– Эти часы тебе знакомы? – спросил Хэллет. – Может быть, видал их, не знаю. – Не ври! Ты продал их вот тому японцу. Да ты знаешь, кто я! – Может быть, полицейский? – Не может быть, а наверняка! Рассказывай всю правду! Затем последовал длинный монолог Чана на китайском языке. Лау Хо с интересом слушал его. Затем квакнул что-то. Новый поток речи Чана. Потом Чан замолк, и заговорил Лау Хо. Через несколько минут Чан обернулся к своим спутникам, радостно улыбаясь. – Вся история теперь вполне выведена наружу, подобно больному зубу! – заявил Чан. – Часы-браслет были принесены Лау Хо в четверг на той неделе, когда произошло убийство. Предложены к покупке молодым человеком, на темной щеке небольшой шрам. Лау покупает, исправляет часы и в воскресенье утром продает с надлежащей надбавкой японцу, вероятно, этому Акуде. В воскресенье вечером является молодой человек, весь в волнении, и требует часы обратно. Лау Хо говорит – часы проданы японцу. Какому японцу? Лау Хо ве знает имени и не может описать японца, для него все японцы имеют неинтересный вид. Темнокожий юноша ругается и уходит. Часто приходит опять, спрашивает, что с часами, но Лау Хо ничего не знает. Вот и все. Они вышли на улицу. Хэллет угрюмо взглянул на японца: – Ну ладно, проваливай! Но ты все-таки будешь у меня на замечании. – Чрезвычайно благодарен! – проговорил японец и вскочил в автомобиль. – А кто же этот юноша с шрамом на щеке? – спросил Хэллет Чана. – Для меня – ясно, как солнце. Испанец Хосе Кабрера. Омерзительный гуляка с не особенно хорошей репутацией. Мистер Уинтерслип, вы не забыли его? – А я его откуда знаю? – Помните, на другой день после убийства мы сидели с вами в кафе «Американское». Пришел ваш знакомый стюард с «Президента Тейлора» и с ним вместе темнокожий юноша. Это и есть Хосе Кабрера собственной персоной. – Ах да, вспомнил! – Ну, этого испанца легко поймать. Не пройдет и часа, как он… – начал Хэллет. – Подождите минутку! – прервал его Чан. – Завтра утром «Президент Тейлор» возвращается из Китая. Я не игрок, но готов поставить почтенную сумму, что испанец будет ждать этого Боукера. Если вы не выскажете гневного возражения, я чувствую потребность арестовать его именно в тот момент. – Сделайте одолжение! – проговорил Хэллет, пристально смотря на Чана. – Чарли, старый мерзавец, наконец-то вы напали на верный след. – Я? – ухмыльнулся китаец. – С вашего милостивого разрешения, позволю себе изменить картину. Каменные стены теперь рассыпаются, как пыль. Через многочисленные отверстия проникает внутрь свет, подобно розовым полоскам утренней зари. Глава XXI Каменная стена рассыпается в прах Каменные стены рухнули, показались лучи света, но только Чарли Чан и видел их. Джон по-прежнему бродил в потемках, и когда он вернулся на виллу в Вайкики, его мысли были очень мрачны. Все время он работал вместе с Чаном, а теперь, в решительный момент, китаец старается оттеснить его на задний план. Самолюбие Джона было задето. Снова и снова перебирал он мысленно тех лиц, на которых вначале пало подозрение в убийстве: Эган, Комтон, Брэд, Каола, Летерби, Сэлэдин, Коп – перебирал тех, кого он встречал перед убийством Дэна. Вспомнил Боукера! И какое-то неясное чувство подсказало ему, что Боукер имеет отношение к этому убийству, но несмотря на долгие и мучительные размышления, ему не удалось найти никаких оснований для этого подозрения. В среду в банке, где Джон менял деньги, он встретился с миссис Мейнар, с которой познакомился на пароходе. – Собственно говоря, вы недостойны того, чтобы с вами разговаривать! – сказала старушка. – Вы ни разу не удосужились навестить меня. – Я был очень занят. – Слышала, слышала! Конкурируете с полицией в деле розыска преступника? Но все-таки оставьте на время общение со всякими подозрительными личностями и приезжайте сегодня вечером ко мне вместе с мисс Минервой. У меня соберется небольшое общество, а затем предполагается купание при лунном свете. – Благодарю вас, постараюсь быть! Попрощавшись с почтенной старушкой, Джон направился на угол Форта и Кинг-стрит, где стоял его автомобиль. И вдруг его взгляд упал на знакомую фигуру: по улице шел развязной походкой Боукер в сопровождении Уилли Чана, тихоокеанского чемпиона по