- С чего вдруг? - Я не горела желанием вдаваться в подробности. - Вот я и спрашиваю с чего? Полотенец не поделили? - Причем тут полотенце? - не донеся до рта сырный ломтик. Ольга хихикнула: - Наверно, не причем. Помнишь, как мы цапались из-за кремового с розами? - Помню. Бабушке пришлось его спрятать, чтобы остановить войну. Кстати, где оно? Не находила? - Находила, конечно. У меня. - И видом и тоном сестра напомнила мне кота Матроскина. Осталось замяукать. - И не проси, не отдам! Я усмехнулась: - Пользуйся на здоровье. Мы похихикали. Ольга развернула еще одну конфету, прожевала, а потом вернулась к оставленной теме. - Так что у вас стряслось? - Ничего, Лель, правда. Мы просто друзья, - зачем-то добавила я, тем самым еще более подстегнув ее любопытство. - Ага, конечно. Они друзья, а я клушка слепая. Зубы не заговаривай! Я же вижу, как он на тебя смотрит! - Как? - я оторопела и вновь забыла о завтраке. - Как кот на сметану, ну или я на трюфели, - просветила она, демонстративно хлопнув себя по тянущейся в вазочке руке. - За уши не оттащишь! - Ну тебя... - Я не знала, что сказать. - "Ну" - не "ну", а что есть, то есть. Я сразу все поняла, когда он билет сдал. - Какой билет? - Час от часу не легче! - Тот самый... Который купил за сутки до твоего приезда, - просветила меня Ольга. - Впечатляющая смена планов, не находишь? Я отказывалась в это верить! - Ерунда! Скорее всего нарыл что-то интересное для своей диссертации, вот и задержался, - выдвинула предположение. - Ага, а еще постригся, чтобы лучше рылось, и стал ходить петухом. - Ольга подмигнула. - Скажешь тоже - петухом... Я совершенно растерялась и не знала, чем возразить. Да и смысла не имело. Ольга для себя уже все решила, а вот мне было над чем подумать. Но не сейчас. Сейчас следовало свернуть со скользкой темы. - Что планируешь на день рождения? Определилась уже? - воспользовалась единственным безотказным в данном случае способом - заговорила о насущном. Через две недели сестре должно было исполниться тридцать шесть. - Ай! И ты туда же... - Ольга недовольно скривилась. - Сдалась вам эта днюха?! В нашем возрасте уже не празднуют, между прочим, - ворчливо. - Лель, что за бред?! - Не разговор, а откровение на откровении! - Яра! Это не бред! Мы с тобой не девочки давно, а до ягодок еще шагать и шагать! - теребя обертку от конфеты. - То есть, хочешь сказать, что ближайшая стоящая дата - сорок пять? - Не знаю, как на счет стоящая, но звучная однозначно. - Ольга поднялась. - Пойду я, пожалуй. Заболтала ты меня. - Э, нет... Мы не закончили, - приподнявшись, я ухватила сестру за руку. - Сядь. - Яр, серьезно... опоздаю. - Не опоздаешь! - категорично. Она послушалась. - Ну что ты хочешь? Пьянку? - судя по всему злясь. - Почему пьянку? Праздник. - Хорошо, будет тебе праздник. - Обещаешь? - Обещаю! И не надо на меня так смотреть! - Как? - Как удав на слона! Сказала, будет, значит, будет! - Договорились, - я вновь взялась за чашку, но уйти сестре не позволила, вспомнив о еще одном вопросе. - Лель, а куда ты дела все фотографии? Давно хочу спросить, да все никак. - Фотографии? - Ольга нахмурилась. - В диване, в ящике для белья. Я туда дедушкины книги сложила - выбрасывать жалко. Ну и альбомы тоже там. Пока, Доставала! - наградив не только прозвищем, но и воздушным поцелуем. *** Мне стоило труда не сорваться из кухни, едва за сестрой закрылась входная дверь. Удержалась на морально-волевых, точно солдат в строю перед вражескими дулами. Допила, перемыла, расставила по местам, а потом уже отправилась на поиски ответов. Благо вопросов у меня было, хоть отбавляй. В первом попавшемся на глаза альбоме бабушка с дедушкой: на работе, с детьми, с друзьями, фотографии военных лет. Я проглядела его быстро, ибо знала практически наизусть, да и в первую очередь интересовало другое. Во втором, самом пузатом из всех имеющихся, мы с Ольгой - от мала до велика. Видно, по первой дедушка сортировал. Аккуратно вырезанные и наклеенные уголки, соблюдена хронология, каждая фотография подписана - год, число, событие. Педантичность налицо. В третьем, последнем - все и вся, скопом. И сразу понятно, что альбом дело рук сестры. Чего в ней никогда не было, так это скрупулезности - рассовала, как Бог на душу положил, а что не поместилось в карманы, заложила между страниц. Но и в нем я не нашла того, что искала. Ни намека на дом у озера, и, тем более, на его бывших владельцев. Разочарованная, я вернула альбом на место, вновь заподозрив Ольгу в обмане. Но тут на глаза попалась книга без названия. Кожаный переплет избороздили золотые нити, а в центре овал, будто для портрета, обрамленный выпуклой каймой. Я потянулась за находкой и не ошиблась. На поверку томик оказался хранилищем фотоснимков - старых, зернистых, местами выцветших и пожелтевших. С каждой новой фотографии