– Ты прав, я не знаю… но думаю, что Рен знает. Выражение его лица на мгновение стало пустым. Неужели он никогда этого не замечал? Не видел, что поступает с Рен точно так же, как с ним поступала его мать? – Давай покончим с ложью. Покончим с этим. Вэнс заколебался, затем покачал головой: – Теперь мы умнее. Мы лучше подготовлены. Инструмент… – Ты сам станешь инструментом, Вэнс, и Равенна использует тебя так, как сочтет нужным. Эта магия погубит тебя, точно так же, как погубила Локка. Именно этого она хотела добиться во время Восстания. Она хотела, чтобы мы сами себя уничтожили, так что ты только поможешь ей преуспеть. Правда, на этот раз, вместо того чтобы пожертвовать своим братом, ты подвергнешь опасности собственную дочь. Она уже прошла через это и каким-то образом осталась невредимой. Не стоит рисковать еще больше. – Я сделаю то, что должен. Ради блага моего Дома. Одиль тяжело вздохнула: – Так я и думала. Хорошо, что я уже связалась с леди Светланой. Вэнс замер: – Ты говорила с моей матерью? – Она уже в пути. Когда она приедет, мы вместе решим, что лучше для нашего Дома. – Что ты ей сказала? – требовательно спросил он, вскочив на ноги. – Что ты сказала о Равенне? А о Рен? – Ничего… пока, но обязательно все расскажу. Она должна знать о Локке и Восстании, о железных ревенантах… даже о твоей сделке с регентом. Она должна знать, с чем мы столкнулись. Этот колодец нужно уничтожить. Вэнс ущипнул себя за переносицу и устало произнес: – Как бы мне хотелось, чтобы ты этого не делала, Одиль. Ты не оставила мне выбора. Мелькнула вспышка, когда ее отец вытащил из-за пазухи своего пиджака сверкающий кинжал. С золотой филигранной ручкой, изготовленный не из кости, как ожидала Рен, а из стали. – Похоже, мне снова придется подчищать за другими, – продолжил Вэнс, уставившись на лезвие. – Жаль терять героя войны. – Одиль напряглась, ужас скрутил внутренности Рен. – С другой стороны, как ты сама заметила… по сравнению с моим братом тебя все запомнят как мученицу. Одиль вскочила на ноги, но Вэнс оказался быстрее. В конце концов, он же был валькирией. Она едва успела подняться со стула, как он уже пересек разделяющее их пространство и вонзил кинжал ей в грудь. Глава 40 Рен в ужасе наблюдала, как Одиль безуспешно сопротивлялась, пока не рухнула обратно на стул. Даже не вытащив нож из раны, Вэнс поспешил избавиться от любых следов крови. Он вытер руки, пока те снова не стали чистыми, и сделал глубокий, прерывистый вдох, чтобы успокоиться. Затем, осушив содержимое своей чашки и поставив ее на сервант, он положил в карман кольцо Рен – единственное доказательство того, что он вообще заходил сюда. Когда Вэнс направился к двери, Рен удалось уловить выражение его лица – в его чертах сквозила мрачная решимость. Девушка задумалась, выглядел ли он так же, когда убил того посыльного в Костяном лесу? А когда отвернулся от ее матери? Он не любил Равенну. Ему нравилась идея заполучить женщину, которую хотел его брат. Это даже жалким-то назвать было нельзя. Как только шаги Вэнса затихли вдали, Рен распахнула дверь и бросилась к Одиль. Рен думала, что уже слишком поздно, но от осторожного прикосновения к плечу женщина вздрогнула. Она сделала влажный, хриплый вдох и, несмотря на нож, торчащий из груди, попыталась заговорить. Ее губы шевелились, но она так и не сумела издать и звука. В панике глаза Одиль расширились, и она схватилась за шею. Рен подумала, что она пытается ослабить воротник своего одеяния, чтобы было легче дышать, но Одиль дрожащими пальцами вцепилась в тонкую цепочку, висевшую у нее на шее. Она порывисто потянула, и Рен помогла вытянуть украшение, пока не увидела ключ. Из кости – тот самый, который она использовала, чтобы отвести Рен на самые нижние этажи подземелья. Одиль протянула ключ Рен. Девушка растерянно уставилась на него. Что там Одиль говорила? Если со мной что-нибудь случится… к тому же теперь тебе известен еще один способ выбраться из Крепости. На всякий случай. Когда Рен снова подняла глаза, взгляд Одиль был затуманенным, отстраненным и расфокусированным. Она умерла. Из-за потери наставника пелена скорби окутала Рен… Она любила и уважала Одиль как единственного человека, который, казалось, был готов рассказать ей правду. Теперь она унесла в могилу все те секреты, которые еще не успела раскрыть. Почему Локк так и не ответил взаимностью на ее чувства? Любил ли он Равенну или их любовная связь была ненормальной во всех своих ипостасях? И если так, как это отразилось на ней, плоде этого романа? За дверью послышались шаги – кто-то