– Тебе очень повезло, – обдумав ее слова, сообщила Летуана. – Тодгер никогда не пустит в свой замок никаких гостей. Он даже родственников принимает только в столичном особняке. Впрочем, все темные маги такие, любят покой и ценят свое время. – А еще любят чисто белые стены, – в тон ей вздохнула Дарочка и тут же попросила: – Лета, не обижайся. Просто мне как-то тревожно… что-то наши хозяева притихли и не надоедают ни букетами, ни конфетами, ни комплиментами. Давай сходим посмотрим, чем они там заняты? Может, сюрприз готовят? – А ты любишь сюрпризы? – Ненавижу. Мы с сестрами пришли к очень печальному выводу: на свете очень мало людей, которые умеют устраивать по-настоящему приятные и интересные сюрпризы. Для тех, разумеется, интересные и приятные, кому они приготовлены. Зато очень многие мужчины любят их делать, при этом совершенно не интересуясь, чего хочет девушка, что она любит и чего не выносит. Мы с сестрами в прошлом году провернули сложнейшую интригу, чтобы навсегда выставить из Лирского королевства посла герцога Багердского, привезшего нам в дар веера из птичьих перьев. Очень красивые… но все они сгорели в камине в тот же день. Как только посол похвастался, что для их изготовления было поймано пять тысяч самых редких птичек. Причем некоторые погибли всего из-за пары перышек из хвоста. И это еще не самый мерзкий сюрприз. Но чаще всего нам под окнами поют душещипательные серенады и выкладывают из красных роз пронзенные стрелой сердца. Или устраивают на прогулке представление с нападением и освобождением. А когда два года назад напали подлинные бандиты, мы им не поверили и высмеяли. Пока они злились и доказывали, что они свирепые разбойники и берут нас в плен, прилетел Тодгер и превратил их в деревья. – А почему ты считаешь, что это не Тодгер подстроил освобождение? – заинтересовалась Летуана, торопливо мешавшая в бокалах какие-то зелья. – Изучила уже, – неохотно вздохнула принцесса. – Когда он на кого-нибудь сердит по-настоящему, у него в глазах зеленые искры вспыхивают. И ругается он тогда очень странными словами. А что ты делаешь? – Немного защиты нам не помешает. Вот, выпей глоточек и идем поглядим, чем заняты хозяева. Последние события показали, что твоей интуиции нужно доверять. – А твоей? – Своей я и так всегда доверяю. Дарочка печально усмехнулась, но смолчала, хотя ей было что сказать. Небольшая шутка, задуманная Летуаной, чтобы проучить Изверга, после вмешательства Рандолиза превратилась в опасное, полное неожиданностей приключение, и никакая интуиция почему-то не предупредила наставницу об этом. – Только она не всегда срабатывает, – в унисон ей вздохнула Лета, торопливо рассовывая по карманам различные вещички, и тут же прикрикнула: – А ты опять особого пояснения ждешь? Сама не можешь догадаться, что сюда нам скорее всего вернуться не придется? – Как я могла? – еще бурчала Дарелетта, а сама уже вихрем носилась по комнате, бесцеремонно вываливая из сундуков разнообразные наряды и обувь. За время скитаний она четко осознала главное – в чужих краях больше всего неприятностей доставляет неправильно подобранная одежда. И теперь принцесса ни за что не стала бы смеяться над серыми костюмами путешественников, над их неказистой, но удобной обувью и похожими на колпаки шляпами. Бродя по пустыне под палящим солнцем, она мечтала именно о такой. * * * – Что случилось? – Мальгис непонимающе озирал лица враз помрачневших спутников, торопливо оплетающих щитами развернувшийся в обратном направлении ковер. – Кто-то кастовал очень мощное заклятие, – процедил сквозь зубы Кадерн. – Выплеск силы просто сумасшедший. – Где? – еще недоумевал его подопечный, но уже все сообразил и сам. На той полянке, где они были пять минут назад, где же еще. Вокруг только пустынный, исковерканный суховеями лес, на помощь которому дриадам не хватает сил. И нет никакой надобности, а главное – некому устраивать в этом лесу потопы или погромы, которые могут дать резкий выплеск освобожденной магии. Но раз он все же есть, этот выплеск, значит, кому-то не понравилось болотце кикиморы, и вряд ли теперь можно найти ответ почему. – Мы идиоты, – безнадежно пробормотал вдруг Тодгер. – Не прихватили с собой ту жабу. А я еще чувствовал, царапает душу какая-то неправильность, только теперь понял, какая именно. Ведь эта кикимора ждала именно нас, и значит, была уверена, что сегодня или завтра мы придем. Но в чаще ей об этом узнать было неоткуда, вряд ли дриады, выставляя злыдню, объяснили ей, кто может искать их гостий. Они и сами этого не знали и ждать могли только прихода Кадерна. Но вряд ли стали