Н. А. Добролюбов, 1858 год — За все не поручусь, но эта шкатулка точно принадлежала тетушке, — наконец сказала Лидия, дотоле молча изучавшая лежащие перед ней вещи. И было, что изучить. На столе были разбросаны кольца, серьги, браслеты, шкатулки, часы и другие дорогие безделушки. Опознание проводилось в будочке урядника рядом со станцией в присутствии Фалька — от Кунина насилу удалось отделаться. Председатель дачного общества, по-видимому, решил реанимировать свой проект добровольных дежурств, на этот раз с целью отлова польских революционеров. По крайней мере, Евлампий Аристархович пребывал в полной уверенности, что именно они стоят за убийством Шиманского. Сидоров, получив ответ, удовлетворенно кивнул и протянул Шевалдиной наполовину закрытый лист бумаги: — Можете еще посмотреть на вот эту надпись? Узнаете почерк? — Да, тетушкин. Мама просила меня читать ее письма вслух, когда болела. Я его ни каким другим не спутаю, — подтвердила девушка. — Но что это за письмо? «О, мой величавый лев»? — Простите, но дальше вам лучше не читать, — смущенно отобрал у нее лист урядник. — Там… Там личное. Он откашлялся, стараясь сгладить неловкость, и бросил многозначительный взгляд на Фалька. Тот все понял без слов. Репутацию Шиманского жители Зеленого луга знали хорошо. Более того — это письмо объясняло, отчего Вера Павловна на вопрос об изменениях в жизни зарделась, как школьница. — Вы что-то знаете? — спросила Лидия, переводя взгляд с Сидорова на Фалька. — Если так, то не смейте оставлять меня в потемках! Он что, украл эти вещи? — Боюсь, что нет, — аккуратно начал Василий Оттович. — Это… Как бы сказать… Подарки от поклонниц Эдуарда Сигизмундовича. — Поклонниц? — удивилась Шевалдина. — Он что, актер? Или певец? — Нет, он оказывал дамам в возрасте определенные услуги… — попытался прийти на выручку доктору Сидоров. — Да, был своего рода компаньоном… — добавил Фальк, понимая, как глупо звучат их попытки аккуратно изложить некрасивую ситуацию. — Услуги? Компаньоном? — Лидия смотрела на них, как на идиотов. — Минуточку… Вы хотите сказать, что тетушка пользовалась услугами… — она опасливо понизила голос, будто ее могли поругать за произнесение неприличного слова: — жиголо? — Да, именно это мы с Василием Оттовичем и пытаемся сказать, — ответил Сидоров. — Но это же абсурд какой-то! — вспылила Лидия. — Зачем это ей? — Не смотрите на меня! Это уже из разряда вопросов психологии! — умыл руки Фальк. — Зачем это ей — не берусь судить, а вот зачем это Шиманскому… — многозначительно заметил Александр Петрович, извлекая из портфеля памятную книжку. — Эдуард Сигизмундович вел дневник, оставляя там довольно короткие заметки. — Он у вас? — спросил Фальк. — Нет, его забрал следователь, — ответил Сидоров. — Но я успел пролистать дневник и выписать несколько заметок, которые показались мне интересными. Вот, извольте, например. От 13 апреля: «Опять приезжал Н., привез задаток. Говорит, что мне нужно окрутить генеральшу Ш., которая круглый год живет на даче. Деньги обещает хорошие, но эта жир…», — урядник закашлялся. — Дальше к делу не относится. Зато за 27 апреля есть пассаж: «Ш. только и болтает, что о каком-то кладе. Целыми днями переводит свою старую книжку, даже не хочет видеть меня. Н. зол. Говорит, ему нужно знать, что она нашла в книге. Требует, чтобы я приложил больше усилий». Несколько дней спустя — еще одна интересная заметка: «Ш. напугана! Говорит, ей является какой-то монах, и что зря она влезла в историю с сокровищами. Убеждал, что это лишь домыслы. Когда Н. узнал — был в ярости. Сказал, что нужно убедить ее в том, что монах действительно существует». Далее — уже в мае: «Видел Н. у курзала. Разочарован. Зря принимал его за важного человека!». А в ночь