Лавиния, обиженная, продолжала идти, не оборачиваясь. – Вы отменили сегодняшний сеанс. – Мне пришлось, – попытался он извиниться. – Прости меня. Некоторых пациентов даже мельчайшее нарушение рутины могло вывести из равновесия. Девочка не остановилась. – Почему мама посылает меня к вам, доктор Джербер? – Потому что ты ешь мало шоколада, – пошутил тот. Отчасти так оно и было, но анорексия Лавинии – лишь следствие. Причина заключалась в другом. – Ведь не только из-за еды, правда? – тут же вывела она психолога на чистую воду. Джербер не знал, что ответить. – Садись в машину, и поговорим, – предложил он. – Нет, – упрямилась девочка. – Скажите сейчас. – Ты помнишь уговор… – напомнил Джербер. – Начать все сначала, – послушно повторила девочка. – Стало быть, если хочешь знать, почему мама посылает тебя ко мне, ты должна сама это выяснить. Лавиния наконец остановилась и повернулась лицом к нему. – За той дверью что-то такое, что меня напугает, да, доктор Джербер? – робко осведомилась она. Гипнотизер сочувствовал этой беззащитной девочке: так и есть, чтобы исцелиться, ей предстоит столкнуться с чем-то ужасным. – Что бы там ни было, я всегда останусь с тобой, – пообещал он. Лавиния на минуту задумалась, потом кивнула. – Ладно, – сказала она, набравшись отваги. – Тогда покажите мне, что там… 28 Последняя запись в блокноте Николина касалась таинственной рыжей женщины с фотографии на поляроид. Собираясь заняться Лавинией, Джербер закрыл его и отложил в сторону. Привел в действие электронный метроном, стоявший на столике возле кресла, и тотчас же гулкий, металлический стук распространился по комнате. Девочка уже раскачивалась в кресле, где несколько часов назад сидел Нико. В отличие от албанского мальчика, глаза ее были закрыты. Джербер стал дожидаться, когда мускулы Лавинии расслабятся, а тем временем открыл черный блокнот, посвященный ей, чтобы записывать все, что вскорости будет происходить. Случай сказочника в этот день он совершенно забросил, нарушив соглашение с ним. Неизвестно еще, во что выльется такая потеря интереса, но в данный момент Лавинии следовало отдать предпочтение. Удостоверившись, что девочка совершенно погрузилась в состояние покоя, гипнотизер вышел с ней на связь. – Где мы сейчас? – спросил он. – На бабушкиной вилле в Форте, – проговорила Лавиния. Она вернулась туда самостоятельно. Отличное начало. – Тебе там нравится? – Да, – прозвучал ответ. – День солнечный, очень жарко, но мне хорошо… Я бы искупалась. – Чуть позже, – пообещал психолог. – Еще рано, ты должна показать мне весь дом, помнишь? – Эту комнату занимала мама, когда ей было столько лет, сколько мне, – вспоминала она сказанное в прошлый раз. – А теперь она моя, – снова уточнила девочка. – С той стороны – комната бабушки. – А дальше – запертая, – напомнил ей Джербер. Но заметил, что Лавиния еще не готова: она волновалась, делала резкие движения. Психолог попробовал другой подход: – Расскажи мне что-нибудь об этом доме, ладно? – Значит, так… Когда папа с мамой еще жили вместе, мы приезжали сюда на выходные, а потом на все лето… По правде говоря, летом здесь жили я, мама и бабушка: папа приезжал в пятницу и уезжал к вечеру в воскресенье, чтобы вовремя вернуться во Флоренцию, на работу… Мой папа адвокат, он важный человек, знаете? – с гордостью сообщила она. – Да, знаю. – (Отец Лавинии занимался гражданскими исками и был известен в городе.) – А больше с вами никого не было? – сделал Джербер попытку. Лавиния промолчала. – В самом деле, очень жарко, я бы съела мороженое, можно? – Девочка старалась его отвлечь. Джербер ей подыграл: – Конечно, тебе какое? – Один шарик ванильного и один шоколадного. – Вот, пожалуйста: ванильное и шоколадное, – проговорил гипнотизер и увидел, как девочка поднимает руку, подносит к губам невидимый рожок с мороженым и с наслаждением начинает его облизывать. – Вкусно? – Очень вкусно, спасибо, – подтвердила Лавиния, совершенно довольная. – На чем мы остановились? – Я говорила, что папа приезжал к нам на выходные. По субботам мы пили аперитив в баре «Альмароза», а по воскресеньям ели рыбу в ресторане. Потом еще раз купались в море, а около четырех папа садился в машину и уезжал. – Ты скучаешь по тому времени? Лавиния немного подумала. – Кажется, да. – Но ты не уверена? – Столько всего изменилось… Джербер снова сделал попытку: – Почему твои родители расстались, они когда-нибудь объясняли тебе, в чем дело? – Нет, но… думаю, вина отчасти моя. Она заговорила об этом спокойно, что не удивило психолога. – В каком смысле? Пожалуйста, растолкуй получше, сможешь? – Папа никогда мне об этом не говорил, но он больше не мог находиться в комнате, если там была я. То, что она сделала такой вывод, было хорошим знаком. – И ты знаешь почему? – Наверное, дело в том, как я выгляжу. – Ты отказывалась есть и сильно похудела? Лавиния на мгновение задумалась. – Нет, не поэтому. – Тогда почему? Опять короткая пауза. – Наверное, я все-таки должна открыть эту дверь, доктор Джербер… Гипнотизер положил блокнот для записей на колени. Сплел пальцы в ожидании. Может быть, в самом деле настал момент, который они готовили вместе так упорно и терпеливо. – Хорошо: я держу тебя за руку, помни, я всегда рядом.