– Младший штурман? – повторил Джон. – Но ведь это друг Дика Каолы! – Совершенно верно! – сказал Хэллет. – Дик был на службе у этой шайки. В ночь убийства Сэлэдин подсмотрел, как он перетаскивал контрабанду, и сообщил мне об этом в записке, на основании которой я отпустил тогда Каолу на свободу. – О, я должен извиниться перед вами… – Ничего, ничего! – Хэллет был в прекрасном настроении. – Лэрри удалось также выяснить, что Дженнисон был адвокатом этой шайки и защищал всех, кто попадался в руки полиции. Этот факт не имеет ничего общего с убийством Дэна Уинтерслипа, разве только то, что покойному было известно об этих делишках Дженнисона, а потому он не хотел и слышать о предполагаемом браке между Дженнисоном и мисс Барбарой. Я не знаю, мистер Уинтерслип, с какой целью вы вошли в каюту Дженнисона, но если вы видели в нем убийцу, то вы были правы. – Да, я считал его убийцей, – сказал Джон. – Кстати, вы говорили сегодня с моей тетей? – Да! Она сейчас в комнате судебного следователя мистера Грина. Пойдемте туда. В комнате Грина Джон увидел кроме своей тетки также и Дженнисона. Обвиняемый стоял с гордым, высокомерным, вызывающим видом, как какой-то викинг тропиков, белокурый гигант, твердо уверенный в себе. – Мистер Дженнисон! – начал Грин. – Полковник Хэллет вручил вам на пароходе приказ об аресте. Вы прочитали его? – Да. – Вы обвиняетесь в убийстве! – Какая нелепость! Какой смысл убивать мне Уинтерслипа! – Вы хотите знать цель? Прекрасно! Мисс Уинтерслип, будьте добры повторить в присутствии нас те показания, которые вы дали нам. – После смерти мистера Уинтерслипа мы сделали объявление о продаже дома. Вчера его пришел осматривать адвокат Хэйли. В разговоре со мной он упомянул, что за неделю до смерти мистер Дэн Уинтерслип говорил ему, что он хочет изменить сделанное им завещание. – А разве не Дженнисон был адвокатом вашего покойного двоюродного брата? – Да, он был его адвокатом. – А вам не кажется странным, что он обратился с этим делом к другому адвокату? – Конечно, странно! Но у него были основания поступать именно так. Дело в том, что после разговора с моей племянницей, мисс Барбарой, мне стало ясно, что предполагавшееся новое завещание имеет отношение к будущему браку Барбары с Дженнисоном. Дэн был настолько против этого брака, что угрожал дочери лишить ее наследства, если она выйдет замуж за Дженнисона. – Мистер Дженнисон! Вас интересовал мотив преступления? Нам он ясен. Вы собирались жениться на самой богатой девушке островов, и ее отец препятствовал этому браку. И вот зачем вы в ночь убийства были на его ланаи… – Позвольте! – запротестовал Дженнисон. – В эту ночь я был на «Президенте Тейлоре». Всем известно, что пассажиры сошли на берег лишь во вторник в девять часов утра… – Знаем, знаем! – прервал его Грин. – Кстати, который час? Дженнисон вынул из кармана часы на тоненькой цепочке. – Четверть десятого. – А часы-браслет вы не носите? Дженнисон ответил не сразу: – Иногда… – Покажите ваше запястье! Дженнисон вытянул смуглую руку; на запястье была более светлая полоска, имевшая ясные очертания часов и ремешка. – Вы видели когда-нибудь эти часы-браслет? Нет? Позвольте вашу руку. – Грин надел часы на руку Дженнисона. – Часы и ремешок точно совпадают со светлыми контурами на вашей руке. Мисс Уинтерслип, будьте добры подойти поближе. Мисс Минерва подошла и встала рядом с судебным следователем. Последний вдруг наклонился и выключил свет. В комнате стало совершенно темно. Грин медленно поднес что-то к испуганным глазам бостонки. – Вы видали когда-нибудь эти часы, мисс Уинтерслип? – спросил Грин. – Да, видела. – Где? – В темноте, в комнате Дэна Уинтерслипа, вскоре после полуночи тридцатого июня. Грин включил свет. – Благодарю вас, мисс Уинтерслип. Вы узнали эти часы, вероятно, по какому-нибудь признаку? – Да, цифра два довольно сильно повреждена… – Спенсер! Приведите