– Ты же наверняка настоящая дикая кошечка, а? Нине удается вырваться, она быстро отступает назад, чтобы Петрус до нее не дотянулся. Тяжело дышит. Петрус довольно ухмыляется. Но улыбка сходит с его губ, когда Моника снова кричит. – Бабы должны молчать! – орет он. Нина выключает лампу и опускает жалюзи, а потом выходит из квартиры. Она находит Нахаль в комнате для персонала. Та толстым слоем намазывает масло на хлеб. – Будиль проголодалась, – говорит она. Снова крики из квартиры Г6. – Я только что заходила туда, – продолжает Нахаль. – С ней все в порядке. Думаю, ей просто нужно внимание. Нина кивает: – Пойду посмотрю. Нахаль кладет кусок хлеба на тарелку. С сомнением смотрит на Нину: – Ты уверена? Если идти у нее на поводу, возможно, это не прекратится никогда. Нина знает, что Нахаль права, но это неважно. Не пойти она не может. Она снова вспоминает пьяные драки в крошечной квартире в Иттербю. Страх, который испытывала, вылезая из постели, чтобы узнать, что происходит. Это было неприятно, но оставаться и фантазировать еще хуже. Нина идет в квартиру Г6. Когда она нажимает на дверную ручку, крики изнутри квартиры внезапно стихают. Вот видишь. Она просто хочет внимания. Можно не заходить. Нина заходит. В квартире полумрак. Лишь тяжелый, золотистый свет просачивается сквозь жалюзи. Она слышит сопящее дыхание Моники. – Моника? – зовет Нина. – Как вы? Ответа нет. Нина заходит в комнату. Видит старуху, которая сидит в постели, прижавшись к стене. Тень среди других теней. Нина подходит и включает прикроватную лампу. Моника прикрывает глаза рукой. Рукава на ее большой футболке сползают вниз, обнажая волосатую подмышку и сеть синих сосудов на бледной коже внутренней стороны руки. – Простите, – извиняется Нина. – Я только хотела убедиться, что с вами все в порядке. Снова сопение, но на этот раз Моника хихикает: – Ты такая молодец. Во всем-то у тебя порядок. – От криков голос ее осип. Глаза блестят. – Совершенно неважно, сколько еды ты заталкиваешь в холодильник, сколько убираешься, стираешь и моешь. Ты навсегда останешься грязным ребенком алкоголички. Кажется, за пределами конуса света от лампы комната сжимается. Тени сгущаются со всех сторон. – Твоя мама мне рассказала, – продолжает Моника. – Ты убила ее. Кровь схлынула с лица Нины. Оно стало неживым. – Перестаньте, – тихо произносит она. – Пожалуйста, перестаньте. – Как ты могла убить собственную мать? – Я ее не убивала. – Скажи это ей, если осмелишься. Она стоит у тебя за спиной. Мышцы вокруг копчика сжимаются. Не оборачивайся. Не оборачивайся. – Кто вам это сказал? – спрашивает Нина. Моника улыбается: – Я же уже рассказывала тебе. Она сидит на диване и все трещит да трещит, я едва за ней поспеваю. Кто вбил это Монике в голову? Юэль? Нет. Он не знает, что произошло. Даже Маркус не знает. Никто не знает. Это все фантазии Моники. – Не хочешь поговорить с ней? – ехидно спрашивает Моника. – Нет. Нина отходит от кровати на несколько шагов. Не смотрит на диван, поворачивается и бежит к двери. Но ей кажется, она чувствует слабое дыхание, наполненное запахом перегара и вызывающее тошноту. Мама. Нина выходит в коридор и захлопывает за собой дверь. Нахаль выглядывает из квартиры Будиль. Как-то странно смотрит на нее. – Что-то случилось? – спрашивает она. Нина не может выдавить из себя ни звука. Ей удается только помотать головой. По ту сторону двери снова начинаются крики. Юэль Он оставил Лену Юнссон в доме. Через несколько часов придут возможные покупатели. Незнакомцы будут ходить среди маминых вещей, открывать двери и заглядывать в каждый уголок дома, оценивать то, что составляло ее мир в течение пятидесяти лет. А сама она об этом даже не подозревает. Юэль заезжает в супермаркет, покупает большую шоколадку с апельсиновой крошкой, мамину любимую. Когда перед ним открываются двери «Сосен», кажется, что разверзается пасть, которая вот-вот его проглотит. Внезапно Юэлю хочется убежать. Он не желает знать, что ждет его внутри, в каком состоянии сегодня мама, что она скажет на этот раз. Но он заходит. Мама сидит вместе с Лиллемур и Виборг на диване перед телевизором в комнате отдыха и смотрит повтор музыкальной программы из Скансена8. Из-за высокой громкости скрипят колонки. И Лиллемур, и Виборг раскачиваются в такт с публикой на экране. Мама сидит без движения, прижавшись к подлокотнику, но, кажется, программа ее заворожила. – Привет, мама, – громко здоровается Юэль, перекрикивая музыку. Моника принимает шоколадку и не глядя кладет ее на колени. – Тебе помочь с упаковкой? – спрашивает Юэль, кивая на руку в гипсе. – Спасибо, не нужно, – вежливо отвечает мама. Лиллемур замерла. Жадно смотрит на шоколадку. Юэль берет стул и садится рядом с диваном. Наклоняется вперед, сцепив руки. Несколько минут смотрит на экран. Сияющее вечернее солнце, зеленая листва деревьев. Он не узнает двух девушек на сцене. Возможно, участницы какого-нибудь песенного конкурса. Теперь он за этим не следит. Начинаются титры. Мама продолжает пристально смотреть в телевизор, но Лиллемур устала ждать. Она хватает шоколадку с маминых колен, разрывает упаковку и откусывает несколько кусочков. Засовывает их в рот и с наслаждением посасывает. По телевизору начинается документальный фильм о фермерах, которые хотят организовать соревнование на тракторах. – Смотрите, кто пришел! – кричит кто-то из коридора. Юэль – единственный, кто оборачивается. В комнату заходит Сукди вместе с Фредрикой, которая толкает перед собой светло-синюю детскую коляску. Она радостно улыбается Юэлю. Он улыбается в ответ. Тянется за пультом дистанционного управления на столе и выключает телевизор. Черный экран потрескивает. Мама что-то бормочет. – Виборг, – говорит Сукди, – кое-кто хочет с вами поздороваться. Из коляски раздается детский крик. Юэль мельком видит пунцовое, сморщенное личико, когда Фредрика берет ребенка на руки: – Ну что, теперь ты проснулся? Наверное, предчувствовал встречу с прабабушкой. – Идите сюда, Виборг, посмотрите, – зовет старушку Сукди. Виборг встает. Шаркая, подходит к Фредрике маленькими, неуверенными шажками. Лиллемур тоже встает на ноги. Она воркует и ахает над ребенком: – Ну надо же! Какой кроха. Виборг гораздо более сдержанна.