бы, закрыв проход в чащу, переносить ему привязку портала на этот лес. Значит, это сделал кто-то другой, очень мощный и знающий о девушках намного больше нас. – И теперь я могу точно сказать откуда, – страшно скрежетнул зубами Изрельс. – Этот урод Рандолиз успел поставить на них маячки. – Он-то урод, – не менее мрачно рыкнул Кадерн, – а вот вы двое – лопухи деревенские. Почему ни один из вас не догадался повесить на свою любимую девушку привязку? И еще – я не понимаю, зачем мы возвращаемся? Вряд ли удастся что-то узнать, он наверняка прикончил ту кикимору. – В этом никто не сомневается, что прикончил, – и не думая сворачивать с намеченного пути, согласился Даурбей. – Но то, с каким шумом он ее убрал, говорит о его предусмотрительности. Мы бы обязательно вернулись, чтобы наказать зеленую за ложь, и не смогли бы не заметить остаточную энергию его портала. А теперь следы его заклятия и ее перехода спутаются, и бесполезно высчитывать параболу и искать искажения фона. Ваш друг явно наблюдал за нами, видимо, где-то поблизости висел его следящий кристалл. – Друг мне ты, а он – заклятый враг. – Кадерн поморщился и нехотя извинился: – А насчет возвращения я спорил зря. Просто забыл уже, когда ел, и отдохнуть не мешало бы, но этот гад все время на шаг впереди. – Такое ощущение, что нас загоняют, как волков, – серьезно кивнул брату Тодгер. – Как ты сказал? – охнул Даурбей, оглядел почерневшие лица спутников и кивнул сам себе: – Так и есть. Мы ему для чего-то нужны, и я знаю всего две причины. – А я три. – Голос Изрельса стал бесцветным от сдерживаемой ненависти. – И последняя называется ритуал Генгройта. – Не может быть! – Еще не отзвучали слова, сорвавшиеся с губ Кадерна, а все магистры уже щелкали пальцами и крутили камни амулетов. – А тем, кто еще не сподобился приобщиться к тайным знаниям черного замка, – с ледяной язвительностью процедил Тодгер, – кто-нибудь объяснит? – Конечно, объяснит, – мягко улыбнулся ему брат, и младший тотчас ответил на эту улыбку крайне подозрительным взглядом. – Но сначала предупредит, что после этого мы отправим вас с Мальгисом в Айгорру. – Даже не мечтай, – отрезал Тодгер. – Лучше я пойду на Рандолиза с завязанными глазами, чем лишу себя удовольствия его поджарить. И не забывайте, это я начал поиски, а вы все ко мне присоединились. И, разумеется, не стану удерживать, если решите вернуться в Айгорру, раз проголодались и устали. * * * – Может, у них послеобеденный сон? – шагая за наставницей по пустынным коридорам и лестницам, тихо бормотала Дарочка. – Нам учитель рассказывал, есть на юге страны, где в полдень все ложатся спать. Представляешь? Короли, слуги, кухарки, селяне и воины. Однажды в это время забрел в столицу чужеземец, прошел по городу, добрался до дворца и решил, что все заколдованы. Направился прямо в покои принцессы и поцеловал ее. И тут как раз закончилось время сна, прозвенел звонок, и все проснулись. И сразу обнаружили незваного гостя. Схватили его и потащили к палачу, но принцесса храбро встала на защиту несчастного смельчака. И заявила – раз его хотят наказать за дерзость, то пусть женят на ней, она готова пожертвовать собой. Король немного поспорил и согласился. Они поженились, и выяснилось, что путник был принцем соседней страны. – Бедный Ульрих Четвертый, – кивнула Летуана, – поплатился за наивность и любовь к романтичным сказкам. Пять принцесс пытались его очаровать, но обвела всех шестая, Ванесса Хитрая. Пообещала каждому горожанину, кто изобразит спящего, по десять серебряных. Потому-то за приближением принца вся страна следила затаив дыхание. – Вот как, – задумалась Дарелетта. – Теперь все становится на место. А то мы все из-за них перессорились. Анни считает, что принцесса проявила неподобающую ее титулу ветреность, Бенни – что это принц слишком легкомыслен, а Генриетта сказала, что он, наверное, давно был в нее влюблен и нарочно дождался, пока все уснут. А Вара смеялась над ней – принц должен быть смелым. И если влюбился – то не крадись по дворцу, как вор, а въезжай на коне и с букетом. – А ты? – отстраненно осведомилась Летуана, бдительно оглядывая через перила зал первого этажа. – Мне было ее жалко, и зло брало за такую глупую жертвенность. Он же не ребенок, должен был заранее сообразить, чем все закончится, когда его обнаружит внезапно проснувшийся король. Ведь для него не прошло и секунды. Представь, сидишь ты на троне, и вдруг появляется ниоткуда незнакомец и начинает нагло целовать твою дочь? – А принца совсем не жаль? Ну, если бы это была не ловушка? Он ведь от чистого сердца спасти хотел. – Не знаю, это самый