– А что было написано в том письме? Почему он не показал его нам? – Все узнаем в надлежащее время. Полковник честный человек. Будьте терпеливы. – Но теперь мы снова носимся по открытому морю. Кто же, наконец, убил моего дядю? Мы ничего не достигли. – Совершенно правильно! – поддакнул ему китаец. – Много следов ведут нас к неподвижным каменным стенам. Мы все еще ищем настоящий путь. – Так-то это так, – согласился Джон. – А вот и мой трамвай. Спокойной ночи. На полпути в Вайкики Джон почему-то вспомнил о мистере Сэлэдине, подслушивавшем под окном. «Что его интересовало? Уж не замешан ли он? Нет, не может быть. Слишком комична эта щуплая фигурка, ищущая свою вставную челюсть в прозрачных водах Вайкики. Но все-таки не мешает последить за этим скромным и настойчивым коммерсантом». Глава XVI Второй окурок В воскресенье после завтрака Джон, гуляя с мисс Минервой по саду покойного Дэна, подробно рассказал ей о допросе Брэда и его разоблачениях. Он не скрыл от нее, что ему, Уинтерслипу, пришлось пережить при этом очень неприятные минуты. – Ах, друг мой, не принимай этого так близко к сердцу! Никто из нас не считал бедного Дэна святым. Не забывай, что человек – продукт окружающей его среды. Представь себе Дэна на пароходе работорговца под тропиками, богатство так близко, кругом ни души, которая могла бы протестовать против захвата сокровищ. К тому же оно приобретено не совсем честным путем. Даже ты… – Ну, милая, мне никогда не пришло бы в голову защищать поведение людей, подобных Дэну! Мисс Минерва рассмеялась: – Знаешь, что говорят про белых женщин, уезжающих в тропические страны? Сначала они теряют свой светлый цвет лица, потом зубы и в конце концов нравственность. – Я вижу, что тебе действительно пора вернуться в Бостон, тетя! – раздраженным тоном проговорил Джон. – Может быть, ты пойдешь со мной в церковь? – невозмутимо спросила мисс Минерва. – Нет, мне она не столь нужна, как тебе! К пяти часам вечера Вайкики наполнилось обычной воскресной публикой. Здесь не было той неприятной праздничной сутолоки, какая царит на курортах материка. Здесь была радостная, веселая толпа красивых людей, загорелые, упругие, стройные тела которых привели бы в восторг всякого любителя красоты. Джон заставил себя надеть купальный костюм и бросился в море. Теплые волны успокоительно охватили его. Ловко и сильно работая руками и постоянно меняя направление, чтобы избежать встречи с купальщиками, взлетавшими на досках на гребень прибоя, Джон поплыл к плоту. Там он нашел Карлотту, гибкую, стройную, полную жизни. – Я был уверен, что встречу вас здесь! – сказал Джон. – Правда? – улыбнулась она. – Я тоже. Меня очень волнует судьба папы. Брэд вернулся, его допрашивали, но папу не выпустили. – Ну, не огорчайтесь, все уладится! А что нового скажете вы мне о мистере Сэлэдине? – Я думала о нем! Его поступки нельзя принимать серьезно: он производит слишком комичное впечатление. – Но вот именно поэтому его нельзя оставлять без надзора с нашей стороны, – заметил Джон. – Вон там, на первом плоту, он сидит в красном купальном костюме. Поплывемте туда. Я обгоню вас! Карлотта рассмеялась и вскочила. Постояв минуту на плоту, она сделала прекрасный прыжок, и Джон понял, что ему никогда не удастся достигнуть такого совершенства движений. Он бросился за ней, но, несмотря на все усилия, Карлотта обогнала его, приплыв на пять секунд раньше. – Здравствуйте, мистер Сэлэдин! Позвольте вас познакомить: мистер Уинтерслип из Бостона. – Мистер Уинтерслип? Очень рад! – печально проговорил мистер Сэлэдин. – Как ваши поиски? – с участием спросил Джон. – О, вы тоже слышали о моем несчастье? – Да, сэр, от души сочувствую вам. – Ужасно, ужасно. Не могу найти, а через