– Доверяю, Мартен. Но я тут немного порылась в интернете: она очень привлекательная женщина, Ирен Циглер. – Что-что ты сделала? Он услышал ее коротенький смешок. – Да я тебя разыгрываю, дурачок… Сама не знаю почему, но ты о ней так рассказывал… поэтому что-то мне говорит, что она недурна, твоя Ирен Циглер. – Она лесбиянка, Леа. И она вовсе не «моя Ирен». – Да неужели… А может, бисексуалка, кто ее знает? – А ты? У тебя когда-нибудь появлялись мысли о женщинах? – Предупреждаю, я уже не раз слышала такое, – ответила она чуть охрипшим голосом. Он понял, что оборот, который приняла их болтовня, ей понравился, когда она тихо спросила: – А тебе не захотелось себя поласкать? – Я очень хочу, чтобы ты себя поласкала… Она помолчала. – Мне рано вставать, Мартен… Не уверена, что это хорошая идея… Ты хочешь, чтобы я себя ласкала? Правда? Голос Леа опустился на октаву вниз. – Да, – ответил он. – Правда-правда? – Не умолять же тебя… – В этом нет нужды, малыш. Если ты этого хочешь. 40 Туман. Серая ватная стена. Город, как ладонью, накрыла дымная пелена. Восемь часов утра. Стоя в пижаме у окна, Сервас полюбовался на крыши, почти полностью потонувшие в этом гороховом пюре, потом поспешил в крошечную ванную, чтобы выпить таблетку парацетамола с кодеином. Все тело болело, боль даже разбудила его. И во рту угнездился какой-то неприятный привкус. – Вы нашли убийцу? – спросил его Матис за завтраком. Сервас взъерошил мальчугану волосы. – Почти, – соврал он. – А ты прочел книгу? – Почти, – ответил Матис и подмигнул. Помимо воли Сервас почувствовал разочарование: парень снова взялся за планшет, а книгу где-то оставил. Он внимательно посмотрел на Матиса, на его серьезное и печальное лицо маленького взрослого, рано повзрослевшего мальчишки, и вспомнил Гюстава. – А кем ты хочешь стать, Матис, когда вырастешь? Он увидел, как мальчик весь подобрался и нахмурил брови. – Не знаю… Но уж точно не сыщиком… Такой ответ застал его врасплох. – Почему? – Потому что мой отец ненавидит легавых, да все их ненавидят… Сервас вздрогнул и подумал, что потом надо будет поговорить с отцом. Его снова охватил гнев. – Но ведь я сыщик. Ты что, меня ненавидишь? – Вы совсем другой, – сказал Матис. – Вот как? Почему? – Потому что вы не такой, как остальные легавые… Потому что вы принесли мне книгу. Потому что вы хороший. Мартен вышел из отеля во взвинченном состоянии, а когда подходил к машине, у него создалось впечатление, что он вошел в хаммам. Туман все время двигался: он растекался по улицам, лизал фасады домов. Вдруг в затылке появилось привычное напряжение. Он обернулся. На долю секунды ему показалось, что кто-то за ним следил. Наблюдал. Но рядом никого не было… Войдя в жандармерию, он обнаружил, что кабинет Ангарда пуст, и направился прямо в зал собраний. Дурное настроение еще не окончательно выветрилось. Туман совсем залепил окна, а потому в зале зажгли свет, и работа была уже в разгаре. Вокруг стола то и дело пробегала искра, как в редакции какой-нибудь крупной газеты, где готовили к выпуску важную статью о последних событиях. – Трое убитых взрослых, и вслед за этим – история с одиннадцатилетним ребенком в лесу… Там с ним был кто-то взрослый… Это один и тот же человек? Он и есть убийца? Он собирался убить мальчика, а потом передумал? Или все события никак друг с другом не связаны? Ирен дважды легонько стукнула линейкой по белой классной доске. Сервас увидел на доске схему, нарисованную стираемым фломастером. – Не будем забывать, что в случае с Хозье сначала убили сына, а уж потом взялись за отца. Надо поискать в биографиях родителей Тео: отец прибыл из Мали. У него посттравматический стресс. Поинтересуйтесь этим человеком… Я просила вас воссоздать облик убийцы, исходя из того, что человек, находившийся в лесу вместе с Тео, и есть убийца Камеля Эсани и отца и сына Хозье. – Но у нас нет ни одного подтверждения этой гипотезы, – громко сказал хипстер. – И она может отбросить нас назад, вместо того чтобы продвинуть вперед. Может быть, эти случаи надо, наоборот, разделить? Ноздри у Ирен вздрогнули, как у встревоженной лошади. Она неприветливо покосилась на бородача. Но Мартен должен был признать, что возражения этого парня редко бывают лишены смысла. – Ну, и что ты предлагаешь? – язвительно спросила Циглер. – Отмахнуться от того, что случилось нынче ночью, и предоставить в этом разбираться бригаде жандармов? – Да нет, я не об этом говорил, – возразил бородач, словно призывая остальных в свидетели. – Но я думаю, что не надо пытаться искусственно объединить два дела, которые, может, не имеют ничего общего. – И кто же, по-твоему, был с мальчиком в лесу? – Откуда мне знать! – поднял руки бородач. – Может, там вообще никого не было, и мальчишка сам все выдумал… Чего-то подобного Ирен ожидала. – Ага, и сам надел ботинки сорок второго размера… Вокруг стола раздался смех. Сервас заметил, как помрачнел хипстер, и решил, что пора вмешаться. – Я согласен. Думаю, не надо во что бы то ни стало связывать воедино эпизод с мальчиком и убийства. Пока еще слишком рано. Пусть кто-нибудь пороется в жизни парня и его родителей, но остальная группа пусть пока эту тему оставит… до поры до времени. В глазах Ирен вспыхнул огонек раздражения. – Мартен, напоминаю тебе, что тебя тут вообще нет, – прошипела она, – и участия в группе ты не принимаешь. – Ну, тогда будем считать, что вы просто слышали голос… Снова раздался смех, на этот раз гораздо громче. Даже среди сотрудников жандармерии все знали, что с этим залом связана легенда. Сервас заметил, что хипстер посмотрел на него с благодарностью. Зато Ирен была в бешенстве. – Идем дальше, – продолжила она. – Рабочие на карьере. У Боше алиби. Следовательно, остальных надо допросить по одному. Я понимаю, что сегодня воскресенье. Но разыщите их и приведите сюда. И выясните, нет ли каких-нибудь новых событий или слухов. Велика вероятность, что тот, кто взорвал гору, значится в нашем списке. Она выдержала паузу, двигая руку с фломастером по доске, и Сервас прочел: убийц 2. – Так вот: не будем забывать, что, по мнению судебного медика, Тимотэ Хозье мог стать жертвой двух нападавших. Его отец получил только один удар… Но значит ли это, что убийц было двое? Не исключено, что убийца просто воспользовался сложной ситуацией. – Кажется, у «Ля Депеш» есть свое соображение по этому поводу, – сказал жандарм, который только что вошел в комнату. Он бросил на стол газету, и все сразу склонились над ней. СКОЛЬКО УБИЙЦ В ЭГВИВЕ? Гипотеза доктора Деверни, стр. 6–7