Майкл молчал. Он обнимал Сунн Джи за плечи. По щекам девушки катились слёзы. – А я хотел жить, ― продолжил Джим, ― разве ты можешь осудить за это испуганного ребёнка? И знаешь, что мне приказали Монахи? Они приказали убить Эда. Я никогда не забуду лица брата. Он стоял, связанный, на краю пропасти и смотрел на меня. Он умолял не делать этого, не брать грех на душу. Говорил, что смерть гораздо лучше жизни в подземелье, что мы должны уйти вместе. Но я хотел жить. И знаешь, что я сделал, Майкл? Я подошёл к нему и толкнул в пропасть. Он падал долго, ударяясь об острые камни, не проронив ни единого крика. Тогда я потерял сознание, а когда очнулся, увидел, как изменилось отношение ко мне. На моём теле Братья нашли метку. Это значило, что, рано или поздно, именно я стану великим Магистром и хранителем нерушимой власти. – Тебе это понравилось, Джимми? – Не помню. Я был слишком мал. В моих мозгах засело одно: я хочу выжить, выжить любой ценой. Несколько месяцев я провёл в высокогорных пещерах вместе с Монахами. Потом меня передали в приёмную семью. Я вырос, получил достойное образование. Но Братство никогда не упускало меня из виду. Мои наставники следовали за мной из города в город, из страны в страну. – А потом ты убил своих приёмных родителей. ― Догадался Доусон. – Они мешали мне. Как-то отец нашёл в моих вещах старинное кольцо, с которым я не расставался с детства. По глупости он залез в интернет и вытащил некоторую информацию. Старый дурак начал собственное расследование и однажды увидел страшный ритуал. Братья обнаружили его. Ты понимаешь, что этим папаша подписал себе смертный приговор? – А мать? Берри усмехнулся. – Мать? Ей никогда не было до меня никакого дела. Она обожала отца, светскую жизнь, веселье и путешествия. Я решил, что на том свете рядом с мужем ей будет гораздо лучше. – Ты монстр. ― Не удержался Майкл. Джим прошёлся по комнате. – Да, возможно. Таким меня сделала жизнь. Знаешь, друг, честно говоря, мне наплевать на эти ритуалы, тайные встречи, обереги, талисманы и символы, как и всем членам Ордена. Мы поддерживаем легенду только потому, что кровь связывает всех крепче, чем родственность и дружба. Пролив кровь на обряде посвящения, новый Брат, опасаясь быть скомпрометированным, начинает беспрекословно выполнять наши требования. Не так ли, господин Тим? Мэр покраснел. – У нас другие цели и задачи. Мы не боремся с религиями, не поддерживаем террористов и не наводим ужас. Мы стараемся оставаться незаметными. И глуп тот, кто думает, что нашей главной целью является мировое господство. Чушь собачья. Каждый член Ордена преследует свою собственную, конкретную цель. Кто-то хочет получить место в сенате, кто-то править маленькой страной в Центральной Африке или провинцией в Китае. Мы не хотим ввергнуть мир в хаос, погрузить его во мрак. Мы хотим жить долго и счастливо, а некоторые вечно. Он красноречиво посмотрел на Слепцова. – Законы и порядки у нас жёсткие: за предательство – смерть, за неповиновение – смерть. Хотя такие субъекты, как Сова, могут добиться снисхождение. Он знает, почему. – Тогда, зачем Вам Лия и её ребёнок? ― Не удержалась Сунн. ― Вы же не верите в пророчества! – Я не верю в легенды. И мне наплевать, кто родится и с какой меткой на теле. Майкл, ты же не думаешь, что я убью сестрёнку или малыша? Вижу. Думаешь. А всё гораздо проще. Я не могу иметь детей. Так почему же мне не взять на воспитание собственного племянника? Мне нужен наследник. – Ты собираешься вырастить из него очередное чудовище? Берри рассмеялся. – Совсем нет. У него будет всё самое лучшее: учителя, автомобили, женщины. Я всегда был очень одинок. Мне нужен этот ребёнок. – Ты никогда не получишь моего сына. ― Доусон кинулся на Джима, но бдительная охрана схватила разъярённого мужчину. Магистр подошёл ещё ближе. – Да? И кто же помешает мне это сделать? Думаю, что скоро я покончу с тобой только для того, чтобы ты не путался под ногами, поверь, друг, ничего личного. Я сам найду Лию. Если она пойдёт на мои условия, то будет жить. А если нет… Магистр повернулся к Слепцову. – Уведи их в камеру. Мне нужно прилечь. А для тебя есть задание. Я не расслышала, какое задание получил мэр, но тот