сюда испанца! Появился Кабреро. При виде Дженнисона страх вспыхнул в его глазах. – Кабреро! – обратился к нему Грин. – Повтори, что ты рассказывал нам об этих часах-браслете! – Второго июля, в среду, я был в конторе мистера Дженнисона. Он дал мне вот эти часы и велел отнести к часовому мастеру. Я понес их в большой часовой магазин. Мастер посмотрел и сказал, что они сильно испорчены, не стоит чинить, выгоднее купить новые. Я сказал об этом мистеру Дженнисону. Тогда мистер Дженнисон подарил часы мне. В четверг третьего июля я продал их китайцу Лау Хо на Маунакае-стрит, а в субботу вечером мистер Дженнисон телефонирует мне, просит вернуть часы. Я сказал, что продал их китайцу. Он велел мне достать часы во что бы то ни стало и очень сердился. Я ходил к Лау Хо, но оказалось, что он уже продал их какому-то японцу. – Вы были несколько неосторожны с этими часами, Дженнисон! – обратился к нему Грин. – Вы считали себя вне подозрений и только в субботу решили, что все-таки спокойнее иметь их у себя. – Позвольте! – вмешался Джон. – Это я навел его на мысль о том, что часы могут послужить уликой. Мы играли с ним в гольф в субботу, и, между прочим, я упомянул и о часах-браслете. После этого он заторопился домой и не поехал к нам обедать, а вышел около своей конторы под предлогом, что ему надо подписать несколько писем. – Так! Правду сказать, Дженнисон, меня несколько удивило то, что вы надели эти часы, но, вероятно, вам важно было знать точно, который час, и, кроме того, вы не предполагали, что соленая вода окажет на них столь быстрое действие… – Чего вы там еще выдумали! – грубо закричал Дженнисон. В ответ на это Грин надавил кнопку звонка. – Уведите Кабреро и пригласите сюда Хевпорта и младшего штурмана! – приказал он вошедшему Спенсеру. – Итак, Дженнисон, вы утверждаете, что в ночь на тридцатое июня вы были пассажиром «Президента Тейлора», который до рассвета стоял у входа в гавань? – Да. – И до следующего утра ни один пассажир не покидал парохода? – Это можно легко установить. – Прекрасно! Вошел младший офицер «Президента Тейлора». За ним плелся дюжий и неуклюжий моряк, в котором Джон узнал младшего штурмана парохода. На руке моряка он увидел большое кольцо и вспомнил о знаменитом столкновении на чердаке дома в Сан-Франциско. – Мистер Хепворт, – сказал судебный следователь, – вечером тридцатого июня ваше судно достигло Гавайев, было слишком поздно входить в гавань. Вы бросили якорь против Гонолулу. Кто в таких случаях остается на палубе, ну, скажем, начиная с полуночи? – Младший офицер, – ответил Хепворт, – в данном случае я, кроме того, младший штурман. – А фалреп спускается с вечера? – Да. В ту ночь он был спущен с вечера. – А кто стоит на посту у мостков? – Младший штурман. – А в ту ночь на пароходе не произошло ничего особенного? – Как вам сказать? В три часа я подошел к мосткам и увидел младшего штурмана спящим. Я разбудил его. В пять часов утра при обходе я нашел его снова спящим и в состоянии полного опьянения, так что он не очнулся даже, когда я стащил его в каюту. – Так. Вы признаете, что в эту ночь были в нетрезвом состоянии? – обратился Грин к младшему штурману. – Да, сэр. – Откуда же вы достали водку? – Мне дал ее Дженнисон, мы с ним старые знакомые. – А, оба подторговывали опием! Расскажите, как было дело. – Я стоял на вахте. Он пришел, спросил меня: «Ты сегодня дежуришь?» – «Я!» Он сует мне бутылочку и говорит: «На тебе, выпей, скоротаешь время». Я глотнул виски и сразу почувствовал, что в нем что-то подмешано. После этого ничего не помню, очухался только утром, когда меня разбудили и позвали на палубу. – А где бутылка? – Я ее бросил за борт. – Мистер Дженнисон! Вы подмешали в виски какое-то наркотическое средство? Да? И вы сделали это. для того, чтобы никто не видел вашего возвращения на пароход… – Вздор, вздор! Я протестую! – прервал его Дженнисон.