Недалеко лежал увесистый камень. Я потянулся к нему. Крыса замерла. Я схватил камень и швырнул. Послышался шорох, мелькнула коричневая полоса, и крыса исчезла раньше, чем камень приземлился там, где она только что была. Ну что ж, теперь я знал, почему Феррис превратился в кучу тряпья и костей. Пока эта тварь не насытится, она не уйдет. Я огляделся вокруг в поисках камней и начал сгребать в кучу все, до чего мог дотянуться. Под пылью и галькой обнаружился кусок древесины. Это было не ахти какое оружие, но все-таки кое-что. Если бы мне пришлось иметь дело только с одной крысой, то я, даже прикованный цепью, справился бы с ней. Но я уже подозревал, что она тут вовсе не одна. А сколько их? Я снова взглянул на кучу тряпок. Да, это сделала не одна крыса. Взяв в правую руку деревяшку, а в левую фонарик, я прислонился к скале. Оставалось ждать. И где-то там, в темноте, совсем близко, ждала и крыса. Глава тридцатая Светящиеся стрелки моих наручных часов показывали двадцать минут пятого. Значит, в шахте я находился уже больше двух часов. Осталось пять сигарет, свет фонарика потускнел и стал оранжевым. Пытаясь сэкономить энергию, за последние полчаса я то включал, то выключал фонарик, прислушиваясь к шорохам и ожидая худшего. Однако было ничего не слышно и не видно. От нездорового воздуха меня стало клонить в сон. Помогали только сигареты: глядя на тлеющий огонек, мне удавалось не проваливаться в забытье. Горло я замотал носовым платком – какая-никакая защита, если нападет крыса. Платок давал мне ощущение безопасности. Панику мне удалось преодолеть – точнее говоря, я просто устал бояться. У всякого страха есть предел, и уже после первого часа в шахте я этот предел перешел. Однако оставил и всякую надежду отсюда выбраться. Единственная моя задача теперь заключалась в том, чтобы убить крысу раньше, чем она убьет меня. Других мыслей у меня не было. Два часа тянулись как два месяца. Я мог только курить, смотреть и слушать. И еще думать о крысе. Стрелки часов еле двигались. Вдруг я снова услышал шорох – это хвост крысы скреб каменный пол. Я швырнул камень в том направлении, откуда шел звук, и тварь метнулась в сторону. Видимо, голодная. Я швырнул еще камень, чтобы отпугнуть ее. Фонарик горел все более тускло, и это беспокоило меня. Я выключил его и сидел в темноте, стараясь дышать как можно тише и прислушиваясь. Просидев с закрытыми глазами минут десять, я, должно быть, задремал. И тут случилось такое, от чего у меня чуть не случился разрыв сердца и от чего я мигом проснулся. Что-то тронуло меня за ступню и стало двигаться вдоль ноги. Я включил фонарик, и по спине у меня побежали мурашки. Я тут же схватил левой рукой деревяшку. Ужасный момент: крыса находилась в десятке сантиметров от меня, она подкрадывалась, прижавшись к земле, и ее красные глазки злобно сверкали. Однако луч фонарика напугал ее, крыса развернулась и исчезла – стремительно, как молния. Я жадно хватал ртом воздух, весь мокрый, неспособный пошевелиться. Затем в темноте поверх слабого пятна света зажглись сразу четыре пары красных искр. Они горели в полуметре друг от друга, образуя полукруг. Уже четыре крысы, а не одна! Я заорал на них. Мой крик прозвучал хрипло и пронзительно, но твари даже не сдвинулись с места. Я схватил пригоршню мелких камней и швырнул в них. Красные глаза исчезли, но тут же появились снова – уже поближе. Я снова заорал. И тут раздался голос: – Вик! Я вздрогнул. «Может быть, мне показалось, что где-то в темноте прозвучал этот слабый зов?» Я напряг все силы и ответил – так, что мой вопль потряс стены туннеля. – Вик! Где ты? – Здесь! Дальше в туннеле! От бурной