гольфу. – Здравствуйте, Боукер! – крикнул Джон. – А, мистер Уинтерслип! Очень рад вас видеть! Недавно вспоминал о вас. По случаю перемены профессии я решил устроить маленькую пирушку и был бы очень рад, если бы вы присоединились к нам. – Что? Вы меняете профессию? Вы раи? – Раи? Вот именно! Конец скитанию по семи морям. Кстати, не слыхали ли, не продается ли где-нибудь небольшая газета? Я мог бы хорошо заплатить. – Какая быстрая перемена вашей жизни! – Правда? – Да, сэр, здесь страна неожиданностей! Но мне надо спешить. До свиданья, сэр! Дома Джон нашел телеграмму от Агаты Паркер. В ней стояло только одно слово: «Ничто». Джон скомкал телеграмму. Ну что ж, разрыв так разрыв. Ему это было теперь совершенно безразлично. Собственно говоря, он никогда не был особенно влюблен в свою невесту. А Агата, конечно, скоро найдет солидного, уравновешенного человека, без пристрастия к приключениям и шатаниям по чужим странам. Конец! В три четверти восьмого Джон достал купальный костюм и направился к миссис Мейнер. Старушка встретила его в высшей степени радушно и познакомила со всеми присутствующими. В числе их была и Карлотта в сопровождении красавца лейтенанта Бузса. Изящная светская болтовня наполняла комнату. И вдруг резкий высокий голос молодого человека в круглых очках прорезал воздух: «В клубе получена телеграмма от Джо Кларка». Шум голосов стих, и все с интересом ожидали продолжения. – Кларк – это наш профессиональный игрок в бейсбол! – пояснил Джону молодой человек. – Месяц тому назад он отправился в Европу выступать против англичан. – Он победил? – Нет, в эндшпиле был побит Хагеном, но оказалось, что он побил рекорд на дальность расстояния. – Вполне понятно! – заметил пожилой джентльмен. – Ни у кого другого нет такого сильного и широкого запястья, как у него. Джон заинтересовался этим разговором. – Удивительно, что вы обращаете на это внимание! – сказал он. Пожилой джентльмен улыбнулся: – У нас всех здесь довольно крепкие запястья. Это объясняется купанием при сильном прибое. Одно время Джо Кларк был чемпионом. Целыми часами он носился в океане, борясь с прибоем, и в результате добился необычайного развития запястья. Я сам был свидетелем того, как он гнал мяч триста восемьдесят метров. Держу пари, что он произвел фурор среди англичан. Кто-то из гостей заметил, что пора купаться. Все пошли в особую комнату для переодевания. Джон, улучив момент, сказал Карлотте: – Я буду ждать вас на берегу. – Но вы же знаете, что я здесь с Джонни?! – Знаю, но вы обещали флоту отдать только конец недели; люди, старающиеся протянуть конец недели до следующей среды, не заслуживают особого внимания. Карлотта рассмеялась: – Хорошо, я обожду вас. Быстро переодевшись в купальный костюм, Джон вышел на берег. Вскоре появилась и Карлотта, тоненькая и стройная, при лунном свете казавшаяся особенно хрупкой и воздушной. – К дальнему плоту! – скомандовал Джон. – Есть! Они бросились в теплую серебристую воду и весело поплыли. Через какие-нибудь пять минут оба уже сидели на плоту. С Алмазной горы им подмигивал маяк; по ту сторону рифа мерцали лампионы китайских лодок; берег Гонолулу имел вид длинного ряда сверкающих звезд, регулируемых динамо-машинами. Такое место было вполне подходящим для признания в любви, и Джон подвинулся поближе к Карлотте. – Кэри, дорогая! Я хотел бы быть вам самым близким человеком в мире. Конечно, если мне удастся убедить вас смотреть на будущее такими же глазами, как я сам. Милая, если бы вы… За их спиной раздалось фырканье, и, обернувшись, они увидели лейтенанта Бузса, взбиравшегося на плот. – Я плыл целых четверть часа под водой, чтобы поразить вас неожиданным появлением. – Вы достигли своей цели! – проговорил Джон, не обнаруживая особой радости. Лейтенант уселся на плоту. – Какая ночь! Везде и всем буду рассказывать о ней. – Везде и всем! – повторил Джон. – А когда вы намереваетесь убраться из Гонолулу? – Не знаю, наверное, завтра. Будь моя воля, я вообще никогда не уехал бы отсюда. Правда, Кэри? – Да, Джонни! Ужасно тяжело расставаться с Гонолулу. Мне придется скоро уехать, и я чувствую, что мне будет нелегко. Кто знает, может быть, я последую примеру пловца Вайоли и спрыгну с парохода, когда он будет проходить мимо Вайкики.