– Где это ты так долго пропадал? – злобно прошипела мисс Минерва. Разговор с китайцем, по-видимому, был не из приятных. – Хм, я… – начал Джон. – Можешь говорить совершенно свободно! – приказала ему мисс Минерва. – Мистер Чан все знает. – Чрезвычайно лестно слышать это! – ухмыльнулся Чан. – Действительно, некоторые события мне не совсем неизвестны. О вашем визите к Вайкикской вдове я узнал немедленно после того, как ее дом принял вас под свою сень. – Да как же вы это узнали, черт возьми? – воскликнул Джон. – Очень просто, – спокойно продолжал Чан, – как я уже имел честь докладывать вам, я изучаю человеческую расу. Мадам Комтон была близкой приятельницей мистера Дэна Уинтерслипа. Мистер Летерби был соперником. Обоюдная ревность. С раннего утра мадам и ее приятель находятся под зорким наблюдением гонолулской полиции. На сцене появляетесь вы. Меня извещают об этом, и я лечу на берег. – Так он знает также и о… – начал было Джон. – Брошке? – закончила мисс Минерва. – Да, я созналась ему во всем. И он так мил, что простил меня. – Но все-таки нехорошо поступать так! – добавил Чан. – Прошу покорно прощения за упоминание об этом. Когда обращаются к помощи полиции, все карты должны быть раскрыты. – Простил-то он меня простил, – проговорила мисс Минерва, – но все-таки дружески выбранил. Как выразился мистер Чан, я должна сознаться, что поступила крайне неучтиво. – Глубоко опечален! – промолвил Чан, отвешивая поклон. – Но я как раз собирался к мистеру Чану, чтобы рассказать ему о брошке, – проговорил Джон. – Я телефонировал в полицейское управление. Когда я вышел из дома этой особы… – Полицейские соображения, к сожалению, заставляют меня отказаться от проявления высшей степени вежливости, – перебил его Чан. – Позволю себе прервать вас и покорнейше попросить начать ваш рассказ с самого начала… – Хорошо, слушаю! – рассмеялся Джон. – Итак, я начинаю. Эрлин Комтон пригласила меня в свою гостиную. Войдя туда, я застал ее приятеля, мистера Летерби, за приготовлением коктейля… В дверях появился Хаку. – Мистера Чарли Чана просят к телефону, – проговорил он. Чан извинился и вышел. – Я решил рассказать ему все! – предупредил Джон свою тетку. – Не возражаю! – ответила она. – Этот раскосый китаец сидел здесь больше часа, уставившись на меня глазами, полными скорее скорби, чем гнева или злобы. И я твердо решила никогда больше не скрывать ничего от полиции. Чан вошел в комнату. – Как я уже сказал, – начал Джон, – этот Летерби готовил коктейль и сказал мне… Чан прервал его: – К глубокому прискорбию должен заявить, что окончание этого крайне интересного разговора уже доведено до сведения полицейского управления. – Полицейского управления? – воскликнул Джон. – Вполне соответствует истине. Надеюсь, вы окажете мне большую честь и согласитесь сопутствовать мне. Этот Летерби арестован на «Ниагаре» в момент отхода парохода в Австралию. Женщина тоже арестована. – Я был уверен, что они удерут. – Обнаружился новый поразительный факт, – добавил Чан. – В кармане Летерби найдена страница, вырванная из книги посещений. Будьте любезны принести себе шляпу. Меня ждет «форд». Глава XII Том Брэд, работорговец Король сыщиков, полковник Хэллет, сидел в полицейском управлении за своим письменным столом, бросая свирепые взгляды на двух посетителей, попавших против своей воли в это милое учреждение. Один из них – мистер Летерби, парировал взгляды сыщика упрямым и хмурым взором. А миссис Комтон держала у глаз крошечный тонкий платочек, и Джон заметил, что она дала полную волю слезам, не заботясь о судьбе румян и другой косметики, обычно покрывавшей ее хорошенькое личико. – Здравствуйте, Чарли! – приветствовал мистер Хэллет. – А, мистер Уинтерслип, очень рад, что вы тоже пожаловали сюда. Вот посмотрите, что мы нашли в кармане этого молодчика, который собирался улизнуть в Австралию. – И он протянул им лист бумаги, на котором старомодным почерком было написано: «На Гавайях все прекрасно, но всего прекраснее то гостеприимство, которое я встретил в этом доме. Хосеф Э. Глезон. 