– Я – Тодгер. – Пышущий возмущением Тод уверенно встретил ее взор и принялся невозмутимо рассматривать дриаду в ответ. – А вы кто? Правительницы или судьи? – Нет у нас таких… – пробормотала дриада, не сводя с Тода напряженного взгляда и хмурясь все сильнее. – Красавицы, – Кадерн предупреждающе поднял руку с поблескивающим алыми отсветами амулетом, – оставьте его в покое. – Мы очень уважаем ваши законы и порядки и нарушать ничего не собирались, – ослепительно улыбаясь, начал защитную речь Даурбей, доставая заветное кольцо султана, и смолк от неожиданности, обнаружив дриаду рядом с собой. – Помолчи, красавчик, – глянув на него мимолетно, как на пролетающую тучку, попросила дриада глубоким, словно море, голосом. – Твоя суженая еще играет в куклы, хотя и совсем недалеко от тебя. А он избранный, и это большая редкость. – Что значит «избранный»? – хмуро осведомился Изрельс, пряча боевые амулеты. Хотя бесполезное и самоубийственное это занятие – воевать с дриадами, но магистр никогда не отдал бы им ученика и родственника без боя. – Повезло ему найти первую и единственную любовь всей жизни, – зачарованно улыбнулась чему-то своему вторая дриада и огорченно признала: – Права была наставница, прикрывая ее собой. – Как это – прикрывая?.. – белея, обмер Изрельс и до боли сжал кулаки. – Усыпила и не подпустила к ней ни одного лесника, – кротко пояснила третья. – А сама? – с жалостью глянув на зятя, тихо спросил Кадерн, далеко не уверенный, что желает услышать ответ. – Редкая женщина, – загадочно вздохнув, непонятно чему улыбнулась дриада. – Сильная и преданная. Но живет с обидой в душе. – Мы перед тобой виновны, – заявила первая хозяйка леса, твердо глядя Тодгеру в глаза, – и вину искупим. А за свою любимую благодари ее старшую подругу. Ищите их в Маржидате, в обед девушки уже были в доме градоначальника. Полыхнул перед примолкшими магами зеленый костер и исчез. И больше ничто на полянке не напоминало о недавно разыгравшейся здесь трагедии. Кусты сияли свежей листвой, травка пестрела разнообразными цветочками, и одинокий скворец ошалело оглядывал это великолепие. – На окраине Маржидата я давно снимаю дом, – зачем-то пояснил Кадерн то, о чем уже знали все, и коротко добавил: – Уходим. * * * – Где мы? – одними губами прошептала Дарочка на ухо учительнице, накрепко вцепившись в ее пояс. – В плену, – расстроенно буркнула та, внимательно осматривая маленькую комнатку, где они оказались. Решетка на окне без стекол, захлопнувшаяся сразу, как только сильный порыв ветра швырнул девушек на темный, вытертый едва не до дыр ковер. Больше здесь не было ничего, кроме стен, исчерченных знаками и чьими-то записками, но читать их Летуана вовсе не собиралась. Глупо было бы думать, что похититель мог оставить какую-нибудь важную информацию, – не с его хитростью и предусмотрительностью допустить такую оплошку. А прощальные записки прежних узников лучше не читать, у нее и так от безнадежности леденеет спина и вскипает в душе злость на собственную доверчивость и недальновидность. Хотя Лета и взяла с собой запас зелий и пару порталов, но все это так и лежит в сундучках, оставшихся в доме предателя. – В гостях, – заявил появившийся из воздуха Рандолиз и нажал на камни стены. – Проходите, не стесняйтесь. – Сволочь, – прошипела Дарочка, но наставница ее одернула: – Не трать нервы и слова. Это доппель. Идем посмотрим дом. Как вскоре выяснилось, никакого дома не было. Были кельи и переходы давно заброшенного монастыря, вырубленного в отвесных прибрежных скалах, над нескончаемой чередой разбивающихся о камни волн. О том, что это именно старинный монастырь, а не тюрьма и не поселок, по знакам, символам и изображениям давно забытых богов определила Летуана. А о его запустении без слов доложил толстый слой пыли и песка, барханчиками лежавший по углам и кельям. Узкий и низкий коридор, куда выходили двери всех