на меня смотрели совершенно незнакомые люди: женщина под ажурным зонтиком на фоне стройной березы, мужчина при бабочке, пожилая матрона в платье с кружевным воротником. На следующей они собрались в семью (так мне представлялось), центром которой был импозантный старик с кустистыми бровями и серьезным лицом. Далее две девочки в одинаковых платьях, с косичками. Одна совсем светленькая, другая потемнее. В ногах последней большеухий щенок поднял лапу для приветствия. Сейчас так не снимают. С осторожностью и внутренним трепетом я переворачивала страницы, гоня прочь ощущение, словно без разрешения подглядываю за чужой жизнью, пока на глаза не попался тот самый снимок. Это и, правда, был дом у озера, только узнать его оказалось достаточно сложно. Здесь он красив и молод - не следа запустения. В оконных просветах видны занавеси, стройным рядком стоят открытые ставни. А перед ним та самая матрона в платье с кружевным воротником, немного постаревшая, но сохранившая властность во взгляде и чувство собственного достоинства. И девочки, преобразившиеся в юных особ. Улыбающиеся, исполненные жизни, с толикой смущенного кокетства на лицах. Я осторожно дотронулась указательным пальцем до лика одной из них, сожалея об испорченной временем карточке. Или это был брак? Темное пятнышко на щеке. Я досмотрела альбом до конца, и вновь вернулась к снимку с домом. Если верить Ольге, то на фотографии наши родственники. Кто из них Аксинья можно не гадать. В правом верхнем углу отштампованы место и дата - Аткарск, 1919, и отталкиваясь от нее, моей прапрабабкой может быть только старшая из женщин. Я вновь принялась всматриваться в лица девушек, внезапно сообразив, что если матрона действительно та, за кого ее выдает сестра, то одна из юных особ должна быть нашей родной прабабкой - матерью бабушки. Интересно кто? Светленькая или та, что потемнее? С размышлений об этом меня сбила другая неожиданная мысль. Вспомнились сон и табличка на могильном кресте и имя, ничего мне доселе не говорившее, а сейчас буквально звенящее внутри. Меня пробрала дрожь. Чем дольше я всматривалась в лица девушек на фотографии, тем крепче становилась уверенность в том, кто есть кто. Все что я знала о прабабке - имя. Ее звали Ульяна. И что умерла молодой - в родах, не сумев произвести на свет второго ребенка. И похоронена на старом кладбище. Хоть бабушка никогда не брала нас с собой в дни поминовения, но уходила в ту сторону. Захлопнув альбом, я поднялась, точно зная, чем займусь прямо сейчас. Я собиралась отправиться на поиски двух неизвестных могил, чтобы окончательно утвердиться в своих подозрениях - преследующие меня сны не случайность. *** Домой я возвращалась вымотанная, не столько физически, сколько морально. Не так это просто бродить по кладбищу, вглядываясь в каждое надгробие. Волей неволей проникаешься духом скорби. Одно радовало, поход увенчался успехом. Посчастливилось найти, что искала - могилу моей прабабки. И не только ее. Еганову Ульяну Прокопьевну подзахоронили к сестре в 1929 году, спустя семь лет после кончины последней. На их могиле нет фотографий, как принято ныне. Только крест и плита с именами, судя по всему, поставленная не так давно - бабушкиных рук дело. И пусть я до сих пор достоверно не знала, кто есть кто на снимках в альбоме, одно могла сказать наверняка - в своих снах я смотрю на мир глазами прабабки. Осталось понять почему? *** Стоило мне переступить порог дома, в нос ударил аромат жареного мяса. В первую очередь подумалось о сестре, но я тут же отмела это предположение. Слишком рано. Ольга не могла вернуться с работы, да и зачем ей кашеварить на бабушкиной кухне? Беззвучно закрыв за собой входную дверь, я прошла в "теплую". И увидела Вовку возле плиты. Он смотрел на меня. Услышал. - Здравствуй, - очевидным показалось поздороваться. А мысленно взмолилась, только не сейчас, не готова. Владимир откликнулся, приветствуя. - Чертовски выглядишь! - Выключил конфорку под сковородой. - Ужинать будешь? Я бифштексы пожарил. Моих губ коснулась невольная улыбка (внушение подействовало!), но уточнять чертовски хорошо или плохо, не стала. И так все ясно! После семичасового скитания по кладбищу сложно выглядеть, как супермодель. - Чуть позже, - я благодарно кивнула, не столько приглашению к ужину, сколько отсрочке. Приблизившись к столу, положила на скатерть альбом. - Тебя заинтересует, - предрекая. Вовка вопросительно вскинул брови, но я не стала объяснять. Разберется. И заторопилась за сменной одеждой. В душ! В душ! Смыть с себя печальный дух смерти! Когда я возвращалась - освежившаяся, с мокрыми волосами, в домашних майке и трико, Владимир изучал преподнесенный ему "подарок". - Где ты была? На кладбище? - видимо, успел сложить пазлы за время моего отсутствия. Я села на табурет супротив, как сказала бы бабушка.