Бальди покачала головой: – Этого недостаточно, если только ты не объяснишь, как пришел к такому выводу. Не могу, хотел бы он сказать. Психолог отдавал себе отчет, что, пойдя на шантаж ради продолжения сеансов с мальчиком, он глубоко разочаровал судью. Но также был убежден, что в конечном итоге сможет перед ней оправдаться. Глупый оптимизм, ведь он до сих пор не знает, какую цель преследует сказочник. Если свести Джербера с ума, это у него отлично получается. – Я хочу показать тебе вещи, которые мы нашли в машине, где Николин жил вместе с матерью. – Судья нагнулась, вытащила несколько листков бумаги из пакета, который принесла с собой, и вручила их Джерберу. То были рисунки. – Непохоже, чтобы это нарисовал двенадцатилетний; скорее ребенок гораздо младше, верно? – сказала Бальди, не дожидаясь заключения психолога, потом вынула из конверта игрушечный мобильник: экран загорелся, раздалась веселая музыка. – Любимая игрушка Нико. Психолог понял, к чему она клонит, показывая все это. – Его умственное развитие не соответствует возрасту, и что? – Ты минуту назад сказал, что сомневаешься в его виновности, хотя и не захотел объяснить почему. Но даже если ты подтвердишь свое первоначальное заключение, к ребенку проявят снисхождение из-за того, что он отстает в развитии. Она пришла, чтобы убедить его отступиться. Доводы действительно были убедительными, и Джербер прислушался бы к ним, не будь он вынужден продолжать. – Мальчик невиновен, и я это докажу, пойти на компромисс было бы неправильно. – Он вернул судье игрушечный телефон. – У моего сына Марко такой же, – добавил Джербер, давая понять, что, по крайней мере, с его стороны тема закрыта. Он явно застиг Бальди врасплох. – Это имеет отношение к случаю, который разрушил твой брак? – спросила она, забыв на мгновение свой официальный статус. Она имела в виду случай Ханны Холл, историю о детях и призраках. Джербер вытаращил глаза. – Разумеется нет, – возмутился он. – Что вы все привязались к этой истории? Вы внушили Сильвии такие мысли или, наоборот, она вам? – Мне нет нужды советоваться с ней, – отрезала Бальди. Он хотел было бросить ей в лицо, что это неправда: Сильвия прямо сказала, что Бальди звонила ей и просила вмешаться, заставить Пьетро передумать относительно заключения. Но сдержался, поскольку не хотел подливать масла в огонь. – Напрасно я вызвала тебя той ночью, – посетовала женщина, подхватив сумочку. – Я думала, ты еще в состоянии выполнять свою работу, но ошибалась. Выйдя в коридор, она огляделась и посмотрела на запертую дверь кабинета синьора Б. Джербер подумал, что этим взглядом, безмолвным, но выразительным, она вновь пытается сравнить старшего и младшего Джербера, и не в пользу последнего. Возможно, судья тосковала по первому, истинному улестителю детей. Как не согласиться с ней. Попытка унизить психолога, однако, была пресечена в зародыше визгом мобильного телефона. Даже не извинившись, Джербер порылся в кармане, вынул смартфон и ответил на звонок. – Доктор Джербер, извините, что беспокою. Звонила мать Лавинии: на экране высветился ее номер. Судя по тону, она была обеспокоена. – Что случилось? У вас все хорошо? – Звонили из школы, сегодня утром Лавиния не пришла. Такое случилось не в первый раз, время от времени девочка вытворяла нечто подобное, когда ей что-то взбредало в голову. С тех пор как проявились симптомы, из-за которых она попала к Джерберу, у нее часто случались срывы, поведенческие скачки. Не раз мать, давно уже бывшая в разводе, прибегала к его помощи, чтобы найти пропавшую дочь. Эти ее эскапады обычно длились несколько часов, максимум полдня. Не сегодня, мысленно взмолился психолог. Он разваливался на куски, к тому же нужно было искать новую зацепку в деле Нико. – Вот увидите, все