комнат, был немного почище и хранил следы чьей-то обуви. Доппель неторопливо и молча шагал впереди, показывая дорогу, и девушки покорно шли следом, все яснее понимая, как бесполезно сопротивляться и спорить. В этих пустынных, продуваемых вечными сквозняками каморках и коридоре невозможно ни спрятаться, ни выжить. Да и бежать некуда, все окна забраны хоть и проржавевшими, но массивными решетками. Но даже если бы Летуане чудом удалось вытащить одну из них, прыгать вниз, на камни, она бы не стала. И Дарочке бы не позволила. И значит, у алхимички остался только один, самый неприятный из всех способ попытаться доказать Рандолизу, что она сожалеет о разорванной десять лет назад помолвке. – Вам сюда, – открывая тяжелую дверь, бесцветным голосом пригласил доппель. Проходя мимо него, Дарочка со всей силы пнула копию в щиколотку, жалея, что это не настоящий предатель. Доппель тихо зашипел, но на его лице не отразилось ровным счетом ничего, и принцесса разочарованно вздохнула. Неинтересно пинать клона, если хочется убить оригинал. – Ну зачем ты так? – с весьма правдоподобной укоризной глянула на нее Летуана. – Он ведь ни в чем не виноват. Да и Рандолиз, если разобраться, тоже. Бывают в жизни такие обстоятельства, когда не выдерживают самые хорошие люди. Внезапно начинают чудить, вспоминать старые обиды и предательства, вымещать зло на невиновных. Значат, чаша невзгод переполнилась или у человека закончилось терпение. И темные маги – вовсе не исключение, а даже наоборот, на них бездарные жители имеют обыкновение вешать вину за все происходящее. От засухи до наводнения. Искоса поглядывая на озадаченную ученицу, алхимичка неторопливо прошла в помещение, довольно сносно освещенное шарами с ведьминым мхом. Терпеливо дождавшись звона засова, запирающего за ними дверь, сурово сдвинула брови и незаметно подмигнула принцессе. Дарочка прикусила губу, не давая сорваться уже висящему на языке вопросу, и виновато понурилась. Хотя и не поняла смысла на миг искривившей лицо наставницы гримасы, но сразу догадалась, что нужно просто подыграть, та и сама расскажет о своей задумке. – Прости, Лета… – Оставь, я сама во всем виновата. Просто не предполагала, что он такой ранимый, думала, уже давно забыл про наши отношения. – А были отношения? – живо заинтересовалась Дарочка, подходя к стоящему посреди комнаты столу, уставленному вазами и кувшинами. – Самые невинные, – делано смутилась Летуана. – Он был очень скромным… – Как интересно! – состроила огромные глаза принцесса, начиная понимать задумку будущей золовки, и, не прикоснувшись к фруктам и напиткам, направилась к окнам. – Ты рассказывай, рассказывай… Раздвинула шторы, и слова замерли у нее на устах. Это было вовсе не окно. Стены не было вообще, только низкие перила. И за ними простиралась огромная пещера, похожая формой на перевернутый кубок для вина. Где-то глубоко внизу плескалась темная вода, и посреди нее виднелся кружок тускло освещенного маленькими огоньками островка. Испещренные многочисленными дырами стены напоминали дорогой сыр, и почти во всех верхних отверстиях виднелись пыльные занавеси, поясняя, для чего использовали эту пещеру древние адепты неведомого бога. Как зал для собраний или выступлений, судя по величине и количеству лож и подсвечников, спускавшихся с нависавшего над пещерой сильно потрескавшегося купола. – По-моему, тут не стоит разговаривать громко, – пробормотала остановившаяся рядом с Дарочкой алхимичка и поежилась. – Давай закроем. – Погоди… – Принцесса смотрела, как напротив них распахивается занавес, открывая ярко освещенную ложу и того самого доппеля, которому она пару минут назад так опрометчиво врезала по ноге. Только теперь он был в белоснежном костюме, щедро усыпанном алмазами, а шею украшала внушительная связка амулетов. – Вы правы, – ядовито усмехаясь, негромко заверил маг, но эхо донесло до девушек