Медленная улыбка появляется на лице короля, когда его взгляд перемещается с меня на Сильвиуса и обратно. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что у него только что сложилась картина, которой даже не существует. Я придвигаюсь поближе к своему деду, который ведет себя невероятно тихо во время всего этого разговора. Мне даже приходится оглянуться, чтобы удостовериться, что он всё ещё находится в тронном зале. Генерал с забранными в хвост волосами стоит рядом со мной, водя своими короткими ногтями по граням рубинов. Как бы я хотела, чтобы он вмешался в эту ситуацию, но этот мужчина скорее предложит собственноручно столкнуть меня в Марелюс. Поскольку никакие металлические вороны не украшают тронный зал, я решаю, что меня привезли на Исолакуори не из-за пророчества Бронвен. Если только вóрона не пригвоздили куда-нибудь к основанию острова под водой… О, Боги, я уже начала съезжать с катушек… Как и король. Я нахожу связь там, где её нет. Я здесь не из-за Бронвен; я здесь по своей вине. Потому что прыгнула в канал, чтобы защитить своего зверя. — Идёмте со мной, Фэллон Росси. Приказ короля, за которым раздается стук его резких шагов, заставляет меня подпрыгнуть. О, Боги, он решил бросить меня в канал. Просьба о помиловании готова вырваться из моего горла, но она застревает за языком, который раздулся от жуткого страха, и лежит поверх моих стучащих зубов, точно слизняк, недвижимый и бесполезный. — У короля ещё меньше терпения, чем у меня, Фэллон, — голос моего деда прорывается сквозь звон в ушах. — Тебе лучше последовать за ним. И побыстрее. Я подаюсь вперёд на онемевших ногах, мои колени едва сгибаются. Король идёт к противоположному входу в виде таких же золотых дверей, только поменьше тех, что ведут наружу. — Куда?.. — я сглатываю и снова повторяю. — Куда?.. Я не могу закончить свой вопрос, точно так же как не могу успокоить своё сердцебиение. Меня ведут в темницу? К дыре, которая ведет прямо в голубые воды Марелюса? Я откашливаюсь, раскрываю рот и снова пытаюсь спросить, куда мы идём, но мои слова превращаются в воздух, когда двое воздушных фейри открывают перед нами двери, на страже которых они стоят, точно гаргульи. Я останавливаюсь, упершись пятками в пол. Сквозь кожаные подошвы своих туфель я чувствую форму каждой плитки, и то, как сильно горят мои мозоли. Король взмахивает рукой, и из его ладони вырывается огонь, от которого воспламеняются фитили на гигантском канделябре, сделанном из… Все мои внутренности опускаются, когда я замечаю конусообразные кольца цвета слоновой кости, наложенные друг на друга, скреплённые прочными золотыми стяжками и увенчанные чёрными свечами. Высота канделябра составляет десять колец, и нижнее кольцо совпадает по толщине с лакированным деревянным столом, стоящим внизу. Каждое последующее кольцо меньше предыдущего, но не потому, что для их изготовления понадобилось меньше материала, а потому что рога, из которых они сделаны, становятся все меньше, так как их вырвали из черепов молодых змеев. От вида этого ужасного светильника тошнота подступает к моему горлу. Несмотря на то, что кровь, стекающая с колец и пачкающая кость, не принадлежит змеям, это вполне могла быть их кровь. — Добро пожаловать в комнату трофеев. Трофеев? Как смеет он называть кости трофеями! Я переплетаю руки на груди и опускаю глаза в пол, готовая заплакать. Как он, чёрт возьми, смеет… — Вам как будто не понравился мой канделябр, синьорина Росси, — голос Марко разносится по воздуху, который пахнет плесенью и медью. — Его дизайн придумал мой дед. Он был настоящим перфекционистом, и если рога не подходили по длине или форме к тем, что уже были использованы, он выкидывал их и ловил нового зверя. К каждому элементу этого канделябра прилагается сундук с остатками. Я многое продал, в основном в Королевство Глэйс. Северяне очень любят браслеты и предметы интерьера, сделанные из кости. — Не удивительно, что змеи нас боятся. Несмотря на то, что я стараюсь держать спину