— А ты рассказала ему о нас? — Нет. Он не спрашивал. — А если бы спросил? — Я бы ему рассказала. Мне нечего стыдиться. Особенно учитывая… учитывая… — мой голос превращается в наполненный болью хрип. — Что мы только целовались? — Нет. То есть, да. Но я не об этом подумала. Антони обвивает меня рукой за талию и притягивает к себе. Я кладу щёку на его плечо, которое кажется таким тёплым и крепким, таким успокаивающим и безопасным. — Учитывая, что он переспал с Берил? — его шепот такой мягкий, как ветер, который ударяет в свёрнутые паруса качающихся лодок. Я поднимаю голову с его плеча. — Ты слышал? — Не очень многие секреты остаются таковыми в «Кубышке». — Боже, Антони, я такая, мать его, наивная, — хрипло говорю я. — Не думаю, что когда-нибудь слышал, как ты ругаешься. Он проводит шероховатой подушечкой своего большого пальца по моему голому плечу в сторону локтя, а потом назад. — Ты не наивная, Фэллон. Ты молодая, и ты идеалистка. Я укрепляюсь в своей решимости. Я хотела переехать из дома, чтобы доказать бабушке, что я взрослая женщина, но взрослые женщины — умудрённые жизнью. У них есть опыт. А что есть у меня кроме глупых мечтаний и нереалистичных ожиданий? — Избавь меня от неё. Он перестает гладить мою руку. — Что прости? — Избавь меня от моей наивности. Когда он хмурится, я добавляю: — Переспи со мной, Антони. Покажи мне, чего я себя лишала. Научи меня, как не ожидать любви от секса. Его рука падает вниз, он откидывает голову назад, и из его хвостика высвобождаются пряди медово-коричневого цвета, которые теперь подскакивают вокруг его квадратной челюсти. — Я не какой-то бессердечный жиголо, Фэллон. У меня есть чувства. — Я не это имела в виду. Я всего лишь хотела сказать, что ты занимался этим миллион раз, и никогда не привязывался. — Может быть, привязывался. — Правда? Он сжимает губы в тонкую линию, давая мне ответ, который не хочет произносить вслух. Неожиданно он вскакивает на ноги. Похоже, он решил покончить с этим разговором. Покончить со мной. Это больно, хотя я этого и заслуживаю. Его челюсть напрягается, как и костяшки его пальцев. — Ты хочешь узнать, каково это трахаться? Тогда давай потрахаемся. ГЛАВА 17 Я искушена. Я готова это признать. Даже, когда он говорит это так грубо, я всё равно испытываю искушение. Но в глубине души я не хочу, чтобы к моему первому разу меня подтолкнули злость или ревность, и моё сердце тоже этого не хочет. Я не хочу, чтобы это произошло с Антони. Мы с Данте, может быть, и не встречаемся, и я, может быть, не так много для него значу, учитывая тех, с кем он проводит время, но он что-то значит для меня и моего глупого сердца. Антони и Данте могут отделять свои тела от сердец, но я так не могу. — Я так понимаю это «нет». Напряжённые плечи Антони опускаются от расстройства, и он прыгает на палубу своей лодки. Прежде чем исчезнуть за дверью, которая ведет в одну единственную каюту, он выкрикивает: — Он разобьёт тебе сердце. Может быть. Хотя я предпочитаю думать, что он этого не сделает. Я предпочитаю думать, что единственная причина, по которой он развлекает других женщин, заключается в том, что он не считает меня той самой. — Почему тебе так важно, что произойдёт с моим сердцем, Антони? Его рука уже лежит на ручке, дверь приоткрыта. Его спина напрягается. — Ты права. Мне это неважно. Мы ведь это уже обсудили? Больше всего в его озлобленности мне не нравится то, что я стала тому причиной. — Всё, что меня волнует, это рыба и вагины. — Не говори так. Это неправда. Тебе не всё равно, и однажды ты найдёшь ту, что будет достойна всей той любви, которую ты готов отдать. Его голубые глаза находят мои. — Желаю тебе того же. И хотя его прощальные слова звучат по-доброму, они являются жестоким напоминанием о том, что он не верит в то, что Данте достоин моей любви. Он заходит в каюту и с силой закрывает дверь, отчего лодка начинает раскачиваться из стороны в сторону. Я поднимаю лицо к гобелену из звёзд, сияющих над Люсом, и жду, когда пройдёт жжение в глазах и горле. Это было верное решение. Если бы Данте не вернулся домой… Если бы Бронвен не рассказала мне о нашем совместном будущем, я, вероятно, поддалась бы этому очаровательному рыбаку, но факт остается фактом — Данте дома. Прежде чем встать, я наклоняюсь и опускаю руки в воду. Несмотря на то, что она такая мутная, желание окунуться в неё сотрясает всё моё существо. Вода вокруг моих рук покрывается рябью, и я моргаю, потому что мне кажется… мне кажется… Розовая морда, покрытая чешуей, выныривает из воды, а за ней следует длинная шея, окружённая белым кольцом. — Какое же ты странное существо. Минимус нюхает мою ладонь в поисках угощения, и я смеюсь. Я чешу его под щекой, после чего снимаю крышку со своей тарелки и отщипываю нежный кусочек лука-порея. Я подношу ему кусочек, и он выхватывает его из моих пальцев. Вибрации, которые он издает, когда счастлив, приводят воду в движение, а чешуйки у него на спине складываются внутрь. Осмотрев пирс, чтобы убедиться, что никто не наблюдает за нами, я в последний раз глажу его, после чего распрямляюсь, поднимаю тарелку Дефне и иду на юг в сторону первого из шести мостов, которые мне нужно пересечь, чтобы попасть на свой остров. Идя вдоль воды, я замечаю мерцание чешуи. Минимус следует за мной, как он делает это почти каждую ночь, словно хочет меня защитить. А, может быть, это так и есть. Либо он просто прогуливается по воде, радуясь моей компании. Какова бы ни была причина, по которой он следит за мной, я благодарна его присутствию. На полпути к дому я прохожу мимо гондолы, заполненной фейри, которые распевают похабные песни. Один из фейри предлагает проводить меня домой. Я отказываюсь, зная, что он делает это не из благородных побуждений. Он повторят своё предложение, на этот раз громче. И я снова говорю «нет». Из-за моего отказа он обзывает меня неприятным словом. — Жирный тупица, — бормочу я себе под нос, желая, чтобы вода забурлила вокруг его лакированной лодки и перевернула её. Когда на воде появляется рябь, я останавливаюсь и задерживаю дыхание. — Что за адская чертовщина? — лепечет мужчина, который схватился за края лодки, так же как и его друзья, которые теперь молчат. — Ты что использовала магию, скацца? Разве? Я пристально смотрю на свои руки. По моим ладоням не бегут голубые искры, но, может быть, они были там раньше? Я получаю ответ на свой вопрос секунду спустя, когда длинный розовый хвост ударяет по воде рядом с лодкой, из-за чего та врезается в набережную.