каждое слово, – кричать здесь опасно. И потому я закрою вам рты заклинанием до того момента, пока не завершится устроенная мной интрига. У вас хватит времени проникнуться осознанием степени своей несообразительности и помучиться, раскаиваясь в содеянном. Ты сделала мне очень щедрый подарок, милая, и весьма насмешила, прибежав жаловаться на своего мужа. Я как раз пытался придумать надежный способ завлечь сюда пару сильных магов. А за вами придут сразу пятеро, и это решит все мои проблемы на много лет вперед. – У-у! – промычала Дарочка, возмущенно переводя взгляд с Рандолиза на Летуану. – У-у! – Угу, – ничуть не виновато хмыкнула в ответ та, прекрасно понимая, почему так злится на нее принцесса. За обман, больше не за что. А о том не догадывается, что этим обманом наставница, вполне возможно, спасла ей жизнь. Ну и счастье брата. Ведь если у девчонки хватило ума пнуть Рандолиза, считая, что он доппель, то, зная правду, она непременно полезла бы на него с кулаками. И, несомненно, навредила бы только самой себе. Летуана с детства знает темных магов, трое в семье – это почти рекорд. И невыносимая жизнь, ведь каждый темный маг с юности не выносит никаких поучений, а тем более указаний. Поэтому Кад и сбежал из дома в четырнадцать лет, а едва достигнув пятнадцати, уехал в академию и Тод. И именно поэтому они дают магическую клятву на крови слушать и уважать своего наставника, иначе бы либо сбегали, либо разнесли академию. Хотя академией стальная цитадель, воздвигнутая где-то в центре проклятых пустошей, называется лишь формально, чтобы было где выписывать дипломы и ставить печати. Больше она ничем не походит на обычную академию, на финансовую, например, или на сельскохозяйственную. Не сидят по кабинетам ученики, не читают занудных лекций преподаватели, и не скрипят по бумаге перья студентов. Да и студентов нет, у магов бывают только ученики. У каждого лишь один – до тех пор, пока не закончит обучение и не получит диплом мастера. Ну и, само собой разумеется, нет там ни общежитий, ни общей столовой, ни расписаний. Все это темные маги ненавидят всей душой. Особенно тяжело им жить рядом с толпой себе подобных, вставать по звонку и есть не тогда, когда хочется, а по часам. И перья не берут в руки с тех самых времен, как родители научили их грамоте. А если приходится писать, то достают самопишущие, готовые хоть всю ночь строчить под диктовку хозяина. Зато в стальной цитадели хранится запас всевозможных зелий, заряженных амулетов и оружия. А еще самые редкие и древние фолианты и самые мощные артефакты, которые не каждому удается увидеть, не говоря уже о том, чтобы взять в руки. Ну, еще вокруг расположены полигоны для испытаний, и именно поэтому странники и обозы называют проклятыми и обходят десятой дорогой любые пустоши. Ведь именно на них и учатся будущие магистры сжигать врагов и обидчиков одним взглядом и пробуждать разрушительные смерчи и ураганы. Но пока ученики не научатся усмирять их так же легко, как поднимать, никто не выдаст им заветного диплома. Совет академии очень строг и придирчив в этом отношении. Однако, несмотря на все предосторожности, иногда случается страшная беда. Вполне здравомыслящий и уравновешенный маг внезапно теряет разум и начинает с хитроумностью и коварством сумасшедшего ставить ловушки на собратьев по ремеслу, собирать внушительные арсеналы и кастовать запретные заклинания. Чаще всего такими помешанными движет дикая идея захватить цитадель и хранящиеся в ней несметные богатства, и к своей цели они идут с упорством и жестокостью бешеных зверей. Для них ничего не значат ни законы Айгорры, ни чужие жизни, ни данные клятвы. За косой взгляд они готовы продать провинившегося человека гоблинам Маржидата, а за насмешку – испепелить на месте. Но объяснять все это Дарочке у ее наставницы не было никакой возможности. Как только Летуана увидела перед собой