Сделав неосознанное усилие, я зажмурилась и снова открыла глаза. Чтобы увидеть ржавые миски, в которых… Жабьи лапки, и вовсе не по-французски, сырые и слегка подергивающиеся. Порванная на части, окровавленная неощипанная птица с моргающим глазом. А в миске с «салатиком» – мелко покрошенные черви вперемешку с красными жучками… Пулей вылетев из-за стола, я зажала руками рот, пытаясь сдержать естественную реакцию на поганкино «гостеприимство». Элрой мгновенно оказался рядом, дунул мне в лицо – стало сразу легче – и протянул фляжку. – Пей. Это вода. Я послушалась. Действительно вода. Наверное… Но если не верить собственному стражу, то проще и впрямь отравиться… Остатками воды я умылась, вполуха слушая кельпи. Правда, говорил он уже не со мной. – Ну вот что, Хронверт. Я зашел сюда по единственной причине. Хозяйке дома на холме не понравилось, как ты обращаешься со своим… человеком. Да и мне это не нравится. Но я сегодня добр, а к тому же сильно тороплюсь. Давай договоримся по-хорошему. – И что же не понравилось не-мертвому королю? – испуганно спросил Хронверт. – Что не так с моим рабом? Он совсем счастливый, правда, мой песик? Старичок, сидевший в углу, бросил лошадку и с готовностью подбежал к «хозяину». – Ну-ка покажи гостям, как ты любишь прыгать! – велел ему бывший брауни. – Хоп! Хоп! И несчастный, встав на четвереньки, принялся исполнять какой-то жуткий танец. – Прекрати! – заорала я, не выдержав. – Немедленно! – Хватит, песик, хватит! – ласково сказал Хронверт. Взял со стола кусок какой-то дряни и кинул старику. – Иди кушай! Старичок, радостно поймав угощение, побежал в свой угол, а Хронверт, откинувшись на стуле, скрестил на груди руки и спросил: – Гости довольны? – Безмерно, – сухо сказал Элрой, а я бессильно опустилась на табурет, стоявший в отдалении от стола. – Что ты хочешь за то, чтобы этот смертный жил в нормальных условиях? Брауни задумался. Даже в затылке почесал. – Может быть, рыбку из реки не-мертвого короля? Дважды в неделю. У господина Зеленой реки очень вкусные рыбки… – Продолжай, – кивнул Элрой. – А еще у не-мертвого короля была когда-то интересная дудочка… – мечтательно протянул хобгоблин. – Хронверт помнит, как на ее музыку слетались птички, жирненькие, сладенькие птички… – Это все? – Дудочку не-мертвый король может положить на тропу, ведущую к его владениям, и позволить бедному Хронверту ловить рыбок самому. – И не только рыбок, я полагаю? – в голосе Элроя появились очень нехорошие интонации. – Ваш ум по-прежнему при вас, – согласился бывший брауни. – А разве доступ к Зеленой реке не стоит исполнения желания хозяйки дома на холме? Торг за человека выглядел отвратительно. Примерно так же, как и весь этот дом и его… хранитель? Кем вообще является Хронверт? Элрой скрестил руки на груди и, очевидно потеряв терпение, сообщил: – Еще немного и я решу вопрос радикально. – Убьете бедного Хронверта? – с отчетливо слышимой глумливостью спросил фейри, внезапно бросив лебезить и пресмыкаться. – Не-мертвый король как никто другой должен знать, что особенные места пустыми быть не могут. Сейчас оно занято мной, но кто может прийти вместо меня? – Зачем же убивать? – с обманчивой мягкостью поинтересовался господин Зеленой реки. – Я могу вновь заклясть тебя на проживание в человеческой стороне мира и уже ЗАСТАВИТЬ тебя опекать этого несчастного. Мерзкий дом явственно вздрогнул. Очертания мебели поплыли, смазались, а омерзительное застолье будто паутиной покрылось. И Хронверт, выпрямившись над ним, выглядел необыкновенно четким – как монстр в ночном кошмаре. Из узкого, почти безгубого рта вылезли кривые желтые клыки, глаза сверкнули красным. Я невольно сглотнула, но тут же задрала подбородок, пытаясь справиться с охватившим страхом. Элрой прав – стыдно! Стыдно мне, Беате О’Рейли, хозяйке светлой стороны, покоряться мороку такой гнусной твари! А Хронверт поднял в вопросительном жесте ладони, выпустив из пальцев когти, не особо отличающиеся от клыков. – Заставить? – свистящим шепотом поинтересовался он, склоняя голову набок настолько резко и под таким углом, что моя борьба со страхом невольно сменилась любопытством по поводу анатомии фейри. Обычный позвоночник так гнуться не может, если только его не сломать, разумеется… – Лорд Элвенрой по прежнему предпочитает лишь грубую силу? Лорд Элвенрой все еще не понимает, что маленькие фейри-слуги достойны не только пренебрежения? Ничему-то лорда жизнь не учит! Последняя фраза хобгоблина едва не потонула в странном скрипе. И я сразу увидела его источник: прямо за спиной Хронверта по стене поползла широкая трещина. С тем же звуком прогнулась вниз потолочная балка, хрустнули, медленно оседая, ножки стола. Кажется, пора делать отсюда ноги… Я посмотрела на кельпи. Ну да. Не до этого… Элрой выпрямился тоже, сжал подлокотники дряхлого кресла и смотрел на Хронверта, не сводя глаз. – О чем это ты? – бесстрастно осведомился он. Но под его пальцами, побелевшими от напряжения, стремительно расползалась ветхая материя, обнажая трухлявую набивку. – Не