. Он сказал, что это срочно и вы в курсе. Он спрыгнул с подножки и помчался дальше по улице. У меня не было времени догонять его, хотя в другой раз я именно так и поступил бы. Но сейчас гораздо важнее было поскорее убраться отсюда: где-то неподалеку уже гудела полицейская сирена. Я двинулся в сторону Бич-роуд. Прежде мне никогда не приходилось слышать о Корал-Роу. Я предположил, что это в районе Корал-Гейблс. Из любопытства я решил съездить туда. Меня будоражили самые разные мысли. Интересно, запомнил ли меня пожилой официант и заметил ли номер моей машины. Связываться с Мифлином сейчас не хотелось: он и сам разберется в деле об убийстве Грэйси. Мне нельзя было терять на это время. Но конечно, если Мифлин возьмется за дело всерьез и начнет задавать вопросы официанту, тогда, вероятно, получит мое описание. И совсем не обрадуется, если поймет, что я смылся раньше, чем он успел приехать. В конце Бич-роуд я свернул налево, к набережной, и припарковался на свободном месте, рядом с мотками тросов и бочками из-под нефтепродуктов. Район Корал-Гейблс – не место для приятных прогулок, особенно если у вас нет охраны или оружия. Даже копы боятся здесь ходить по одному, и каждый месяц в темных закоулках обнаруживается чей-нибудь труп с ножом в спине. Я вышел из «бьюика» и оглядел длинную гавань, полную маленьких лодок и рыболовецких траулеров. Вскоре я заметил, что меня пристально изучают несколько мужчин. Они отдыхали на солнце и смотрелись довольно живописно в своих грязных парусиновых брюках и разноцветных спортивных рубашках. Я подошел к одному из них, державшемуся отдельно от остальных: он от нечего делать строгал из куска дерева нечто вроде модели лодки. – Не подскажете, где находится Корал-Роу? Он окинул меня взглядом, сплюнул в маслянистую воду гавани и указал большим пальцем через плечо – в сторону кафе, киосков с морепродуктами и прочей снедью, выходящих на набережную. – За баром Йейта, – кратко ответил он. Бар Йейта – двухэтажное деревянное здание, где можно попробовать неплохую похлебку из моллюсков и выпить десятилетний эль, от которого у непривычного человека перестают слушаться ноги. Я бывал там пару раз с Керманом. Это такое место, где может случиться что угодно и очень часто случается. – Спасибо, – ответил я и пересек широкую прибрежную дорогу, ведущую к бару. Высоко на стене бара есть табличка с надписью: «Корал-Роу», туда ведет узкий проулок. Я остановился, чтобы закурить сигарету, и оглядел проулок с некоторой опаской и без всякого энтузиазма. В нем было довольно темно из-за высоких стен домов, а дальний конец вообще не просматривался. Затхлость и подозрительная тишина. На всякий случай я нащупал пистолет и решился наконец пройти по темному проулку. В самом его конце находился Корал-Роу – мрачный двор, с трех сторон окруженный заброшенными зданиями, которые некогда служили морскими складами. Теперь же это были неприглядные развалины, в которых, должно быть, кишели крысы. Высоко надо мной виднелись голые черные крыши домов, резко очерченные на фоне голубого неба. Я смотрел на эти здания, гадая, не попаду ли я тут в ловушку? Напротив меня висела на одной петле ветхая дверь. Я заметил на ней потемневшую латунную цифру «2». Так вот где это – Корал-Роу, 2. Теперь оставалось только решить, идти внутрь или нет. Я затянулся сигаретой и огляделся по сторонам. «Там, наверное, будет темно, как ночью, а у меня нет фонарика. Доски, скорее всего, прогнили, невозможно ступать бесшумно», – подумал я. Выбросив сигарету, я пересек двор и подошел к покосившейся двери. Сердце у меня колотилось, как у курицы, преследуемой автомобилем, но я совершил над собой усилие, преодолев страх, – время от времени это полезно для укрепления боевого духа. Я поднялся по каменным ступеням и заглянул в длинный темный коридор. Передо мной был лестничный пролет, ветхие деревянные ступени развалились, как будто чья-то нога оказалась для них слишком тяжелой. Перил не было, краска повсюду облупилась. Я решил исследовать коридор. Пол скрипел и трещал под ногами, когда я медленно и осторожно продвигался в затхлость и темноту. Впереди послышались шорох и беготня крыс. Эти звуки заставили меня замереть, по спине пробежали мурашки. Чтобы собраться с духом, я вытащил пистолет. В конце коридора виднелась открытая дверь. Я остановился перед ней и заглянул внутрь, но в темноте не смог толком ничего увидеть. Я не спешил туда входить. Присмотревшись, я различил крошечные полоски света, пробивавшиеся сквозь щели в стенах. И все-таки было слишком темно. Я сделал пару очень осторожных шагов вперед и остановился в дверях. Казалось, идти дальше нет смысла: если внутри кто-то прячется, а я его не вижу, то, вероятно, и он не видит меня. Но в этом я ошибался. Внезапно рядом со мной скрипнула доска. Воздух надо мной всколыхнулся, и