отвергнутого жениха и по едва заметной ухмылке поняла, что это вовсе не доппель, которого так умело изображал Рандолиз, у алхимички осталось только одно желание: всеми способами уберечь острую на язычок Дарочку от откровенных высказываний. У наставницы не возникло и тени сомнения, как опасно выдавать принцессе его секрет. Потому она и подыграла похитителю с мастерством, накопленным за время игр в черную Туа, хотя совсем недавно давала сама себе обещание больше никогда никого не изображать. Но, как выяснилось, бывают такие ситуации, когда честность вовсе не достоинство, а быстрый путь к гибели. Причем вовсе не легкой. Вот потому с каждым мгновением ей становилось все противнее смотреть на Рандолиза. Летуана вздохнула, взялась за занавес и дернула, намереваясь снова отгородиться от мрачного зала и злобного безумца. И едва успела отдернуть руку, когда тяжелая ткань вдруг разом, словно пучок сухой травы, занялась жадным огнем. – У-у! – с ненавистью буркнула Дарочка, глядя в сторону противоположной ложи, и громко скрипнула зубами, услыхав издевательский смех. – Не спеши, милая. У нас с тобой все впереди. А вот твоей подружке надеяться уже не на что, хотя она считает иначе. Извини, Лета, но подержанные вещи меня никогда не интересовали. А вот предательство я не имею привычки оставлять безнаказанным, и сегодня тебе будет намного хуже, чем мне в тот день, когда ты спутала все мои планы. Но все это впереди… сначала мы полюбуемся на наказание глупцов, решивших, будто им по силам расправиться со мной. Лета покосилась на побледневшую, злую, как разбуженный осиный рой, принцессу и печально вздохнула. Им, ее родным темным магистрам, несомненно, по силам растереть Рандолиза по этим скалам тонким слоем, но подлец хитер и коварен, а еще, похоже, по-настоящему безумен. И ему вполне хватит дури швырнуть чем-нибудь в потолок, чтобы обрушить на врагов едва держащиеся своды. Сам он наверняка успеет уйти, если хорошо знает проходы монастыря и приготовил мощный портал. А вот Летуане с ученицей на спасение надеяться не приходится: обвалившихся внутрь пещеры скал вполне хватит, чтобы разрушить все ложи и проходы, как гнилую скорлупу ореха. Они не смогут даже предупредить магов об опасности, подлый Рандолиз все предусмотрел и нарочно сжег занавеси, иначе Летуана попыталась бы хоть что-то придумать. – Кстати, – полюбовавшись на побледневших девушек, скучающим голосом заметил Рандолиз, – мне не нравятся глупые ситцевые цветочки на ваших хорошеньких мордочках. Я никогда не любил никаких росписей, потому и выбрал дом Изрельса. Добавлю на белые стены черных символов и рун, а потолки прикажу расписать под вампирские склепы, и будет очень загадочно и со вкусом. Он щелкнул пальцами и, пренебрежительно ухмыльнувшись, уставился на пленниц, ожидая результата самого мощного очищающего заклинания. Однако время шло, секунды медленно, но верно складывались в минуты, но ничего не происходило. Лица девушек по-прежнему продолжали цвести незабудками и васильками. – У? – многозначительно указала взглядом на Рандолиза принцесса. – У? – У-у, – незаметно качнула головой Летуана, догадываясь, какой вопрос волнует ученицу. И точно зная – самая сильная краска самого умелого алхимика долго не выстоит против очищающего заклинания темного магистра. Даже если усилить ее тем закрепляющим зельем, какое она сварила для мужа и брата. И хотя кастовать заклятие придется не менее трех раз, но и после первого рисунок должен заметно побледнеть. А сейчас происходит нечто необъяснимое – цветы синеют так же свежо, как только нанесенные. – Зря радуешься, – сделал свой вывод похититель и яростно махнул рукой. Злобно ухмыльнулся и добавил заклинанию какое-то условие. – О-о… – растерянно охнула Дарочка, и ее наставница начала понимать, чем так потрясена принцесса. Такой же картинкой, какую видит и она сама, оторопело взирая на ученицу.