скажу, – неприятно усмехнулся Хронверт. – Мы не сговорились даже на то, ради чего вы пришли. Ты брезгуешь даже торговаться со мной, бывший лорд Неблагого Двора! И вообще, мне надоело. Любое гостеприимство имеет свои пределы, а ты и так изначально пренебрег моим. И ты больше не супруг ее величества Мэб. У тебя нет власти! И очень мало силы… не так ли? Я знаю, о, я прекрасно знаю, что случилось с твоей силой… Брауни то повышал голос до неприятного писка, то понижал до едва слышного шепота и раскачивался на своем стуле. А под столом к его ногам прижимался человек, имени которого я так и не узнала, и детскими, неуверенными движениями гладил своего хозяина по колену. А Хронверт, раскачиваясь все сильнее и сильнее, начал всхлипывать и внезапно зарыдал. Страшная, безумная картина. А над нами тихо, зловеще скрипел потолок, и стены пошли трещинами. На этом фоне полная неподвижность пола смотрелась полным сюрреализмом. Элвенрой медленно встал, стащил меня с табурета и прижал к своему боку. Слезы хобгоблина начали оборачиваться смехом. Мерзким таким хихиканьем, от которого шел мороз по коже. – Это мой дом! – внезапно заорал он. И полыхнул алым пламенем. Горела его одежда, вспыхнули миски на столе, а потом огонь, как голодный хищник, наконец-то дорвавшийся до добычи, жадно лизнул расползающуюся на нити скатерть и перетек на сухие доски пола. Лицо Хронверта, продолжавшего хихикать, висело среди пламени жутким портретом. – Прекрати, – велел ему Элрой. – Все командуешь, не-мертвый? Твоей власти давно НЕТ! Ты теперь лишь кельпи! Водяной конь, которому королева оставила разум только потому, что еще на что-то надеялась. Она ведь действительно, хе-хе-хе, тебя любила… – Еще немного и ты окончательно спалишь дом, – почти миролюбиво заметил Элрой. – Усмири огонь. – Это мой дом! – вновь закричал Хронверт, и с полок посыпались банки, на лету рассыпаясь в мелкие осколки. А из угла прыгнул вперед деревянный конек со стертой краской, ощерился половиной рта, превратившейся в оскаленную пасть. И закачался, припадая на ногу с обломанным колесиком… – Твой, – все так же доброжелательно согласился Элрой. – Но скоро ты его спалишь. Он щелкнул пальцами, и по комнате словно пронесся поток воздуха, прижимая пламя к земле. Оно тотчас захлебнулось в искрящемся потоке воды, который взялся непонятно откуда и почти сразу исчез. Несколько секунд, и бац – о недавнем пожаре напоминали только обугленные доски и стойкий запах гари. Элвенрой огляделся и непринужденным жестом стряхнул с рукава осевший на него пепел. – А теперь продолжим разговор. Но не сложилось. Хронверт завыл, на глазах превращаясь в какое-то совсем уж демоническое создание, и начал носиться по дому. По потолку, по шатающимся стенам… И наконец задрожал пол! – Уходим, – быстро оценил обстановку кельпи и, подхватив меня на руки, бросился даже не к двери, а к ближайшему окну. Мутное стекло, и без того покрывшееся извилистыми трещинами, со страшным звоном обрушилось, впуская свежий воздух и свет. – Но… – Я оглянулась, встретившись с беспомощным взглядом старика, и Элрой замер, обернувшись тоже. Но в комнате вновь из ниоткуда появился огонь, со страшным гулом пожирая все на своем пути. Будто загорелся сам воздух. Раздался дикий крик человеческого подменыша, что долгие столетия жил с фейри, влача жизнь, подобную жизни животного. И умер тоже настолько страшно и бездарно, что даже сравнить не с чем… Когда мы в прыжке вылетели из окна, господин Зеленой реки подбросил меня в воздух и молниеносно перекинулся. Я приземлилась уже на широкую лошадиную спину, к которой тотчас буквально приклеилась, но теперь была только рада тому, что с кельпи нельзя свалиться. Один длинный прыжок коня, второй, третий… мы остановились, только когда расстояние между нами и домом составляло на менее пятидесяти метров. Ударная волна от взрыва взметнула мои волосы. Я тупо смотрела, как скачет по горящим развалинам сумасшедший хобгоблин, которого сейчас убить хотелось просто из милосердия. Ко всему остальному миру, как волшебному, так и тварному. Конь фыркнул и, развернувшись, рысью пошел по тропинке, удаляясь все дальше и дальше. Дом быстро затерялся меж деревьев, а я покачивалась на широкой спине, вцепившись пальцами в шелковистую гриву, не в силах оторвать взгляд от перекатывающихся мышц на сильной лошадиной шее. Больше меня ни на что не хватало. Он страшно горел… так страшно горел. А я ничего не сделала. Совсем ничего не смогла сделать. Дура-девчонка, успевшая привыкнуть к тому, что она якобы хозяйка дома на холме, и увериться, что этот статус многое значит для волшебных существ! Разумеется, значит – для тех, кто живет в одной со мной, так сказать, экосистеме. Чье благополучие зависит от миссии светлого хозяина, потому не вредить ему выгоднее, чем пакостить. Да и помочь временами не грех. И все знакомые мне фейри уже долгие десятки лет жили «на две стороны». Они знали людей, сами того не желая, они научились относиться к ним не только как к временным игрушкам, с которыми можно творить все, что захочется.