несколько дней надо уже ехать домой. – Вы, кажется, живете в Дес-Мойнесе? – Да-да. В Деш… Деш… Не могу произнести этого слова! – Вы коммерсант? – равнодушным тоном осведомился Джон. – Да, у меня оптовая торговля колониальными товарами, – с большим трудом, заикаясь и шепелявя, выдавил из себя мистер Сэлэдин. – До свиданья, желаю удачи! И Джон с Карлоттой поплыли к берегу. На полпути туда они натолкнулись на колоссальную тушу жира, покачивавшуюся на волнах. Джон увидел огромное брюхо и сияющую рожицу Чарли Чана. – А, Чарли, здравствуйте! Как мал океан! А где же ваш «форд»? Чан приподнял голову. – Маленькое благотворное возрождение. Когда меня колышет здесь, как листик на реке, я забываю о своем деле. – Пожалуйста, колыхайтесь к берегу! – смеясь, предложил ему Джон. – Мне надо поговорить с вами. На берегу он рассказал сыщику о поведении мистера Сэлэдина, и они решили послать начальнику почтамта в Дес-Мойнесе телеграмму с запросом о местопребывании мистера Сэлэдина, эксперта по колониальным товарам. – И пусть под этой телеграммой будет ваша фамилия, – прибавил Чан. – Хорошо! Итак, в половине девятого мы встретимся с вами на телеграфе. – Мне пора домой! – проговорила Карлотта, вставая. – Если бы вы знали, сколько у меня дел. – Может быть, я смогу помочь вам? – сказал Джон. – Благодарю вас! – засмеялась Карлотта. – Я и так собираюсь назначить вас помощником управляющего! Прощайте! И она пошла к берегу, чтобы вплавь добраться домой. Китаец не сводил с девушки своих узеньких янтарных глаз. – В стремлении сделать английский язык своим рабом, я читаю поэтические произведения, – изрек он. – Кто был великий поэт, который сказал: «Она шествует, осененная красотой, подобно ночи?» – Хм, кто это сказал? – забормотал Джон. – Ах, все равно, я вспоминаю этот стих всякий раз, когда вижу мисс Эган. Прекрасна, подобно ночи, гавайской ночи, изящна, как молодая кобылка. Совсем особенная на этом берегу, потрясающе красивом. – Да, вы правы! – произнес Джон, которого забавляло это сентиментальное настроение Чана. – Здесь, на блестящем песке, я впервые увидел мою будущую жену, – продолжал Чан. – Стройна, как строен бамбук, прекрасна, как цветок сливового дерева. – Ваша жена? – удивленно спросил Джон. Мысль о существовании у Чарли жены никогда не приходила в голову бостонца. – Да-да! Вы напомнили мне, что пора домой, где она ждет с детьми, числом девять. А вы будьте осторожны. Бывают здесь ночи, луна ярко светит по соседству, кокосовые пальмы любезно склоняются и отворачивают свои головки, чтобы не видеть. И белый человек целует, хотя этого не хочет. – А, вот вы к чему клоните! Не беспокойтесь! Я застрахован, я из Бостона. – Застрахован? – переспросил китаец. – Ах да, понимаю. За обедом Джон передал Барбаре различные подробности полицейских розысков и, как ему это было ни неприятно, коснулся и истории с Брэдом. Барбара молча выслушала его. После обеда они пошли в сад и сели на скамейку, откуда открывался чудесный вид на море. – Мне было очень тяжело рассказывать тебе об этом, – тихо сказал Джон, – но я не могу умолчать о Брэде. – Конечно, конечно! Бедный папа! Он был такой слабый, безвольный… – Ты должна простить его, Барбара. Его нельзя очень строго судить. Представь себе его положение. Обширный океан, сокровища у его ног, ему достаточно протянуть руку, чтобы завладеть ими, и ни одного свидетеля… – Нет-нет, Джон, это ужасно! Бедный мистер Брэд. Надо возможно скорее урегулировать с ним денежные дела. Я попрошу Гарри завтра же переговорить с ним… – Вот что, Барбара! – прервал ее Джон. – Я посоветовал бы тебе не предпринимать никаких шагов в этом направлении, пока не будет найден убийца твоего отца. Девушка удивленно подняла на него глаза.