убийства пишет, что был у другой дамы, на обратном пути «попал под дождь и видел странную картину — кто-то ехал на велосипеде, несмотря на непогоду, и мне показалось, что это Н.» Сидоров сделал паузу и обвел собравшихся в его будочке торжествующим взглядом: — Теперь самое интересное! Уже в понедельник: «Несомненно. Смерть старухи — дело рук Н. Теперь понимаю, что он опасен, но такой шанс выпадает раз в жизни!». И через неделю, то есть вчера, последняя запись: «Видел книжку в руках рыжей девицы. Думал, она у Н. То-то он удивится! За это ему тоже придется заплатить!». Ну, как вам? Понимаете, в чем дело? — Кажется, да, — сказал Фальк. — Кто-то заплатил Шиманскому, чтобы он втерся в доверие к Вере Павловне и докладывал своему нанимателю. А когда понял, что наниматель мог ее убить, решил его шантажировать — я же правильно понимаю про «шанс» и «придется заплатить»? — Я тоже так считаю, — поддержал его Александр Петрович. — Похоже, догадка Лидии Николаевны подтверждается. Веру Павловну действительно убили ради сокровищ. Только не Платонов и, скорее всего, не Шкляревская. Этот Н. из дневника — настоящий преступник. И Шиманского он убрал потому, что Эдуард Сигизмундович пытался его шантажировать. — Но кто такой этот Н.? — спросила Лидия. — Много у вас в Зеленом луге людей на букву «н»? — Много, — сокрушенно ответил Сидоров. — К тому же, мы даже не знаем, к чему это «н» относится, к имени или фамилии, — логично заметил Фальк. — Возможно, даже прозвище. Или он сознательно назвался чужим именем. Гадать можно бесконечно. Неверов? Натан Иосифович Шварцман, аптекарь? — То есть мы опять вернулись к началу? — расстроено спросила Шевалдина. — Выходит, что так, — подтвердил Александр Петрович. — А я с вами не соглашусь, — внезапно заявил Фальк. — Мне кажется, что теперь мы точно имеем на руках все факты, способные указать на истинного виновника преступления. — Да неужели? — ехидно осведомился Сидоров. — Поделитесь же с нами своими открытиями! — Я подхожу к этой задачке, как к составлению Anamnesis morbi, — начал Василий Оттович. — Чего, простите? — прервал его урядник. — Проще говоря — история болезни. Набор всех симптомов, из которых, на первом этапе, мы не можем выделить основные. Но если мы убираем наносное и расставляем все известные нам детали в хронологическом порядке, то картина становится более четкой. Из обнаруженной вами записной книжки становится понятно, что Шиманскому заплатили за соблазнение Веры Павловны в середине апреля. Другими словами, к этому времени будущий преступник уже знал об истории с сокровищами. Госпожа Шевалдина любила распускать сплетни, да и вообще, делиться своими мыслями с окружающими. Но сведения о сокровищах она хранила при себе. Значит, круг подозреваемых сильно ограничен. Более того, скорее всего преступник к 13 апреля уже прибыл в Зеленый луг. А это еще больше сокращает круг. Нам нужен кто-то, кто знал Веру Павловну (посторонних, думаю, можно исключить) и жил в Зеленом луге с начала апреля. — Кажется, у вас уже есть кандидатура на примете? — спросила Лидия. — Если Александр Петрович подтвердит мои умозаключения — да, — кивнул Фальк. — Я готов, — вызвался Сидоров. — Когда в поселок прибыли Вансовский и Мельников? — Коммерсанты? Из пансиона? Странно, но допустим. Если мне память не изменяет, то в начале апреля они действительно уже бывали здесь, по крайней мере — наездами. Присматривали за восстановлением баронского особняка. — Вансовский при нашей первой встрече обмолвился, что Вера Павловна была, отчасти, его коммерческим партнером и помогала ему с изучением истории Зеленого луга, — продолжил доктор. — Другими словами, мы знаем, что, как минимум, Федор Романович был знаком с Шевалдиной. Мы знаем, что от