радости я совсем забыл о крысах. Я орал как бешеный, но мои вопли перешли в визг, когда в свете фонарика вдруг мелькнуло коричневое тело и щелкнули зубы, смыкаясь на складках намотанного у меня на шее платка. Я почувствовал тяжесть на груди и вдохнул вонь, которая шла от крысы. Ее мокрый нос уткнулся мне под подбородок, а зубы пытались прокусить складки платка и добраться до моего горла. В этот момент я чуть не свихнулся. Я ухватил скользкое, страшно тяжелое тело и оторвал его от себя. Крыса извивалась у меня в руках. Я впивался пальцами в ее шкуру, чтобы оттолкнуть подальше. В ушах стоял ее тонкий визг. Острые зубы впились мне в запястье. Прежде чем крыса укусила во второй раз, я сдавил ей позвоночник, и он хрустнул так, как ломается сухая палка. Дрожа от ужаса и омерзения, я отбросил тварь от себя. – Вик! – Я здесь! – хрипло отозвался я. В конце туннеля показалось крошечное пятнышко света. – Иду! Это был голос Паулы – самый сладкий звук, который я когда-либо слышал. – Я здесь, дальше! Смотри под ноги, тут крысы! – Иду! Свет продвигался по направлению ко мне и становился все ярче. Через минуту-другую Паула опустилась на колени рядом со мной и схватила меня за руку. – Ах, Вик! Я вздохнул полной грудью и попытался улыбнуться ей, унимая дрожь, но лицевые мышцы не слушались. – Паула! Боже правый! Как я рад тебя видеть! Откуда ты здесь? Она ощупала мое лицо. – Потом расскажу. Ты ранен? Я поднял руку. Кровь текла из запястья. Если бы не платок на шее, я бы сейчас уже остывал. – Все в порядке, Паула. Видишь ли, меня тут полюбила одна крыса… Паула сняла белый шелковый шарф и замотала рану на моей руке. – Что, правда крыса? – Ага. Я ее убил. Вон там она валяется. Паула взглянула туда, куда я указывал. Луч ее фонарика высветил дохлую гадину. Паула вскрикнула и зажала рот рукой. – О-о-о! Тут еще такие есть? – Есть немного. Но эта была особенно настойчива. Теперь ты понимаешь, почему у меня был такой испуганный голос? Паула пошла получше рассмотреть крысу, но, вздрогнув, вернулась. – Какая громадная! Давай скорей выбираться отсюда! – Не могу: я прикован к стене. Барретт таким образом сводит счеты. Паула осмотрела цепь, а я тем временем кратко рассказал о случившемся. – Вик, у меня есть пистолет, давай попробуем отстрелить одно звено. – Что ж, попытка не пытка. Дай-ка мне его и отойди подальше. Пуля может отрикошетить. Она передала мне автоматический кольт 25-го калибра и отошла. С третьего выстрела мне удалось расцепить одно звено. Грохот был оглушительным. Я медленно, чувствуя боль во всем теле, поднялся. Паула помогла мне. – Ничего, сейчас. Тело затекло, а так все в порядке. Я немного прошел по туннелю, восстанавливая кровообращение. – Ты так и не рассказала, как попала сюда, – обратился я к Пауле. – Откуда ты узнала? – Мне позвонила какая-то женщина. Она не представилась. Сказала только: «Если хотите спасти Маллоя, поторопитесь. Его отвезли в шахту Монте-Верде». И все, повесила трубку. Я не знаю, кто она и как об этом узнала. Я схватила фонарик, пистолет и помчалась как сумасшедшая сюда. – Тут Паула с сожалением покачала головой. – Конечно, надо было сразу звонить Мифлину. Но я просто потеряла голову, Вик! Просто сама не понимала, что делаю. – Ничего страшного. Главное, ты здесь и я свободен. Так какая теперь разница, звонила ты ему или нет? – Разница есть. Я потеряла уйму времени, блуждая по этому жуткому месту, и если бы не услышала твой крик, то начала бы кричать сама. Ты даже не представляешь, каково тут гулять. Все коридоры кажутся одинаковыми. – Я тебя выведу. Пошли, будем пробиваться. – А это что? Она наткнулась на кучу тряпок и костей.