Интересно, Антони уже здесь? И если это так, то рассказала ли ему обо всём Джиа? — Фэллон? Я стараюсь подавить чувство вины широкой улыбкой, потому что мне суждено занять трон, а не рыбацкую лодку, и Данте предназначен мне, а не заграничной принцессе. — Просто скажи мне, когда, и я буду готова. Губы Данте приподнимаются. — Буду считать часы до того мгновения, когда мы снова увидимся. Минуты. Секунды. Моё сердце начинает колотиться в груди, когда он удаляется, подмигнув мне, и я начинаю чувствовать себя очень коварной. Я прокручиваю в голове то, что произошло, и то, что мне предстоит сделать: пережить ужасный разговор с Антони. Я решаю говорить честно и прямо. Он же не может обвинить меня в чувствах к Данте? К тому же я не давала ему никаких обещаний. Прокручивая всевозможные варианты в голове, я, наконец, возвращаюсь в обеденный зал. «Время пришло». Слова Бронвен снова звенят у меня в голове, ускоряя мой и без того бешеный пульс. Если он пригласит меня во дворец на свидание, и я найду там статую птицы… Мысль о том, что кто-то может управлять моей судьбой, кажется мне скорее устрашающей, нежели успокаивающей. Особенно учитывая тот факт, что фейри не обладают способностью предсказывать будущее, а у людей нет магических способностей. Так кто же тогда, чёрт побери, Бронвен? ГЛАВА 15 — Хорошо вчера повеселилась, Берил? Лорд, тарелку которого я мою, гладит упругий зад Берил, после чего подталкивает её к себе на колени. — Как и все, синьор Аристайд. Она так привыкла к флирту, что её широкая улыбка выглядит искренней. У этого мужчины нехорошая репутация, но он щедро платит, так что никто не жалуется. — Ты же не собираешься пойти по стопам Катрионы и повысить цены только потому, что переспала с членом королевской семьи? Я медленно составляю грязные керамические тарелки. И прежде чем успеваю подумать и скрыть то, что я их подслушиваю, я выдаю: — Ты тоже обслуживала короля Марко? Аристайд переводит на меня взгляд. — Эта красавица уединялась с принцем. Столовые приборы, которые я собираю, с грохотом падают на тарелку. Данте упоминал о том, что он переживал обо мне. Интересно, в какой именно момент? Когда спал с Берил или когда развлекал свою принцессу? Лорд ухмыляется. — Сдается мне, что наша официантка ревнует. Я мысленно протыкаю его. Вилкой. В щёку. Она щёлкает его по длинному носу. — Оставь её в покое Аристайд. Когда он погружает своё лицо в её грудь, срывая смешок с её тёмно-розовых губ, она смотрит на меня и одними губами произносит: «Извини». За что? За то, что она переспала с Данте, или за похабное поведение Аристайда? — Наслаждаетесь представлением, синьорина Росси? — голос лорда звучит приглушенно, так как его рот прижат к намасленной коже. Я выхожу из ступора и удаляюсь, пока он не разбил остатки моей гордости на ещё большее количество кусочков. Печаль полностью поглощает меня, и мои глаза начинают так сильно слезиться, что я стараюсь смотреть только в пол. Я так сосредоточенна на том, чтобы сдержать слёзы, что почти врезаюсь в посетителя, который заходит в таверну. Конечно же, это Антони. Он поддерживает меня с такой нежностью, что мне хочется уцепиться за его руку и утащить его из таверны. Я хочу закрыться от всего мира и потеряться в нём. Чувство вины с новой силой накатывает на меня, потому что если я использую его таким образом, это сделает меня не лучше всех тех, кто присутствует в этом помещении. Маттиа и Риккио входят следом за Антони и приветствуют меня, но я слишком напряжена, чтобы ответить им. Тяжело сглотнув, я указываю им на три свободных места у барной стойки и возвращаюсь на кухню со стопкой грязных тарелок. Вместо того чтобы сразу же вернуться назад, я остаюсь на кухне. Мне нужна ещё минутка. Или десять. Мне надо взять себя в руки и разобраться со своими мыслями. Родители Сибиллы работают в паре, они накладывают еду на тарелки и помешивают воду в горшках. Они танцуют вокруг в идеальном тандеме. Проведя двести лет в браке, они идеально притёрлись друг к другу. Это зрелище завораживает, и прежде чем я успеваю это понять, узлы напряжения в моём животе расплетаются. Марчелло приподнимет свою густую бровь. — Всё в порядке, Фэллон? И хотя он может отращивать волосы до плеч, я никогда не видела, чтобы он носил какую-то другую причёску кроме коротко стриженых волос. В отличие от Дефне, которая всё время экспериментирует с длиной и образами. — Всё отлично. Могу я здесь чем-то помочь? Марчелло и Дефне обмениваются взглядами, потому что обычно я стараюсь держаться подальше от кухни, так как мне не нравится смотреть на то, как ощипывают голубей или отбивают мясо. Один только запах крови заставляет мои внутренности сжиматься. — В этом нет необходимости, дорогая. Мы со всем справимся. Дефне улыбается мне, её белые зубы резко контрастируют с её коричневой кожей, которая на несколько тонов темнее, чем у её мужа. Я уже готова взять ложку и запустить её в котел, который кипит на огне, чтобы показать им, какой я могу быть полезной, но Джиана заходит в кухню с пустым керамическим блюдом. Она опускает его в раковину с мыльной водой и закатывает рукава, но я отгоняю её и запускаю руки в воду, пока она не успела это сделать. — Я помою посуду, — почти восклицаю я. Её губы вытягиваются в линию, и на её узкой челюсти начинает пульсировать мускул. Она уступает мне, но перед тем как уйти, бормочет: — Ты не можешь прятаться здесь всю ночь. — Я не прячусь. — Фэллон… Мой затылок начинает покалывать от взглядов её родителей, наш тихий разговор определенно не остался незамеченным. — Когда закончишь прятаться, сделай перерыв. Ты ещё ни разу не отдыхала, с тех пор как пришла сюда днем. — Мне не нужны перерывы. Мои ступни болят, так что мне определённо нужен перерыв, но я сомневаюсь, что смогу усидеть на месте, даже если попытаюсь. И если я выйду на пирс, чтобы подышать, Антони присоединится ко мне, а я не знаю, что мне с ним делать, как и вообще со всем остальным. Джиана качает головой, после чего покидает тёмную кухню, выполненную из дерева и камня, с тарелкой мягкого сыра, виноградом и дымящейся буханкой дрожжевого хлеба. Я мою посуду до тех пор, пока не стираю кожу на руках, а мои пальцы не начинают болеть. Мне уже нечего мыть, потому что огонь под плитами уже потушен. — Хочешь поговорить об этом? — спрашивает Дефне, беря чистую тряпку с полки, и принимается помогать мне протирать все чистые тарелки, которые я поставила на поддон для сушки посуды, чтобы с них стекла вода. Я закусываю щеку. — Как вы поняли, что Марчелло тот самый? Её серые глаза оглядывают профиль моего лица, которое всё ещё повернуто к раковине, с которой я сливаю воду в ведра. Марчелло вынесет их потом на улицу и выплеснет в корыто для использованной воды, чтобы огненные фейри, которые занимаются отходами, смогли её очистить. — Наши мечты совпадали. И он меня смешил. И до сих пор это делает при любом удобном случае. Мои зубы всё ещё вгрызаются в щёку.