будет как всегда, – пытался он успокоить женщину. Бальди не спускала с него глаз, изнывая от нетерпения. Джербер сделал ей знак минутку подождать, но она не вытерпела и секунды. – Ты все еще намерен отозвать свое заключение относительно Николина, если я больше не позволю тебе видеться с мальчиком? – Простите, одну секунду, – сказал он маме Лавинии, прикрыл смартфон рукой и резким тоном заговорил с Бальди: – Вы сами это сказали, верно? Если обнаружится труп матери, вы сможете обвинить ребенка в убийстве и без моего экспертного заключения. До тех пор пусть меня клеймят прокуратура, пресса и общественное мнение, но то, как повернется дело, зависит только от меня. До судьи дошло, что ей незачем больше задерживаться. Но прежде чем уйти, она напоследок сообщила, что хотела: – Час назад ищейки взяли след, обнюхав старую одежду Миры. Пьетро Джербер вдруг почувствовал, что его загнали в угол. С одной стороны, мать пропавшей девочки-подростка ждала на линии, надеялась на его помощь, одновременно напоминая, что он забросил всех своих пациентов ради Николина. С другой стороны, суровое предупреждение судьи. Вот зачем она приходила, сказал он себе, наконец-то поняв причину. Его время истекало. 27 В двадцать три года Пьетро готовился к защите диплома. После ночного визита в Гарфаньяну, на виллу в неоклассическом стиле, когда синьор Б. показал ему, какие возможности таит в себе лечение гипнозом, он взялся за учебу и наверстал упущенное. Он уже не пренебрегал возможностью пойти по отцовским стопам и стать детским психологом. Вот только после того, как он увидел отца в работе, они больше не говорили о произошедшем. Пьетро знал, что следует дождаться подходящего момента. Возможно, отец тоже это понимал. Наконец в один прекрасный день Пьетро почувствовал, что готов, и явился в кабинет в мансарде, рядом с площадью Синьории. Он не был там с детских лет. Вел себя так то ли из духа противоречия, то ли желая подчеркнуть, что они с синьором Б. разные люди и это непреложно. А в тот день Пьетро переступил через собственную гордость, уповая на то, что отец не поставит ему в вину столь резкую перемену. Но, приняв сына в джунглях из папье-маше, синьор Б. всего лишь выслушал его просьбу. – Ты меня научишь? – спросил Пьетро без обиняков, имея в виду технику гипноза. Отец, которому было тогда чуть за пятьдесят, подошел ближе, пытаясь прочесть что-то в выражении его лица или во взгляде. Может быть, отблеск чистого, незамутненного любопытства, необходимого для того, чтобы приобщиться к таинству. – Сначала я должен представить тебя Братству гипнотизеров Флоренции, а они решат, стоит ли принять тебя в наши ряды. Услышав столь звучное название, наводившее на мысль об обрядах инициации, Пьетро сразу представил себе некую секту, тайное общество, как у магов или масонов. Они собирались каждую пятницу, по вечерам. Встречались в каком-то секретном месте. Отец велел не задавать вопросов, пока они не придут туда. Привел его на площадь Гольдони, где располагалась аптека Мюнстерманна: она была основана в 1897 году и славилась некоторыми лекарственными препаратами, но особенно косметикой, которая изготавливалась по рецептам, не менявшимся на протяжении десятилетий. Синьор Б. всегда покупал там особое фиалковое мыло для жены и продолжал это делать, даже овдовев, может быть, чтобы не изменять традиции. Пьетро и не представлял себе, что это место может служить для другой цели. Они пришли вскоре после закрытия аптеки, пробравшись под наполовину опущенной рольставней, которую тотчас же закрыл до конца человечек в белом халате, сказавший им вполголоса: – Остальные уже собрались. От старинных шкафов исходил запах эссенций, пропитавших древесину за сто с лишним лет. В самой дальней комнате, пройдя