– Как хотите. – Фрост поднялся. – Пожелаю вам спокойной ночи. – Минуточку, сэр. Должен ли я брать интервью у Микклесена? Я хочу спросить: работаю ли я еще у вас? Некоторое время они молча смотрели друг на друга. И первым отвел свой взгляд владелец газеты. – Ах да, эта история с Микклесеном… Продолжайте работу при любых обстоятельствах. Билл понимающе улыбнулся, наблюдая, как Генри Фрост выходит из комнаты. «Кто говорит о шантаже», – пробормотал он про себя. Палубы «Франчески» были безлюдны, когда Билл торопливо шел к себе. Маленькая знакомая койка выглядела приветливо. Он быстро снял пиджак, воротничок и эту неудобную, не по размеру рубашку. Он был рад избавиться от нее. Раздевшись, он положил одежду на узкое сиденье, которое, вероятно, использовалось как постель, когда на «Франческе» находились все пятнадцать гостей. Запонки дяди Джорджа, казалось, укоризненно сверкали. Хэммонд в краденой рубашке! «Сказать Тату, чтобы вернул ее утром, – подумал Билл. – Надо купить себе другую в Монтеррее». Уже лежа в постели, он некоторое время размышлял о значительности событий вечера. Сэлли любит его. Это представлялось недосягаемой мечтой и все же стало действительностью. Определенно жизнь была добра к нему… Все эти события… Конечно, на пути есть препятствия… Но не надо волноваться… Нужно найти доллар. У кого же он? Забавно получилось с этим старым Фростом. Объяснение звучало не совсем правдоподобно. И все же это могло оказаться правдой. В решающий момент он сам остался без рубашки. Как же насчет остальных – Хилла, О’Мира, мисс Кейс? Так много вероятностей… Беспокойные… определенно беспокойные вероятности… Он уснул. Проснулся он как бы от толчка. Было абсолютно темно, он ничего не видел. Но инстинктивно он чувствовал, что кто-то находится в его каюте. – Кто там еще? – полусонно проворчал он. Послышался шум открываемой двери. Билл вскочил с койки, повернул выключатель и выглянул в коридор. В противоположном конце темного коридора он увидел неясную фигуру, быстро поднимавшуюся по лестнице. Он накинул халат, сунул ноги в туфли и последовал за ней. Однако эта небольшая задержка сделала преследование бесполезным. Когда он достиг верхней палубы, то оказался там в одиночестве. Теперь он уже окончательно проснулся, но совершенно сбился с пути. Он неуверенно брел вдоль перил по направлению к спасательной шлюпке. Внезапно он остановился. Зрелище, которое привлекло его внимание, разыгрывалось не на яхте, а на спокойной поверхности воды, залитой лунным светом. Там плыла белая верхняя рубашка, стремительно удаляясь от «Франчески» в просторы Тихого океана. Это было невероятно, но факт. Ему даже показалось, что на ней сверкали злосчастные бриллиантовые запонки дяди Джорджа. Все дальше и дальше в безбрежный океан уплывала рубашка вместе с дядюшкиным наследством, и зачарованный Билл двигался вдоль перил, не в силах оторвать прикованный к ней в немом прощании взгляд. Внезапно раздался голос, и Билл замер. – Хелло! Вышли подышать? Он обернулся. Возле столовой ровно горел красный огонек сигары и сидела темная фигура. – Это вы, мистер О’Мира? – спросил Билл. – Точно. Чудесная ночь, не правда ли? – Вы давно здесь? – Часа с полтора. Как-то не хочется в такую ночь возвращаться в каюту. – Дело не в ночи. Кто это выбежал сюда как раз передо мной? – Что? – Кто-то был в моей каюте. Я бросился за ним сюда. – Послушайте, молодой человек, вам бы следовало принять что-нибудь успокоительное. Вы первое живое существо, которое я вижу за последние полтора часа. – Вы были здесь все время? – спросил Билл. – Однако эта сигара только сейчас зажжена. – Она, кстати, уже третья, – ответил О’Мира. – И на вашем месте я бы не брался за детективные дела. Это не для детей. Что-то происходит на этом судне – мы все это знаем. Но я ни во что не замешан. Я предпринял эту прогулку исключительно ради своего здоровья, ясно? Чтобы немного отдохнуть после тяжелой недели в городе. И этим я здесь и занимался, пока вы не ворвались сюда, как дикарь, и не начали делать сногсшибательные открытия из-за моей сигары. – О, не сердитесь, – сказал Билл. – Только… – Только, что? – Я боюсь, вы были так заняты отдыхом, что просмотрели этого человека. – Возвращайтесь в постель и успокойте свои нервы. – Это я и собираюсь сделать, – ответил Билл и удалился. Он действительно поспешил в каюту. Вбежав в свои владения, он взволнованно огляделся. Как он и опасался, рубашка исчезла! И запонки дяди Джорджа! Что скажет тетя Элла! Он уселся на край койки, пытаясь постичь этот фатальный поворот событий. Кто-то был страшно недоволен тем, что он «приобрел» эту рубашку. Кто? Вероятно, ее хозяин. Да, так оно и