я едва успел отскочить в сторону. Что-то очень твердое больно ударило меня в плечо, выбив из рук пистолет. Я упал на четвереньки. Если бы этот удар пришелся мне в голову, я был бы уже покойником. Тут кто-то споткнулся о меня. Чьи-то пальцы, худые, сильные, влажные и холодные, нащупали мое лицо и переместились к горлу. Я уткнулся подбородком в грудь, чтобы не дать возможности себя задушить, и, в свою очередь, потянулся к невидимому сопернику. Нащупал под пиджаком мощный бицепс и догадался, куда нужно бить, чтобы попасть в голову. Я нанес короткий, но сильный удар и, кажется, угодил ему в ухо. Он зарычал и навалился на меня всем своим немалым весом, и я рухнул на пол. Его пальцы впились в мою шею, он горячо и прерывисто дышал мне в лицо. Но на этот раз он имел дело не с хрупкой девушкой. Возможно, он легко справился с Грэйси, но со мной ему пришлось туго. Я ухватил душившие меня большие пальцы и выгнул их назад. У моего противника перехватило дыхание от боли. Он освободился от моей хватки только потому, что я позволил ему это сделать. Я тут же ударил его по голове одновременно двумя руками, и он отпрянул со стоном. Я уже наполовину приподнялся, опираясь рукой о пол, но тут он снова ринулся на меня. Я разглядел его очертания в темноте и тоже рванулся к нему. Мы столкнулись, как пара разъяренных быков. Он отшатнулся назад, и я ударил его в живот: это был удар, недостаточно сильный для того, чтобы его уложить, но достаточно сильный, чтобы у него перехватило дыхание. Перед глазами у меня стоял образ повешенной девушки в грязной синей ночной рубашке, и это приводило меня в бешенство. Я продолжал наступать, нанося невидимому врагу удары то справа, то слева. Я не всегда попадал, но когда попадал, ему приходилось несладко. Сам я тоже получил удар в челюсть, но это уже не могло меня остановить. Теперь он задыхался и отступал настолько быстро, насколько был способен. В какой-то момент я потерял его из виду и прекратил наносить удары. Слышалось только его тяжелое дыхание, значит он был где-то впереди. С минуту мы оба стояли неподвижно, пытаясь разглядеть друг друга, прислушиваясь и всматриваясь в темноту. Мне показалось, что он в метре слева от меня, хотя я не был в этом уверен. Я топнул ногой, и тень метнулась прочь, как испуганная кошка. Прежде чем противник успел восстановить силы, я прыгнул на него и нанес правой рукой удар по шее. Звук был таким, как будто тесак вонзился в кусок говядины. Противник захрипел, упал на спину, быстро поднялся на четвереньки и попятился назад. Похоже, теперь ему хотелось как можно скорее закончить нашу встречу и убраться восвояси. Я бросился вперед, чтобы прикончить его, но наступил на гнилую доску и с грохотом упал. У меня перехватило дыхание. Это была удача для моего соперника, но его уже интересовало только одно – как отсюда выбраться. Он бросился к двери. Я попытался встать, но нога застряла в прогнивших досках. Я только успел различить в полумраке дверного проема высокую, широкоплечую фигуру; затем он исчез. Когда я вытащил ногу, было уже бесполезно пытаться его догнать. В Корал-Гейблс слишком много лазеек, которыми он мог воспользоваться. Я захромал к двери, чертыхаясь. На полу лежало что-то белое. Я наклонился и поднял. Это была белая фетровая шляпа. Глава девятнадцатая Бармен был похож на завершившего карьеру борца, постаревшего, но способного навести порядок в заведении. Он подал мне сэндвич с ветчиной и пинту пива и, пока я ел, наблюдал за мной, упершись в стойку волосатыми руками. Народу в баре было не много – за столиками в зале сидели человек десять, не больше, в основном рыбаки и ловцы черепах. Все они ожидали прилива, чтобы выйти в море, и не обращали на меня внимания, но бармена я, видимо, зачаровал. Его покрытое шрамами лицо омрачала какая-то мысль, и он то и дело проводил по бритой голове здоровенной, как окорок, ручищей, словно пытаясь заставить мозг работать. – Вы тут раньше не бывали, сэр? – спросил он, почесывая свой расплющенный нос. – Где-то я вас видел… Голос у него оказался странный – высокий, почти фальцетный, тоньше, чем у мальчика из хора. Я ответил, что бывал. Он кивнул, почесал то место, где когда-то было ухо, и показал ряд белых и ровных зубов. – Никогда клиента не забываю. Хоть через пятьдесят лет приходи, все равно вспомню, это точно. Я подумал, что вряд ли кто-то из нас проживет так долго, но вслух этого не сказал. – Да, у некоторых удивительная память на лица, – поддержал я разговор. – Я таким людям всегда завидовал. Вот у меня не так: сегодня встретил человека, завтра забыл. Для дела это вредно. – Точно, – кивнул бармен. – Вот вчера парень заходил. Последний раз был тут три года назад. Он еще ничего сказать не успел, а я ему уже налили пинту старого эля. Он всегда его пил раньше, этот парень. Такая у меня память!