Запись закончилась, побежали мерцающие полоски. Я вышла из-за стола, потянулась и потерла холодными пальцами покрасневшие глаза. – Да, просто роман приключенческий! И что мы имеем? Один исчезнувший труп и трое живых людей, пропавших без вести. Так? Фёдор молчал. Он вышел на кухню и закурил. Я последовала за ним. – Ложись спать, Котенок! ― тихо произнёс он. ― Скоро рассвет. У меня не было сил возмущаться. Конечно, я хотела напомнить, что Колька исчез, что, возможно, именно сейчас его пытают, режут томагавком и жгут раскалённым утюгом, что мир находится в опасности, и только от нас с Федькой зависит судьба человечества, но веки предательски слипались. Бессонная ночь брала верх над чувством ответственности. Единственное, на что была способна Катя Голицына, так это жалобно посмотреть на Стрельцова. Но тот оставался непреклонным. – Запомни, подруга! ― Фёдор свёл на переносице густые брови, ― народу нужны герои, но умеющие трезво мыслить и сопоставлять факты. А таковыми мы с тобой будем часов, эдак, через пять здорового крепкого сна. Он загасил недокуренную сигарету в консервной банке и увлёк меня в комнату на единственный скрипучий диван. – Ты ложись тут, а я устроюсь… ― Фёдор осмотрел комнату, но других спальных мест не обнаружил, ― а я устроюсь рядом. Ты не против? Я устало покачала головой. – А приставать ко мне не будешь? – Буду, ― честно признался Стрельцов, ― но в другой раз. Глава 7 Я проснулась от яркого света, нещадно бьющего в глаза, взглянула на часы и застонала. Какой кошмар! Вместо отведенных пяти часов я провела в царстве Морфея целых семь. Выпрыгнув из-под пуховика, служившего одеялом, позвала Фёдора. Ответа не последовало. Противный липкий пот прошиб моё прекрасное тело. Где же он? Я заглянула на кухню, в ванную, в туалет. Стрельцова нигде не было. Пропал! Я села на стул и обхватила голову руками. Ну, что теперь делать? Сначала Колька, теперь Федя… В дверях щёлкнул замок. Я напряглась. Неужели настала моя очередь? Я не испугалась, просто встала, вытянулась по струнке, гордо подняла голову и зажмурилась, так, на всякий случай. Именно такой, несломленной и сильной, меня должны были застать неведомые враги. Но, вместо жутких похитителей добропорядочных людей, в дверях появился взъерошенный Фёдор. Он втащил в квартиру два тяжеленых пакета и удивленно уставился на меня. – Вольно! Офигеть, как меня встречают! Я покраснела и забилась в угол кухни, обиженно шмыгая носом. – Знаешь, Феденька, я думала, что и тебя уже того… – Чего, того? – переспросил Фёдор, вытаскивая из пакетов продукты. – Ну, того… похитили. – И ты, ― продолжил мою мысль Стрельцов, ― услышав шаги, решила, что Чёрные Монахи пришли за тобой? Я покраснела ещё больше, а Федька рассмеялся. – Нет, милая, не дождешься. Фёдора Стрельцова так просто не пленить. Не перевелись богатыри на земле Русской. А пока я рядом, то и тебе ничего не угрожает. Вскочив со стула, я подбежала к богатырю и крепко обняла его. Стрельцов нежно погладил меня по голове и попытался вырваться из моих цепких рук. Не тут-то было! Несмотря на свой тщедушный вид, я так сильно в него вцепилась, что с первой попытки освободиться у Фёдора не получилось. Впрочем, как и со второй. – Так, Катерина! Ты это.. того… успокойся и накрой стол. А за это я расскажу тебе кое-что интересное. Я всхлипнула в последний раз, отстранилась от Федьки и принялась деловито кромсать колбасу тупым ножом. Через пару минут на столе, который мой запасливый друг предусмотрительно застелил газетой, уже красовались бутерброды, копченая курица, яблоки и пирожки с малиной ― шедевры местной кулинарии. А ещё через минуту кухню наполнил умопомрачительный аромат свежесваренного кофе. Набив полный рот пирожками, Федор начал свой рассказ. Глава 8 Заснуть московскому сыщику так и не удалось. То ли диван оказался слишком узким, то ли свитер подруги, связанный из натуральной шерсти, кололся, как стадо бешеных ежей. Промучившись минут тридцать, Стрельцов вышел на кухню и попытался осмыслить ситуацию. Итак, Колясик пропал сутки назад, отправившись в магазин. Следовательно, поиски нужно начинать именно оттуда. На часах было только восемь, а жизнь в Техногорске возобновлялась не ранее десяти. Значит, у него в запасе появилось целых шестьдесят минут драгоценного времени. Фёдор знал, как провести их с пользой. Он тихонько оделся и обшарил прихожку в поисках запасных ключей. Искать долго не пришлось. В тумбочке у входа, в бесформенной куче вязаных шапок, перчаток и шарфов, красовалась