спускался по лестнице… Неужели ее отец вернулся? Рен бросилась обратно в укрытие как раз в тот момент, когда дверь в комнату Одиль со скрипом отворилась. – Уже довольно поздно для… – раздался голос, который не принадлежал Вэнсу Грейвену. Заглянув в щель, Рен увидела изумленного Галена. Он успел оглядеться, когда снова послышались чьи-то шаги. Вэнс все-таки вернулся, но не один. – Не имею ни малейшего представления, зачем ей созывать тайное совещание, командир, но… Дверь широко распахнулась, явив Вэнса и командира Дункана. – Что все это значит? – потребовал ответа последний. Рен увидела представшую сцену его глазами – Гален наедине с недавно убитой Одиль… из груди которой торчит оружие с золотой рукоятью, отражающей свет лампы. Выражение лица Галена, как и то, как поспешно он принялся шарить по поясу и карманам куртки, подсказало Рен, что нож определенно принадлежал ему. Девушка уже знала, что результатом его поисков станут пустые ножны. Очевидно, Вэнс стал лучше заметать за собой следы. Рен понятия не имела, когда он украл этот нож или когда узнал, что, возможно, придется расправиться с Одиль, но ее отец позаботился о том, чтобы только его версия произошедшего показалась убедительной как живущим в Крепости, так и во Владениях в целом. Очевидно, Вэнс был тем, кто заплатил Галену за помощь в похищении, а теперь кузен принца стал для него обузой. Теперь единственными людьми, которые могли опровергнуть историю Вэнса, были Рен и Лео и в меньшей степени Джулиан. Все они находились в смертельной опасности. – Стража! – крикнул командир Дункан в коридор, и пока Галена, который пребывал в немом шоке, связывали по рукам и ногам, Вэнс бросился к Одиль. Стоя спиной к остальным, он, пытающийся нащупать пульс погибшей, казался им обезумевшим от беспокойства, но Рен видела его лицо. Широко раскрытые, полные тревоги глаза и скривленные от отвращения губы доказывали, что ему не хватало духу для подобных игр, но он все равно в них играл. Рен увидела достаточно. Исчезнув в темном коридоре, она в оцепенении выбралась из подвала. Это было уже слишком. Все это. Но как бы ее ни шокировала личность матери – в прошлом или настоящем, – предательство отца ранило сильнее. Если он вообще был ее отцом. Ее жизнь была построена на желании угодить ему. На попытках и неудачах, лишь бы стать достаточно хорошей для него. Без этого Рен даже не знала, кто она такая. Где ее место. Она сказала Джулиану, что ее место здесь, но, кажется, она ошиблась. А учитывая то, что замышлял ее отец… Рен была согласна с Одиль. В том колодце таилась сила, с которой она не хотела иметь ничего общего. Эта магия должна быть уничтожена. Она видела, к чему могла привести эта сила, даже в руках такого, как Локк – человека с благородными намерениями. И она видела, как эта магия создает что-то извращенное и зловещее, наподобие железных ревенантов. Возможно, сама по себе эта магия и не была злой, но в ней таилось больше силы, чем следовало иметь одному человеку. Прежде чем Рен осознала это, ноги сами понесли ее обратно, в комнату с балконом напротив покоев ее отца. Инара все еще была там. – У тебя такой вид, будто ты призрака увидела, – сказала она, улыбаясь собственной шутке. Рен толкнула Инару в грудь, прижав ее к стене. Кузина выглядела ошеломленной, и хотя она сопротивлялась, Рен была сильнее. – Какого черта, Грейвен? – спросила она. – Он подбил тебя на это, да? – воскликнула Рен, пристально глядя на кузину. – Тогда, во время испытания? Она не знала, какое это имело значение. Ведь Вэнс поступал и хуже. Но почему-то ей хотелось знать, воспользовался ли отец сложившейся ситуацией в своих интересах или намеренно испортил самый важный день в ее жизни. Инара отвела взгляд, в котором промелькнуло что-то похожее на стыд. Она пожала плечами или, по крайней мере, попыталась это сделать, учитывая руки Рен, прижатые к ее груди. – Он предложил мне сделку, от которой я не смогла отказаться. – И каковы были условия? Инара рассмеялась, но в ее смехе не было и толики веселья. – Он же наследник Дома, Рен. Он просто приказал мне это сделать. У меня не было выбора. – Так получается… пари? Ставки? Все это? Инара вздернула подбородок: – Он даже сам вырыл яму. Или, скорее, поручил кому-то ее вырыть. Рен кивнула и отпустила кузину. Правда причиняла боль, но не острую. На самом деле эта история стала последней крупицей правды, прояснившей ее сознание. Упростившей решение. – Что случилось? – нарушила тишину Инара. – Чем он занимается? – Прямо сейчас? – спросила Рен, проведя рукой по волосам. – Заметает следы.