— Ну, ведь надо было найти на них деньги… Но, Фрея, почему ты спрашиваешь меня об этом? — На улице меня поймала женщина, — мой голос, моё тело — вся я дрожала. — Она сказала, что у них не хватило денег заплатить за похороны, поэтому её мужа арестовали. Отец коротко кивнул. — Да, потому что мы должны относиться ко всем, как к равным. Каждый должен внести свой вклад — соответственно, следовало продемонстрировать последствия отказа. — Отказа? Это не отказ — не иметь шанса заплатить! Ты на самом деле считаешь, что должен арестовывать людей за то, что они не могут финансировать похороны, в которых мы жгли шелка и топили сотнями драгоценные камни?! — Может быть, мне придётся напомнить, Фрея, — грубо и резко проронил отец, — что это ты настояла на том, чтобы все погибшие были соответствующе похоронены? Это совсем не дешево. Да, там были включены все погибшие горожане, и весь город должен за это платить. — Вот только там были не все горожане! Только дворяне, что умерли — потому что они ели торт, сделанный едва ли не из золота! И теперь мы заявляем, что похоронить их себе позволить не можем — так что, народ, голодайте, ибо вы должны немедленно за это заплатить! Отец опустил мне руку на плечо. Теперь он казался раздражённым, словно я потеряла всякий здравый смысл. — Фрея, успокойся. Ты даже не представляешь, о чём говоришь… — А не потому ли, что ты стандартно держал это в тайне от меня, от своей королевы? Это я — правительница этой страны! Я, а не вы с советом! И никто больше не имеет права прятать от меня указы, совершать что-либо без моего явного согласия. Ты меня понял? — Фрея… — Ты меня понял?! — мой гнев, казалось, смыл всю мою застенчивость. Да, мой отец меня предал. Он совершил кошмарную вещь — и утверждал, что это было сделано мною. Я не имела права позволить этому повториться. — Я твой отец, Фрея. — Что ж, а я твоя королева. И либо ты соглашаешься на то, что все законы должны проходить через мои руки, либо я вынуждена искать нового казначея! Он только молча уставилась на меня. — Эту женщину схватили стражники. Я хочу, чтобы её и её супруга немедленно освободили. Деньги же вы должны вернуть каждому из плативших простолюдинов. Остальных вы должны отпустить. — Фрея… — Каждому из них. Мне казалось, что я должна была воспламенить отца одним только своим раздражённым взглядом. — Мы обсудим это на следующем заседании совета, Ваше Величество. — О да, мы завтра обсудим, как тщательно вы выполнили мои приказы! А ещё — я хочу, чтобы мне принесли копию книги Густава. Потому что мне она нужна. Я больше ни за что не позволю своим советникам держать меня в неведении. Я повернулась к двери и едва ли не подпрыгнула. На пороге стояла Мадлен Вольф, занеся руку, чтобы постучать в приоткрытую дверь. — Мне очень жаль, что вынуждена прервать вас, Ваше Величество, — промолвила она, — но вас ожидают в зале, и я слышала, что вам надо немного принарядиться. Я пришла помочь, но если сейчас не время… — Нет, — я сделала глубокий вдох, пытаясь отогнать от себя гнев. — Нет, мы уже давно закончили. Спасибо большое. Мадлен последовала за мною к моим покоям, не проронив ни единого слова. Когда мы добрались до моей спальни, она отступила на шаг назад, всматриваясь в пятна на платье. — Ну что ж, пройдёт, — промолвила она. — Если немного поработать с волосами и кое-что переменить, может, не придётся отмывать. В другом случае вам придётся несколько часов провести здесь. Она бросилась в сторону моего гардероба, собираясь что-то искать — то, что можно было надеть. Да, мой гардероб вряд ли вдохновил бы такую девушку, как она — несколько моих старых платьев, что-то из нарядов королевы, с которыми мы понятия не имели, что делать, ну, и пять или шесть новых — швеи не спали, заканчивая их. — Хотела спросить, синий или жёлтый, но у нас, впрочем, нет никакого выбора… — она склонила голову набок, погрузившись в свои мысли. — Красный! — воскликнула наконец-то она. — Подобно восходу солнца. Да, это будет гармонировать с желтизной, но станет выделяться… А ещё это будет просто идеально на тебе сидеть, если мы кое-что добавим… Она потянула платье из шкафа и едва ли не споткнулась о Дэгни. Кошка появилась непонятно откуда, а теперь нагло обнюхивала её ноги. — О, — выдохнула Мадлен. — Привет, прелесть! — Это Дэгни, — представила я кошку. — Дэгни! — проворковала она, наклоняясь, чтобы погладить её. Она замялась, будто бы не зная, что будет делать Дэгни — наверное, вполне привычная реакция для тех, кто не слишком любит кошек, но странно было видеть, как так поступила вечно идеальная Мадлен Вольф. Дэгни выгнула спину и повернула голову, требуя внимания к себе, и Мадлен заулыбалась. — О, как же она замечательна! — А почему ты… вы мне помогаете? — спросила я. — С Наоми ведь всё в порядке? — Наоми ещё у реки… — Мадлен встала. — Её брат погиб на банкете, нет разве? И это такое трудное для неё утро… Мне показалось, что я должна занять её место, пока ей не станет лучше… — И ты заметила, что она не вернулась? Она облегчённо улыбнулась в ответ на моё «ты». — О, я многое замечаю… Да и, признаться, давно хотелось поговорить с тобой ещё раз. Может быть, даже о моде? — она повесила красное платье на спинку стула и подошла ко мне. — Ведь вы с королевой Мартой красивы совершенно по-разному… И хотелось бы увидеть, что мы могли бы с этим сделать, — она принялась расшнуровывать моё