было. Владелец узнал свою собственность во время обыска и сейчас… Но кто ее владелец? Ну, это он узнает завтра утром у Тату. Билл зевнул. Все очень запутанно. Зачем понадобилось этому таинственному незнакомцу являться за своей вещью темной ночью? Почему, овладев ею, он бросил ее на холодную грудь океана? Имело ли это какое-нибудь отношение к доллару мистера Бэчелора? Вопросы… вопросы… Все крайне запутанно. Одно было ясно – О’Мира лгал. Билл снова зевнул. Его постель выглядела теплой и уютной. Он встал, выключил свет, сбросил халат и ночные туфли посреди комнаты и вскоре заснул глубоким сном. V Утром Билла Хэммонда разбудил голос Микклесена, распевавшего в ванной. У англичанина был довольно приятный голос, в котором то и дело звучали триумфальные нотки, естественные для человека, который надежно заперся и имеет в своем распоряжении все удобства. Всплески воды служили веселым аккомпанементом. – Старая история, – проворчал Билл. – Британия правит морями. Он взглянул на часы – было половина девятого, самая пора встать и действовать. Но, насколько он знал Микклесена, торопиться было незачем. Он продолжал лежать, наблюдая, как свежие соленые брызги пробивались через занавески на иллюминаторе. За иллюминатором сиял ясный голубой мир, свободный мир. До чего же хороша эта прогулка на яхте!.. Произошло что-то приятное. О да, Сэлли. Она любит его. Произошли и другие события – не столь приятные. Этот противный маленький доллар, который он поклялся найти. Здесь будет побольше работы, чем казалось вчера при лунном свете рядом с Сэлли. У кого-то он был… У кого-то, хорошо знавшего его стоимость и выжидавшего подходящего момента, чтобы обменять этот доллар на изрядную сумму его собратьев. У кого-то… Но у кого? Он подумал о Генри Фросте с его глупой историей о воротничках. Подумал об О’Мира, который на тихой палубе в половине второго ночи лгал с легкостью, приходящей только после долгой практики. Он подумал о человеке, который явился к нему ночью и затем бежал с рубашкой в руках. Но это было слишком нелепо, наверное, ему просто померещилось. Он быстро встал и обыскал каюту. Никакой верхней рубашки, кроме диких розовых, пунцовых и зеленых. Значит, это ему не приснилось. Запонки дяди Джорджа были далеко, они направлялись в какой-нибудь экзотический порт. Вероятно, теперь их будет носить какой-нибудь островитянин южных морей – в ушах, а возможно, и в носу. Что сказала бы тетя Элла? Но мнение тети Эллы сейчас не имело значения. Он согласился взять на себя роль детектива, и его курс ясен. Он должен найти хозяина исчезнувшей рубашки. Позвонив Тату, он в ожидании стал дергать дверь ванной. Не потому, что надеялся чего-либо добиться, просто это несколько облегчало его чувства. Вошел Тату, но без своей обычной улыбки. Мальчик был озабочен, в этом не могло быть сомнений! – Много неприятностей сегодня, – объявил он. – Исчез доллар. Все японские мальчики обысканы и напуганы. Что вам угодно, пожалуйста? – Как насчет того, чтобы отнести рубашку? – спросил Билл, пристально глядя на Тату. – Да-с, – сказал Тату. Его лицо утратило всякое выражение. – Ты готов отдать ее? – Да-с, – повторил Тату. – Ну, так ты не сможешь это сделать. Ночью ее у меня украли. – Да-с, – в очередной раз произнес Тату. Он не проявил удивления, даже простого интереса. Знал ли Тату все о рубашке, или это было лишь проявлением восточного стоицизма? Билл в упор посмотрел на него, но Тату ответил таким же взглядом. И белый человек внезапно понял тщетность своей попытки, словно увидел перед собой глухую каменную стену. – Послушай, Тату, – сказал Билл. – Это очень важно. Я хочу знать, где ты взял эту рубашку. Тату посмотрел на постель, на дверь ванной, в иллюминатор, на потолок, затем снова на Билла. – Забыл, – ответил он. – Что? Говори, не испытывай мое терпение. – Билл был раздражен. – Сейчас мы начнем все сначала. Где ты взял эту рубашку? – Забыл, – снова ответил Тату. Удивительные маленькие люди, эти японцы. Билл Хэммонд постарался взять себя в руки. – Минуту назад ты говорил, что готов вернуть ее. Как ты мог ее вернуть, если не помнишь, где ее взял? – Забыл, – сказал Тату. Восток – это Восток, а Запад – Запад. Они стояли, глядя друг другу в лицо. Белый человек пронизывал японца взглядом, японец просто пристально смотрел… Билл отвернулся. Никогда ничего не добивался он, выходя из себя. Спокойствие, выдержка могут сделать все. Надо применить их сейчас. – Утро очень хорошее, – сказал Тату. – Ванная закрыта? Очень плохо. – Ладно, Тату, не будем ссориться. Ты вчера выручил меня из беды, и я благодарен тебе за это. – Очень рад, – твердил Тату, чистя пиджак Билла. У Билла блеснула идея.