ровно, мой голос дрожит так, словно отскакивает от ярко-красной ткани, которой обтянуты стены овальной комнаты. Марко начинает идти по золотому мозаичному солнцу, лучи которого тянутся к округлым стенам. Когда тень от его сапог падает на плитку прямо передо мной, я поднимаю взгляд. — Они являются врагами люсинов с незапамятных времён. Они крадут нашу рыбу. Едят наших людей. Они ломают наши лодки и набережные. Единственное, что они ни разу не повредили, это тебя. Я не свожу своего ядовитого взгляда с его холодных глаз, так как отказываюсь смотреть на истекающие кровью трофеи несправедливой войны. — В отличие от своего деда, я за мир, синьорина Росси. За мир между человеком и человеком, и также за мир между человеком и животным. Его заявление заставляет желчь, покрывшую мой язык, отступить. — Тогда почему вы не снимите эту ужасную вещь? — Если я её сниму, разве вернёт это к жизни убитых змеев? Нет… не вернёт. — Если вы хотите мира, Маэцца, тогда запретите убивать змеев. — А как, скажите на милость, я запрещу их виду убивать наш вид? — Они научатся этому. Со временем они научатся. Моё сердце учащённо бьётся, но теперь уже по другой причине. После всего этого страха и гнева, сейчас я чувствую слабую надежду. — Понадобятся десятилетия, вероятно, даже сто лет, на то, чтобы всё исправить. — Либо… Либо понадобится одна целеустремленная девушка и совсем немного её времени. Корона у него на голове сверкает, и над Марко появляется нимб, словно он Бог солнца во плоти. — Если мой брат не ошибся на ваш счёт, и вы на самом деле можете заклинать змеев. Я делаю резкий вдох, так как меня удивило то, что он упомянул о разговоре десятилетней давности, который спас меня от суда. Данте заявил, что тоже был мной очарован, хотя он и не змей. Он даже дал клятву на соли, чтобы подкрепить свои слова, что в свою очередь закрепило его место в моём сердце. Марко обводит моё лицо глазами, такими же острыми, как когти ворона из подземелья семьи Аколти. А я пытаюсь залатать каждый участок своей кожи, который он пронзает своим взглядом, пока какая-нибудь шальная мысль не успела просочиться наружу. Действительно ли этот монарх желает мира или пытается выманить у меня признание? Я пытаюсь считать его, так же как он считывает меня сейчас, но выражение его лица — непроницаемо, как и золотые стены этого дворца. — Я тоже хочу мира, Маэцца. — Так давайте же вместе принесем мир Люсу. Звон металла заставляет меня оторвать взгляд от лица короля. Я оборачиваюсь и смотрю мимо своего деда, который встал у меня за спиной и обнажил меч. Должно быть, он замечает вновь прибывшего одновременно со мной, потому что убирает меч обратно в ножны. Данте проходит вперёд, его белая униформа запачкана грязью, а смуглая кожа блестит от пота. — Что означает это слушание? Он определенно взбешён. Я хочу побежать к нему и зарыться лицом в его грудь. Хочу, чтобы он увёл меня из тронного зала и с Исолакуори, подальше от этих мужчин, которые хотят того, чего я не хочу им дать. — Добрый день, брат, — дыхание Марко обдаёт мою застывшую шею. — На каком основании ты арестовал Фэллон? Ноздри Данте раздуваются, словно он пробежался по всем мостам Исолакуори, чтобы добраться до меня. — Я никого не арестовывал. — По Люсу ходят совсем другие слухи. — Ты же знаешь, что нельзя доверять слухам, которые ходят по моему королевству. — Я слышал это от твоих личных охранников. — Юстус, я думал, что мы нанимаем солдат, а не сплетников. Узнай их имена и распусти всех. Я протестую. — Это всего лишь безобидная болтовня, Маэцца. Вряд ли она стоит того, чтобы лишать кого-то работы. Раз уж на то пошло, я готова поблагодарить этих людей, потому что благодаря им, Данте сейчас со мной. — Разве это ваша армия, синьорина? — резко отвечает король. Я крепко сжимаю губы. Пока нет. — Если Фэллон не арестовывали, тогда почему она здесь? Данте нависает над моим дедом. Похоже, он намерен добраться до меня не меньше, чем Юстус намерен не дать нам приблизиться друг к другу.