платье, не обращая внимания на то, как я нахмурилась. И что ответить? Ведь мы и вправду достаточно разны — вот только я б не сказала, что я красива. – — А почему ты предупредила меня о своем кузене на том банкете прошлой ночью? Мадлен подошла к столику, на котором ещё с утра стояла чаша с водой, макнула в неё губку. — Мне казалось, что тебе надо знать. Ничего конкретного, но… я очень настороженно отношусь к нему. Он так разозлился, когда погиб король, сам на себя не похож… Теперь всякая тень ему враг, а ты — королева… вот он и винит тебя. Это не точно — может быть, я слишком недоверчива. Он не станет делать ничего особенного, мне кажется, но ведь ты должна знать. Поэтому следует быть осторожной… — То есть, мне стоит его успокоить, об этом ты говоришь? Но как успокоить кого-то, кто подозревает меня в массовом убийстве? — Нет-нет… Мне кажется, что когда он вернётся в своё обычное состояние, то будет тебя ценить. Но вот сейчас… Надо просто быть терпеливым. Он умён и хороший союзник, когда готов слушать — надеюсь, он сможет увидеть в тебе то, что увидела я. — Ты думаешь, что видишь меня-настоящую? Она рассмеялась. — Не знаю, должна ли говорить это королеве… Ну, Ваше Величество, вас так легко прочесть! Ведь ты не пытаешься скрыть чувства, иногда даже сама о них не знаешь. Для кого-то вроде Стэна, пытающегося воспользоваться всем, что только есть под руками, это тоже может показаться ложью. Ещё одной хитростью. О, Ваше Величество, но это так естественно и прекрасно! По крайней мере, я уж точно так считаю. Она коснулась моей щеки, присматривалась к тому, что пыталась убрать, и старательно принялась отчищать помидор. — Я слышала, как ты говорила, продолжила она, — о плате. И мне кажется, что ты очень смела. — Смела? — О да! Это не так легко — восстать против своего отца и советников, против того, как привыкли править двором. Но ты смогла. — Это не храбрость, это только то, что я давно должна была сделать. Правильный путь. — Далеко не каждый способен понять, что именно — правильно. Я прикусила губу, а она только склонила голову набок, проведя губкой за моим ухом. — О чём не сказали тебе твои советники? — спросила она. — О плане за похороны? — когда я замерла, она поспешила добавить: — нет, я не подслушивала, Ваше Величество, — она всё ещё сбивалась на шутливо-официальную форму, — но трудно было не услышать… Что ж, тогда такой смысл врать? — Да, они мне не сказали. — Люди всегда будут пытаться воспротивиться изменениям, тянуть на себя одеяло… Им нравится это влияние — мне кажется, они хотят больше власти. Но у тебя, Фрея, чудесная позиция — и ты можешь заставить всё это пойти по правильному пути. — А что ж ты? — я чувствовала, что гнев всё ещё прорывался на свободу, пытался вырваться из меня. — На что ты хочешь повлиять? — Я хочу, чтобы жить стало лучше, — сказала она. — Не больше — но и не меньше. Казалось, пир длился много часов, хотя никто не пытался даже попробовать еду. Шёпот людей перерастал в резкий шум, а я всё пыталась заставить себя съесть кусочек фазана, но не могла перестать думать о том, что увидела в городе. А что ещё я пропустила, что случилось, пока я сидела здесь, в этом отвратительном месте, закрыв глаза на реальность, беспокоясь только о том, как правильно выступить и как найти драгоценности? Люди столько всего кричали, слишком много, чтобы эти слова… Чтобы эти преступления, совершённые от моего имени, но без моего ведома, были реальностью. Или были? Но всё казалось таким кошмарно неправильным! Всё, о чём я думала, всё, что я знала, всё рухнуло! Я считала старых придворных чёрствыми, эгоистичными, поверхностными, но всего за несколько дней и сама поняла, как это несправедливо — осуждать. Было. А потом я вдруг подумала, а что же происходит с этим двором за пределами королевства? Может быть, король Йорген и не думал о своей стране — вот именно потому он был плохим королём, до смешного расточительным и глупым! Ведь требуется куда больше, чем просто научиться выступать перед толпой и примерять на лицо новые улыбки. Ведь судьба каждого находилась в моих руках! И я делала им только хуже… Как же я была слепа всё это время! Когда так называемый пир наконец-то закончился, пришлось выдержать ещё больше развлечений, ещё больше глупых бесед, прежде чем этот жуткий день подошёл наконец-то к концу. Когда я вернулась, Наоми уже спала, свернувшись в постели в клубок. Я попыталась опуститься в кресло с Дэгни и хоть немного отдохнуть, набраться сил теперь, когда наконец-то закончились похороны, но в моей голове оказалось слишком много мыслей, чтобы просто сидеть на месте. Стоило только перестать двигаться, и сквозь меня будто рекой потекло всё, что я узнала сегодня днём — жуткие похороны, множество погибших, эта боль… А ведь на столько всего я не обратила внимания! Глаза теперь болели от усталости, но спать я не могла. Всё казалось до такой степени запутанным… И я вновь направилась в собственную лабораторию, надеясь совершить что-то стоящее. И вновь Фицрой оказался там. Теперь, увидев его, я почувствовала, как сильно сжимается моя грудь — он вновь заполнил собою всё свободное пространство. — Ты не мог уснуть? — спросила я, закрывая за собой дверь. — нет. — И я тоже… Сегодня он попрощался со своим родным отцом. Сегодня он попрощался со всеми, кого только знал — а потом пришёл сюда. Ко мне. Ему просто не было больше куда идти.