– Лют Феррис, – ответил я и неохотно подошел к нему, посветив фонариком. Даже череп был начисто лишен кожи. Во лбу зияла небольшая дырка. – Значит, они застрелили его. Хм, интересно, почему? Я обследовал остатки одежды и обнаружил кожаный бумажник. Внутри были права на имя Люта Ферриса, две пятидолларовые купюры и фотография девушки, в которой я узнал миссис Феррис. Я положил бумажник на место, поднялся и сказал: – Надо потом привести сюда Мифлина. Паула не отрывала глаз от кучи костей. – Это крысы его так объели? – спросила она чуть слышно, дрожащим от ужаса голосом. – Похоже на то. Все, пошли! Она со страхом посмотрела в темноту. – А эти крысы за нами не пойдут, Вик? – Нет. Они нас больше не потревожат. Пошли. И мы направились дальше по туннелю. Я подсвечивал дорогу своим фонариком, уже совсем тусклым, но фонарик Паулы мы берегли. Он мог нам еще пригодиться. Вскоре мы пришли к развилке: от нашего коридора влево вел еще один туннель. Я вспомнил, что именно этим путем уходил Дедрик. – Свернем сюда, – предложил я. – А почему не прямо? – Сюда пошел Дедрик. Мы повернули налево и метров через сто обнаружили еще один коридор: он уходил в темноту вправо и влево. – А теперь куда? – Без разницы, как скажешь. – Пошли направо! И мы пошли направо. Через несколько минут я понял, что мы спускаемся. – Погоди-ка, Паула. Нам не вниз надо, нам надо наверх. Давай-ка вернемся на перекресток и пойдем по левой ветке. – Вот об этом я и говорила, – сказала Паула. В ее голосе появилась некая новая нотка. – Именно это со мной и было: я так здесь и кружила. – Ничего, пойдем дальше! Мы вернулись к пересечению двух туннелей и двинулись по левой ветке. Шли минут пять, пока не уперлись в скалу: впереди был тупик. – Знаешь, похоже, ты ориентируешься ничуть не лучше, чем я, – чуть слышно сказала Паула. – Спокойно! Я уже немного беспокоился за нее: Паула всегда была такой невозмутимой. Мне и в голову не могло прийти, что она может удариться в истерику. Я решил ее успокоить: – Может быть, тот туннель, из которого мы пришли, сначала идет вниз, а потом поднимается вверх. Давай проверим. – Какая я была дура, что пошла сюда в одиночку! – Она схватила меня за руку. – Ну почему я не позвонила Мифлину? Мы заблудились, Вик. Так можно блуждать неделями. – Хватит! – оборвал я ее. – Хватит нести околесицу. Через десять минут мы выберемся отсюда. Она попыталась взять себя в руки, и, когда заговорила вновь, ее голос звучал уже гораздо спокойнее: – Извини, Вик, я запуталась и перепугалась. Терпеть не могу таких подземелий. Как будто тебя заперли или заживо похоронили. – Я понимаю, детка. Но надо держаться. Как только начнешь себя жалеть, считай, что ты пропала. Пошли, девочка! Я взял ее под руку, и мы двинулись вперед. Туннель снова пошел под уклон – казалось, что мы спускаемся в какой-то темный колодец. Мой фонарик вдруг погас. Паула вцепилась мне в руку и вскрикнула. – Ничего страшного, – сказал я. – Включи-ка свой. Мой и должен был погаснуть. Удивительно, как долго он продержался. Она дала мне фонарик. – Надо торопиться, Вик. Этот тоже долго не протянет. – Его хватит нам в самый раз. Когда есть кого подбадривать, самому становится легче. Мы ускорили шаг, понимая, в каком положении окажемся, если фонарик погаснет раньше, чем мы найдем выход. Чем дальше мы шли, тем более спертым становился воздух. Кроме того, потолок коридора опускался все ниже. – Мы не туда идем! – воскликнула Паула срывающимся голосом. – Я точно знаю. Пошли назад к самому началу! – Нет, мы идем правильно. Дедрик повернул налево в конце первого туннеля. Я следил за ним. Пошли, надо пройти еще немного. – Вик, мне страшно! Паула начала отставать. Услышав, как судорожно она дышит, я направил ей в лицо луч света. Паула была бледна как смерть, взгляд ее блуждал. – Я… я не могу больше это выносить! Я возвращаюсь назад! Здесь нечем дышать! Дышать было трудно и мне. Каждый вздох давался с усилием. – Ну давай пройдем еще сто метров. Если никуда не придем, повернем назад. Я взял ее за руку и потащил вперед. Через пятьдесят метров открылось еще одно пересечение коридоров. Дышать было нечем. – Ну вот видишь, – сказал я. – Говорил же я тебе: куда-нибудь придем. Теперь сворачиваем направо. Если туннель опять пойдет вниз, возвращаемся и идем в противоположную сторону. Паула двинулась за мной. Каждый новый коридор, в который мы попадали, был точно таким же, как прежний. Вполне возможно, что мы только зря тратили время и силы. Продвигаться вперед становилось все труднее. Ноги были как чугунные, и я с трудом их переставлял. Паула тяжело дышала, и мне приходилось поддерживать ее. Но теперь коридор, по крайней мере, не опускался вниз. Как бы то ни было, мы продвигались наверх. – Вот теперь мы на верном пути, – твердил я. – Мы поднимаемся. Паула все тяжелее наваливалась на меня. – Какой кошмарный воздух… Я… я не могу идти дальше… Обняв Паулу, я тащил ее за собой. Потолок сделался совсем низким, приходилось сильно пригибаться. Пройдя еще двадцать метров, мы остановились, чтобы перевести дыхание. – Вик, надо идти назад! Паула освободилась от моей опеки и, пошатываясь, стала удаляться туда, откуда мы пришли. Я, спотыкаясь, догнал ее и развернул: – Не дури, Паула! Идем вперед. Не паникуй! – Я знаю, что это истерика, – сказала она, цепляясь за меня, – но ничего не могу поделать. Чертова темнота! Она вся дрожала. – Давай посидим немного. Мы выберемся отсюда. Надо только сохранять спокойствие. Мы сели и тотчас поняли, что воздух внизу был гораздо лучше. Я подтолкнул Паулу, чтобы она легла на землю, и сам лег рядом. Через несколько минут тяжесть в груди исчезла, руки и ноги стали гораздо легче. – Лучше стало? – Да. Она присела и отбросила волосы с лица.