новенькая сахарница, где и была спрятана запасная связка. Стрельцов мысленно поблагодарил благоразумного одноклассника за то, что Колька не заставил его осматривать каждый сантиметр жилплощади, и на цыпочках покинул квартиру, тихонько замкнув дверь. На улице сыпал легкий снежок. Фёдор вдохнул полной грудью свежий морозный воздух Родины и подошёл к автобусной остановке. Общественный транспорт отсутствовал. Но чудо свершилось. Словно из-под земли перед ним возникла легковушка с шашечками. Стрельцов приоткрыл дверцу. – Проспект Курчатова, 30. Подбросишь? Водитель весело подмигнул. Утро начиналось великолепно. Машина мчалась по узким улочкам. Фёдор всматривался в знакомые с детства места и не узнавал их. Техногорск тянулся вверх. Двухэтажные домишки сменились современными многоэтажками. Магазины, школы, кинотеатры выросли на пустырях за два года, как грибы в лесу. Стрельцов любил свой город, своих родителей, смешного Кольку и строгую недоступную Катерину. Он скучал и не реже двух раз в месяц обещал себе бросить шумную суетливую столицу и вернуться домой. Но даже в отпуск вырваться не получалось. В этот раз он был настойчивым. Двадцать дней в родных пенатах! Мечта! Хотелось немного побыть с родителями, сходить на охоту с отцом и наесться маминых разносолов, но Катькин звонок изменил все планы. Поэтому, бросив чемодан в своей комнате, он кинулся искать её, глупую, своенравную, но такую родную. Когда-то давно, в школе, вальсируя с Катериной на выпускном вечере, он обещал, что, закончив в Москве институт, вернется и обязательно женится на ней. Взрослая жизнь закружила, завертела, затянула. Стрельцов и «мяу» сказать не успел, как оказался женатым… на москвичке. Брак оказался коротким, развод громким. А Катька обиделась. «Она гордая, эта Голицына, и глупая!» ― думал Фёдор, ― «но я докажу, что люблю её!» – Приехали! Веселый водитель взял с Фёдора пятьдесят рублей, смешную для столичного жителя сумму, и, раскланявшись, исчез так же быстро, как и появился. Старый район города. Сталинские трехэтажки, большие дворы. Тут прошло его беззаботное детство. Тут до сих пор жил его двоюродный брат Степан. Разница в год давала право Стёпке поучать младшего. Фёдор тяжело вздохнул. Сейчас начнётся. Но выбора не было. По счастливому стечению обстоятельств кузен работал в отделе по борьбе с организованной преступностью и мог оказаться полезным. Фёдор вошел в подъезд, поднялся на второй этаж и вдавил кнопку звонка в стену. Через секунду дверь распахнулась, и на пороге возник его полный двойник. Чернобровый богатырь широко улыбнулся. – Ну, ты и жук! Мог бы позвонить, я б встретил. Братья обнялись, пнули друг друга, и только тогда ввалились в квартиру. – После нашей крайней встречи я хотел застрелиться. Сколько мы тогда выпили? Степан усмехнулся. – А разве это важно? Важно, что тогда нам было плохо. Нам плюнули в душу, а душа у всех Стрельцовых тонкая, нежная, чувствительная. Нас обижать никак нельзя. – Ага, нельзя. Вот только утром стало ещё хуже. Я отсыпался сутки. И, знаешь, что мне снилось? – Что? ― Степан включил в розетку электрический самовар. – То, что я ― капитан дальнего плавания, корабль попал в шторм, а у меня морская болезнь разыгралась. Старший расхохотался. – Ты мне не рассказывал об этом. А всё из-за кого? Из-за женщин. Это они виноваты в наших бедах. Кстати, ты уже видел свою Голицыну? Фёдор кивнул. – Видел. – Ну и как она? – У меня спрашиваешь? Я только сутки в Техногорске. А ты тут, вроде бы, живешь. Степан подошёл к окну и закурил. – Сумасшедшая тётка твоя Катерина. Из газеты её турнули. Я еле-еле сумел замять уголовное дело. Фёдор побагровел. – Во что она вляпалась? – Да что-то с мэром не поделила. Написала убойную статью, этакий анализ деятельности отца города. Отец взбеленился, обвинил наглую журналистку в клевете, подал иск о защите чести и достоинства. Город гудел просто. В результате Катьку уволили, а Тимофей Иванович ещё крепче прилип к своему креслу. – Кто есть Тимофей Иванович? Степан развёл руками. – Не следишь за новостями? Господин Слепцов Тимофей Иванович ― наш мэр и отец родной. Фёдор ухмыльнулся. – Как-то ты неуважительно говоришь о родителе. – Родителей, Федя, не выбирают. ― Степан заварил чай и выложил на стол пакет с сушками. ― А должность отца города ― выборная. Только Слепцов занял мягкое кресло, минуюя народное голосование. Говорят, у него в Москве влиятельные покровители имеются. Знаешь, брат, мне кажется, наш мэр проворачивает какие-то тёмные делишки.