124, Аитль, Боурк-стрит, Мельбурн, Виктория». – Прежде чем допрашивать этих людей, я хотел бы знать подробности о брошке. Что вы о ней знаете? Джон рассказал, что эта брошка была подарена миссис Комтон покойным Дэном и была найдена на веранде его дома. – Когда же она была найдена? – спросил Хэллет раздраженным тоном. – В высшей степени прискорбное недоразумение, – вмешался Чан, – теперь совершенно улаженное. Мистер Уинтерслип сегодня уже побеседовал с этой дамы. – Вот как! – воскликнул Хэллет, бросив на Джона злой взгляд. – А кто, собственно, ведет расследование? – Хм… – смущенно залепетал Джон, – наша семья нашла удобным… – Да будь эта семья проклята! – не выдержал Хэллет. – Дело веду я! – Прошу успокоиться, – сказал Чан. – Расследование этого инцидента – только пустая трата времени. Я имел смелость уже высказать подобающее порицание. – Так будьте любезны, мистер Уинтерслип, передать нам ваш разговор с этой дамой. – Позвольте, полковник, – прервала его миссис Комтон. – Я беру обратно все, что говорила этому голубоглазому джентльмену. – Вот как! Наврали ему? – промычал Хэллет. – Разумеется! Какое право он имел допрашивать меня? Агенту полиции я никогда не решилась бы сказать неправду, – добавила она заискивающим тоном. – Но все же мне хотелось бы знать, что вы сообщили этому сыщику-любителю, – сказал Хэллет. – Иногда и ложь может дать кое-какие нити для расследования. Прошу вас, мистер Уинтерслип. Джон подробно передал свой разговор с миссис Комтон. – Так вы утверждаете, миссис Комтон, что все сказанное вами этому джентльмену – неправда? Теперь расскажите вы, как было дело. – Мистер Дэн Уинтерслип был вчера у меня. Приблизительно в половине десятого мы со Стивом пошли проводить его. Ах да! Мистер Дэн был очень недоволен тем, что Стив, мой старый товарищ, остановился у меня. Когда я рассказала ему, что Летерби проигрался на пароходе в бридж и у него нет денег на отъезд в Австралию, он спросил Стива: «А вы уедете, если я вам дам денег на дорогу?» – «Конечно», – ответил Стив. Дэн дал Стиву триста долларов, но Стив стал говорить, что у него в Австралии нет ни души знакомых, что ему трудно будет там устроиться, и тогда Дэн вырвал из альбома вот эту страницу и отдал ее Стиву. «Пойдите в Мельбурне к этому человеку, скажите, что я послал вас к нему, и он вас устроит. Его фамилия Глезон…» – Я взял деньги, этот лист и ушел, – прибавил Летерби. – Куда? Пожалуйста, говорите точнее и определеннее, – проговорил Хэллет. – В мой отель, в торговом квартале. Ключ у меня был в кармане, так что не знаю, заметил ли портье мой приход. Но мистера Дэна я больше не видел. – Довольно! – прервал его Хэллет. – А теперь вы, миссис Комтон, расскажите нам подробно, что вы делали у мистера Дэна после ухода вашего приятеля. – Мистер Дэн последнее время настаивал на том, чтобы я вернула ему вот эту брошку. Не знаю почему. Мы поругались с ним, я в сердцах сорвала брошку с себя и швырнула на пол. Она закатилась куда-то под стол. После этого он переменил тон, стал ласковым и добрым и пообещал мне купить другую брошку по моему выбору, хоть самую дорогую, в Гонолулу. Мы условились с ним пойти на другой день к ювелиру. – Ну а потом? – В начале одиннадцатого я ушла от него. Он был снова весел и вполне здоров. Все это я могу подтвердить под присягой. Хэллет на момент задумался. – Вы свободны! – сказал он допрашиваемым. – Можете идти, но не имеете права без моего ведома уезжать из Гонолулу; советую вам не делать глупостей. Сегодня вечером вы убедились, как мало у вас шансов ускользнуть от нас… Довольно правдоподобные объяснения, – пробормотал Хэллет, когда эта милая парочка вышла из комнаты. – Мистер Уинтерслип, надеюсь, что если кто-либо из вашей семьи найдет предмет, имеющий отношение к нашему делу, то… – Будьте уверены, мистер Хэллет! – прервал его Джон. – Я уже передал мистеру Чану газету, которую покойный Дэн читал в тот вечер, когда он написал письмо Роджеру Уинтерслипу. – Да, газета у меня, – сказал китаец и обратил внимание своего начальника на оторванный угол. – Расследуйте! – холодно проговорил Хэллет. – Будет сделано еще сегодня! – пообещал Чан. – Мистер Уинтерслип, мы идем с вами по одному пути. Не окажете ли вы мне честь поехать со мной в редакцию в моем жалком экипаже? И, уже сидя в автомобиле, мчавшемся по опустевшим улицам, Чан продолжал: – Страница, поспешно и неряшливо вырванная из книги посещений, брошка, с немым спокойствием покоящаяся на полу. Мы оба находимся теперь перед лицом неподвижных каменных стен. Бродим ощупью в поисках новых путей… А вот и редакция газеты. Смею я просить вас обождать меня в автомобиле? Я скоро…