между разноцветными колбами, испускавшими всякого рода ароматы, Пьетро и его отец отыскали дверцу, за которой скрывалась выбитая в стене лесенка, ведущая на верхний этаж дворца. Они протиснулись в эту вертикальную штольню, и, пока поднимались, Пьетро слышал мужские голоса и взрывы смеха. Слов было не разобрать, даже непонятно, сколько человек там собралось. Наконец они оказались в низком мезонине. Пьетро ожидал увидеть маленький эзотерический храм и был несколько разочарован, когда перед ним предстал обычный маленький столик, за которым двое мужчин средних лет играли в карты. – Ну что, раскололся? – спросил у синьора Б. один из них. Было ясно, кого он имеет в виду. – Познакомься: вот Братство гипнотизеров Флоренции, – провозгласил отец, сделав широкий жест рукой. Все трое расхохотались. Кроме Пьетро: он весь напрягся, настолько ему было неловко, настолько взбесила его отцовская шутка. – Выпей вина, – предложил один из присутствующих. И налил ему бокал превосходного «Сассикайя». Минуты шли, Пьетро расслабился и узнал, что это место встреч им любезно предоставил старый владелец аптеки и что они трое знакомы с университетских времен. Они встречались раз в неделю – перекинуться в картишки, распить бутылочку доброго красного винца, поддержать старую дружбу. – Вообще-то, сегодня один из наших не пришел, – сообщил отец. – Мы пригласили тебя, чтобы ты занял его место. Эти собрания были особенными по двум причинам. Первая заключалась в том, что все игроки были гипнотизерами. Синьор Ф. был штатным профессором клинической психиатрии и лечебного гипноза, а синьор Р. – специалистом по регрессивному гипнозу. Отсутствовавший в тот вечер синьор З. был экспертом по парасомнии, практиковал гипноз во время сна: вскоре Пьетро доведется узнать его очень хорошо. Второй особенностью было то, что играли они не в покер и не в тресетте, а в игру, появившуюся в шестнадцатом столетии. Для игры в «Обливио» требовалась колода флорентийских карт «тарокки». Пьетро не знал этой игры, но его все равно усадили на место синьора З., чтобы он учился, глядя на остальных. По мере того как продолжалась партия, он постигал некоторые правила, а главное, видел своего отца таким, каким никогда в жизни не видел: не только веселым и общительным – таким он всегда бывал с посторонними, а с сыном – никогда, – но и невероятно раскованным и развязным. Ведь в этом маленьком мужском кружке соблюдались ритуалы и привычки, выработанные за годы веселых похождений, праздношатания и грандиозных попоек. – Ну как, Пьетро, начинаешь что-то понимать в игре? – спросил в какой-то момент синьор Ф. Пьетро попытался ответить: – Играть обязательно вчетвером: банкомет, принимающий, партнер и снимающий колоду. Каждый занимает определенное место за столом. Кроме обычных мастей, то есть треф, червей, пик и бубен, есть еще триумфы, или старшие арканы, которые содержат символы, к примеру знаки зодиака, или аллегории, такие как «колесо Фортуны» либо «дом дьявола». Нужно составлять комбинации или последовательности. Карта «шут» нарушает игру. – И все? – подстрекнул его синьор Ф. Пьетро пролистнул колоду, вынул карту: – Я пока не понял, как работает эта… На карте был изображен странный безглазый человечек с широким, совершенно гладким лбом. Он поднимал голову к небосводу, усеянному звездами и планетами. – Хорошо, что ты отметил именно эту фигуру, – похвалил его синьор Р. – Возможно, через несколько лет мы тебе расскажем, как она работает. – Через несколько лет? – дерзко сощурился Пьетро, бросая карту на стол. – Уверен, в какой-нибудь замшелой флорентийской библиотеке хранится пособие по этой игре, там я и найду ответ. Ему казалось, что он пошутил остроумно, в духе вечеринки. Но присутствующие молча обменялись взглядами.