ГЛАВА 6 Я украдкой смотрю в небольшое окно таверны и на людей, которые маршируют за ним. Несмотря на то, что окна не мешало бы помыть, и луна затянута тучами, я могу разглядеть берег Ракокки. Он пуст. Ножки стула скрипят по деревянному полу, и я слышу, как шипит фейри, которому — точнее, на которого — я подала вино. — О, Боже. Простите, пожалуйста, синьор Романо. Престарелый фейри достаточно добр, поэтому не кричит на меня и не требует бесплатный кувшин вина за мою некомпетентность. Но он посещает таверну с тех пор, как она открылась двести лет назад, и неизменно появляется здесь каждый вечер, так что он знает, что я не всегда такая неуклюжая. — Всё в порядке, Фэллон. Ничего не случилось. Я вытираю стол, а он улыбается. — Я бы тоже отвлекался, будь я на твоём месте. Я распрямляю спину и застываю, прямо как те сухие доски у меня под ногами. — Правда? Неужели он слышал, как я разговаривала с Флорой? Он всё-таки фейри, и он уже сидел здесь, когда я спускалась по лестнице. В его янтарных глазах играет улыбка. — Не сомневаюсь в том, что ты получишь ленту. Я моргаю. — Ленту? Его морщинистый лоб хмурится, как гладь воды, потревоженная кораблём. — Ах да, верно. Ленты. Я хлопаю себя по лбу, притворившись, что я поняла, о чём он говорит, хотя понятия не имею, почему меня должны занимать кусочки шёлковой ткани. Моя игра, должно быть, убедила его, потому что он заговорщически мне подмигивает. Я бегу обратно к бару и, придвинувшись поближе к Сибилле, начинаю мыть кувшин из-под вина. — Сиб, ты что-нибудь знаешь про ленты? Она перестаёт наполнять водой графины, составленные в ряд, и так высоко приподнимает бровь, что та почти касается линии роста её волос. — Неужели ты о них не знаешь? — Эм… — я пожимаю плечами. — Последнее время мои мысли заняты другими вещами. — И не говори. Ухмылка задерживается на её лице, потому что она думает, что мои мысли заняты Данте и ещё раз Данте. Она подпирает бедром деревянную столешницу, которую она содержит в идеальной чистоте, хотя она и скрыта от глаз клиентов. Как и её отец, Сибилла одержима чистотой. Фибус часто шутит, что это такая болезнь, но я думаю, что он в тайне ей завидует, так как сам он — большой неряха. Где упало, там и осталось. Его квартира, которая располагается на соседнем острове, пребывает в полнейшем хаосе. — Королевская семья раздаёт золотые ленты в качестве приглашений на праздник в честь помолвки короля. По-видимому, это идея Данте. Весь Люс затаил дыхание в ожидании, но, похоже, не каждый получит своё приглашение. Получу ли его я? Мысль о том, что я могу посетить королевский бал, стирает моё мрачное настроение, которое прилипло ко мне как паутина. — Похоже, стражники будут ходить сегодня по домам. Осознание того, что бабушка, скорее всего, запретит мне идти на праздник в Исолакуори, тут же портит мне настроение. — Чего такая хмурая? Я думала, что тебя будет переполнять воодушевление из-за возможности сходить на бал вместе со своим любимым принцем. — Ты, правда, думаешь, что нонна меня отпустит? — Я очень люблю твою бабушку, Фэллон, но ты уже взрослая. Ты вольна решать, куда тебе ходить. Сибилла права, и всё же, в глубине души, я знаю, что никогда не буду перечить своей бабушке, потому что эта женщина отказалась ради меня от всего, и было бы справедливо отказаться от некоторых вещей ради неё. Катриона подходит к нам, шурша шёлковым платьем цвета топаза, и садится на один из высоких барных стульев. На её щеках блестят румяна, глаза подведены чёрной подводкой. — Добрый вечер, девочки. Длинными пальцами она играет с золотым чокером. Огромные серые глаза Сибиллы начинают блестеть, как серебряные монеты. — Это то, что я думаю? Губы Катрионы приподнимаются в хвастливой улыбке. — Принц дал мне её ещё вчера вечером. Мне сдавливает грудь. Она виделась с Данте вчера вечером? Но его не было в таверне, тогда где? Неужели она была во дворце? Куртизанок часто приглашают туда на частные вечеринки для высокопоставленных чиновников Люса. Катриона хватается кончиками пальцев за конец ленты. — А вы получили ленты? Сибилла вздыхает. — Если бы мы их получили, мы бы их надели. Джиана выруливает из кухни с сырной тарелкой. Я отодвигаюсь, чтобы пропустить её, и спрашиваю в притворном неведении. — Данте был здесь вчера вечером? — Нет. Наши пути пересеклись в доме Лавано, куда меня наняли для развлечения гостей. — Если вы закончили сплетничать, маме надо помочь разделать рыбу, и мне нужна помощь в зале. Коричневые кудряшки Джианы обрамляют её загорелое лицо. В отличие от Сиб, которая выпрямляет волосы с тех пор, как научилась это делать, Джиа не вытягивает свои упругие кудри. — Я помогу. Сибилла протискивается на кухню, и нас обдаёт паром с запахом трав и кипящего масла. Джиана кивает на лестницу. — Капитан ждёт тебя в бордовой комнате, Катриона. — А-а, Сильвиус. Катриона жестом указывает на амфору с золотой жидкостью, которую готовит Марчелло из забродившего мёда и клевера. — Нальёшь мне, микара? Поскольку, я единственная, кого Катриона называет «дорогуша», я понимаю, что она обращается ко мне, а не к Джиане. — Раз уж дело касается этого мужчины, мне это понадобится. Большим пальцем я достаю пробку из стеклянной бутылки и наливаю сладкую жидкость в стопку, размером с напёрсток. Я пододвигаю к ней стопку, и она тут же опрокидывает её, а затем стучит по краешку стакана, требуя добавки. — Знаешь, тебе стоит присоединиться к нам. Сильвиус постоянно о тебе говорит. Джиана отшатывается назад, словно это её Катриона пригласила наверх. — Я скорее переплыву канал, чем лягу в постель с этим мужчиной.