побледнел и что-то шепнул охраннику, который кинулся к лестнице, ведущей наверх. «Сугроб» снял наушники. – Если я правильно понял, бункер собираются взорвать вместе с заложниками. – Но это невозможно! ― ужаснулся Степан. ― Если они взорвут бункер, последует цепная реакция, и весь город взлетит на воздух, точнее, уйдёт под землю. – Хорошая новость, ― потёр руки Тишкин, ― всю шайку накроем в тот момент, когда будет заложена взрывчатка. Это уже улики. ― Майор поднёс к глазам бинокль. ― За кем это, интересно, поехал личный охранник мэра? Уж не за начальником ли местной полиции? Тот может достать всё, что угодно, даже водородную бомбу. Степан не разделял веселья Тишкина. – А если мы не успеем? – Успеем, Стёпка, мы ещё ни разу не опаздывали. Впервые в жизни Стрельцов перекрестился. – Дай-то Бог! Зинаида обняла меня за плечи. – Всё так плохо? Я всхлипнула. – Мне кажется, что эти помещения хотят взорвать… вместе с нами. Пленники притихли. – Знаешь, Федька, ― я подошла к Стрельцову и некоторое время пристально смотрела ему в глаза, ― я кое-что скажу тебе сейчас. Слова довались тяжело. Но я очень хотела облегчить душу, выплеснуть то, что мучило сердце долгие годы. – Я люблю тебя, Федька, и всегда любила. Ты самый дорогой мой человек. Жаль, что всё вот так закончится… Фёдор улыбнулся. – Котёнок! Я хотел сказать тебе эти же слова. И я должен был сказать их первым. Но, раз уж так всё сложилось, я прошу твоей руки. Ты согласна стать моей женой? Момент для предложения казался неподходящим, но это совсем не помешало почувствовать себя самой счастливой на свете. – Я так давно ждала этого! – Ты не ответила, ― вмешалась Зинаида, ― скажи ему «да». Я смутилась, обнаружив, что вокруг полно зрителей. – Скажи ему «да». ― Колясик поправил очки и тряхнул рыжей шевелюрой. – Ну, давай, это же так просто. Мы ждём. ― Улыбнулся Дмитрий. Я зажмурилась, набрала в лёгкие побольше воздуха и выдохнула: – Да! В камере раздались аплодисменты. Я открыла глаза и посмотрела на своих друзей. Зинуля умилялась, украдкой смахивая слезинки, Дмитрий о чём-то задумался. Наверное, вспомнил свою сбежавшую невесту. Я решила, во что бы то ни стало, поговорить с Полинкой, помирить замечательную пару. Если выживу, конечно. Николай обнял Сунн Джи и что-то нежно шептал ей на ушко. И только Майкл Доусон отвернулся и беззвучно плакал. Он устал, вымотался. Осознание того, что все мы тут собрались по его вине, мучило несчастного американца. Майкл знал наверняка, что живыми отсюда никто не выберется. Это из-за него погибнут ни в чём неповинные люди, эти русские, загадочные и самоотверженные, бесстрашные и открытые. Да, права была мадам Соколова, которая отговаривала его от совершенно безумной поездки. Ей с таким трудом удалось спрятать любимую воспитанницу, а он привёл за собой хвост в далёкую холодную Россию. Если бы он только мог всё отмотать назад! Глава 42 Вадим Петрович не знал, куда бежать и что делать. Он пытался дозвониться то Фёдору, то Дмитрию, но их телефоны находились вне зоны доступа сети. Обращаться в полицию мужчина не стал. А какой смысл? И вот тогда ему на ум пришла гениальная идея. Устроить бунт, поднять восстание, возглавить революцию! Игнорирую все правила дорожного движения, Вадим Петрович помчался в родной таксопарк. Там работали те, кому он доверял, простые мужики, трудяги и матершинники, любители выпить в выходной, попариться в баньке, шлёпнуть по заднице сочную диспетчершу Любашу. Они не корчили из себя интеллигентов, не носили дорогих костюмов, а галстуки называли удавками. Простые и понятные, пропахшие соляркой, они умели дружить и жили по-справедливости. – Петрович! Чего явился? Молодуха из дома выгнала? ― старый автослесарь Самир улыбнулся беззубым ртом. Вадим погрозил пальцем. – Ты это, того, меньше болтай. Лучше ребят собери. Дело есть. Бастовать будем. – Вот это дело! Дождались! ― Самир рассёк воздух кулаком и поспешил в гараж. Вадик поднялся в диспетчерскую и кивнул Любаше. – Привет, золотко. Включи громкую. Он посмотрел в окно. Во дворе уже толпились люди: водители, механики, слесаря. Даже девочки из буфета побросали подносы и поварёшки и встали рядом с мужчинами. Вадим Петрович откашлялся.