— У моей сестры есть большая коллекция обуви. Может быть, мы сможем найти что-то, что тебе подойдёт? — Я не могу украсть у Флавии туфли. — Она даже не заметит. — Но я-то буду об этом знать. — Ладно. Тогда ты разрешишь мне купить тебе обувь. — Фибус… Он хлопает меня по руке, когда мы доходим до границы между Тарелексо и Тарекуори, где стоят военные. Стражник преграждает нам путь. — Что привело вас в Тарекуори? Его глаза сверкают, подобно отполированным сережкам в его заострённых ушах. Фибус откидывает прядь шелковистых волос, чтобы показать ему форму своих ушей. — Я Фибус Аколти. А что касается цели моего посещения, это абсолютно не ваше дело. Я и моя благовоспитанная любовница направляемся на ужин в поместье моей семьи. Я щипаю его за руку, что заставляет его расплыться в улыбке. — Конечно. Прошу прощения, синьор Аколти. Стражник отходит в сторону, пропуская нас. — Благовоспитанная любовница? — шепчу я. — Серьёзно? — Ты бы предпочла, чтобы я назвал тебя похотливой кобылкой? Я закатываю глаза. — Да, ведь у нас только два определения для женщин Люса. Он усмехается, после чего становится задумчивым. — Не могу поверить, что ты порвала с третьим по сексуальности фейри Люса. — Третьим по сексуальности? — Ну, один из них я, затем идёт Катриона, а потом уже Антони. Он подмигивает мне, чтобы показать, что он шутит. Я пытаюсь сдержать улыбку. — Какое счастье, что избавившись от своей неуверенности в себе, ты не избавился от нас с Сиб. — Я избавился от своей неуверенности благодаря тебе и Сиб. Он берёт мою руку и сжимает её. Подумать только, когда-то он был ниже меня ростом, и таким тощим, что мы с Сиб могли катать стеклянные шарики у него между рёбрами. — Ты уже сказала Сиб? — Ещё нет. — Теперь она будет тыкать меня носом в свою победу. — На что вы спорили? — На то, чтобы поменяться жизнями на день. Я улыбаюсь. — Нет… — Да… Я улыбаюсь так широко, что мои щёки начинают болеть. — Ты согласился встать до полудня, подмести в таверне и обслуживать нахальных посетителей? — Я не думал, что проиграю. — Действительно, — фыркаю я. — Почему бы твоей подруге-девственнице не пожелать возлечь с двумя мужчинами в свой первый раз. — Именно. Зачем выбирать? Мы улыбаемся друг другу ещё немного. — Я думаю, что, как любовник, Антони лучше. Я резко поворачиваю к нему голову. Не могу поверить, что он об этом думал. А самое главное… — Почему ты так говоришь? — Он старше, у него больше опыта, и он не принц. — А какое отношение к умениям в постели имеет титул? — Прямое. Титулованные мужчины считают, что им все должны, и что они оказывают тебе одолжение, когда с тобой спят. — У Данте нет титула. Фибус искоса смотрит на меня. — Он из королевской семьи, дорогая. — И? — Не ожидай слишком многого, вот и всё. — Это не имеет значения. Даже если он не так же хорош, как Антони, это не имеет значения. Фибус приподнимает бровь, словно вопрошая — кого я пытаюсь убедить — его или саму себя? ГЛАВА 20 К тому моменту, как мы доходим до входа в поместье Аколти, украшенного портиком, я распределяю все свои проблемы по степени важности — долг Тимеусу, поиск воронов (ведь я же хочу править Люсом, хотя бы даже затем, чтобы утереть нос идиотам с заострёнными ушами), умения Данте в постели. Я разглаживаю платье, жалея о том, что оно сделано из хлопка, а не из шёлка. — Стоит ли мне рассказать твоим родителям о том, что случилось с Тимеусом, когда я попрошу их дать мне денег взаймы, или лучше придумать другую историю? Фибус улыбается мне такой ослепительной улыбкой, что она затмевает белые розы, которые обвили колонны на входе. — А разве кто-то говорил о займе? Я резко перевожу взгляд на Фибуса. — Я не буду ничего красть у твоих родителей. — Если я отпишу своей лучшей подруге небольшую часть своего наследства, то это не воровство. У меня отвисает челюсть. Он подхватывает пальцем мой подбородок и закрывает мне рот. — Приготовься ослепнуть, Капелька.