нее он получал сведения об истории Зеленого луга. Мы знаем, что он владеет особняком на месте монастыря, где были спрятаны сокровища. Мы знаем, что некто заплатил Шиманскому, чтобы тот вызнал у Веры Павловны как можно больше об этих спрятанных драгоценностях. Мне кажется, или в этом деле уже слишком много совпадений? — Браво, Василий Оттович! — просияла Лидия. — Я знала, что на вас можно положиться! — Совпадений, действительно, много, — протянул Сидоров со скептическим видом. — И ваши догадки выглядят достаточно стройно. Но пока мы упираемся в ту же проблему, что и вчера, когда мы точно так же были уверены в виновности Платонова и Шкляревской. У вас есть гипотеза, но нет ни единого прямого доказательства, чтобы ее подтвердить или хотя бы дать основания для продолжения следствия в этом направлении. — Что печально, так как мы подвергаем угрозе еще как минимум три человеческих жизни! — сказал Фальк. — Что? Как? Целых три? — вскричал Сидоров. — Если я прав, то да, — ответил Фальк. — Екатерина Юрьевна Шкляревская видела монаха из своих окон. Держу пари, это связано с тем, что преступник, так же, как и мы, подозревает, что сокровища на самом деле были спрятаны не в монастыре, а в деревне. А значит, в поисках сокровищ он может нанести ей визит, ведь, как мы уже знаем, человеческая жизнь для него ценности не представляет. Далее — исходя из записей в найденной вами книжке, Шиманский собирался рассказать своему убийце о том, что видел нужную книгу в руках Лидии Николаевны. Он также видел нас вместе и мог сделать определенные выводы. Лидия, Шкляревская и я. Вот три потенциальных жертвы. — Черт подери! — выругался урядник. — Но что же нам тогда делать? Приставить к вам охрану? — Боюсь, это не поможет, — покачал головой Василий Оттович. — Убийца мог залечь на дно, а где вы возьмете достаточно охранников, чтобы круглые сутки дежурить у каждой из возможных жертв? — Но даже, если вы правы, у нас недостаточно улик, чтобы что-то предъявить Вансовскому? — Или Мельникову, — добавил Фальк. — Я до сих пор не понимаю, кто из них стоит за убийствами. — Не важно! — рыкнул Сидоров. — У вас же есть какой-то план, Василий Оттович, не зря же вы сейчас перед нами распинаетесь? — Есть, — подтвердил доктор. — Такие спонтанные решения не в моей привычке, да и задумка довольно опасная, но это единственный способ, который приходит мне в голову. — Не томите, Василий Оттович, — взмолилась Лидия. — Рыбалка на живца, — спокойно сказал Фальк. — Нам необходимо убедиться, что из всех возможных жертв, убийца выберет только одну. В данном случае — меня, потому что подвергать опасности дам я не согласен. Сделать так, чтобы преступник поторопился, совершил ошибку и попал в нашу западню. Потому, что ждать визита монаха в одиночестве я, конечно же, не намерен! — Вы хоть представляете, на какой риск идете? — раздраженно спросил Сидоров. — Думаете, я позволю вам ставить на кон собственную жизнь? — А какой у вас выбор, Александр Петрович? Ждать, какую из трех жертв они выберут следующей? И когда? — вызывающе уточнил доктор. — Нет, но… — Тогда просто поверьте, что я полностью осознаю риск. И верю, что вместе мы сможем поймать убийцу, если он заявиться ко мне. — Допустим, — не стал соглашаться с ним урядник. — Но как вы сделаете так, чтобы Вансовский или Мельников пришли именно за вами? — Ну, Федор Романович вчера приглашал меня в гости, — улыбнулся Фальк. — Мне кажется, стоит принять его предложение! ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ «Скажи ты мне, какими хитростями, ловушками поймали тебя?» А. Н. Островский, 1873 — Конечно, Екатерина Юрьевна украсила бы собой наше общество, но и вам я тоже рад, Василий Оттович, — посмеиваясь встретил Фалька Федор Романович.