трудный вопрос, – вздохнула принцесса. – У нас конюх вытащил жеребца из замкового рва, а тот откусил ему три пальца. Хорошо, что Тодгер снова вырастил, хотя и ругался. Сказал, не уверен – не спасай. – И он прав, – согласно кивнула алхимичка и сморщилась: – Гадость какая. – Я давно чувствую этот запах, но думала, он идет от тебя. – Если такой пойдет от меня, уходи подальше и как можно скорее, – прошипела Лета, хватая ученицу за руку и почти бегом сворачивая в сторону длинного проходного зала. Однако далеко убежать не удалось. Девушки успели сделать лишь десяток шагов, как прямо перед ними неожиданно сгустился плотный шар тьмы, стремительно протянул бесформенные, посверкивающие искорками лапы, вмиг сцапал драгоценную добычу и утянул в свою непроглядную мглу. * * * – Придется идти к дриадам, – морщась от вони, пробормотал Кадерн, стараясь не смотреть на родичей, черных, как грозовые тучи, и таких же опасных. Ему и самому было так тошно, как не бывало уже давно. Но что противнее всего, Кад не находил никаких ошибок в своих действиях, не было у него никакого права запрещать хану нанимать женщин, желающих поработать на острове Наслаждений. Да и сам остров принадлежал не хану, а третьему из его сыновей, давно повзрослевшему и отдавшему управление имуществом одному из советников. И вешать на сестру маячок он тоже не имел права. Изрельс как черный магистр мог вызвать за такое на поединок. Своих жен темные маги всегда защищают сами. И обижают тоже сами… как выяснилось. – Тогда летим на запад, – деловито подвел итоги короткого обсуждения Даурбей, не видевший никаких причин оставаться здесь. Все и так предельно ясно. Их враг бросил боевое заклятие в тот самый момент, когда жертва шагнула в портал и путь уже успел ее принять, но еще не развернулся. Вот и вернул кикимору назад из-за волны энергии, сбившей пространственные настройки, а потом просто распался вместе с переносимым существом. И хотя кикимору тоже жаль, но она сама выбрала себе подельника. Или заказчика, и явно не в первый раз: кикиморы не настолько доверчивы и бесстрашны, чтобы лгать сразу пяти темным магистрам, не опасаясь наказания. – А барьер? – засомневался Мальгис, сидевший на ковре спиной к поляне. Смотреть на страшное зрелище у младшего придворного мага кайсамского хана не было никакого желания, а остаточную магию он и так чувствовал. И мог с уверенностью сказать, что противник у них весьма достойный, не стыдно напасть на него впятером. Темные маги ненавидят обвинения в трусости почти так же сильно, как наглый обман и подлость, хотя именно эти качества некоторые глупцы упорно приписывают адептам черной цитадели. – Прорвем, – кровожадно буркнул Тодгер и с вызовом глянул на Даурбея: – Ну, долго еще будем тут сидеть? «Оглянись», – выразительно предупредил тот взглядом, и придворный маг лирского короля стремительно повернулся. На другой стороне поляны, покачиваясь, словно от ветра, возвышался неизвестно когда появившийся золотисто-зеленый стебель гигантского тамбука. На его широких, словно скамейки, листьях, как диковинные живые цветы, сидели три дриады и молча рассматривали полянку. Их сказочно красивые лица с огромными зелеными глазами застыли масками скорби и гнева, и Тод вдруг ясно понял, как по-детски наивно выглядел он сам минуту назад, намереваясь прорвать выставленную дриадами границу. Даже смешно стало… и чуточку жаль. Всего, так и не сбывшегося. – Кто ее? – упал на поляну тихий вопрос, но ни одна из зеленоглазых прелестниц даже не взглянула на притихших, словно нашкодившие дети, магистров. – Рандолиз, – коротко и твердо сообщил Кадерн. – Мы с ней разговаривали четверть часа назад, и она нас обманула непонятно зачем. А когда мы улетели, появился он, больше некому. Вот уже несколько дней, как он объявил нам войну, обманом продал в рабство мою сестру и невесту моего брата. Кикимора сказала, что они у вас, она видела, как вы ездили вместе по чаще. – Твое счастье, что не солгал, – так же не глядя, промолвила дриада. – Но Летуаны и Дарелетты у нас уже нет, еще утром мы отправили их на границу с Маржидатом. – А почему на границу? – недовольно нахмурился Тодгер и огорченно проворчал: – И как они доберутся до города? Дарочка не привыкла ходить пешком. Где это место? Мы немедленно идем туда. – Да тихо ты, – зашипел на него Кадерн, точно знавший, что гибель любого из подданных, доброго или не очень, приводит дриад в невыразимое расстройство, и лучше в этот момент им не перечить и даже на глаза не показываться. – Кто ты такой? – подняла голову одна из дриад и уставилась в глаза молодого мага пристальным взглядом.