Осмотрев всех по очереди, я вернулась взглядом к сестре. Та виновато потупилась и еще крепче прижала к себе Свята - такой простой, оберегающий и в то же время говорящий жест: Ольга боялась за сына! - Ты слишком импульсивна Света. Теперь соседи начнут задавать вопросы, - справившись с очками, подала голос Любовь Андреевна. От ее тона по спине побежал холодок. Эта сталь в голосе, нарочитый сарказм - откуда? Куда делись страх и паника, которыми изобиловал голос тетки по телефону?! Но для всех остальных, видимо, ничего необычного не происходит. В том числе для Ольги. Сестра даже не посмотрела на мать. - Не начнут. - Светлана Георгиевна подтолкнула меня к свободному креслу, на которое я рухнула практически с облегчением: ноги едва держали. - А если даже и так - объяснение очевидно. Взбесившийся пес попытался напасть на твоих гостей. Любовь Андреевна поджала губы. - Юра, убери кобеля от крыльца, - бросив короткий взгляд на сутулящегося. - Можешь дождаться Гришу. Закопайте где-нибудь за задним двором. И поглубже! Смотревший в окно мужчина, оглянулся. - Опять мне приходится убирать за тобой! Сколько можно? - Светлане Георгиевне. Та ядовито усмехнулась. - Долг платежом красен. Или считаешь, я млела от счастья, стирая за тобой пеленки? - Судя по выражению лица сутулого - один-один. - Да и подкупить врача, не такая уж сложная задача. - Два-один - не в его пользу. Впрочем, этот обмен "любезностями" не представлял для меня интереса. Глянув мельком на мужчину, сосредоточилась на тете Любе и сестре с племянником: благо все трое - одновременно попадали в поле зрения. Ольга гладила сына по голове, а ее мать над чем-то сосредоточено хмурила брови. Недолго. - Юра, я дважды просить не собираюсь. А ты, - Ольгиной свекрови: - впредь держи себя в руках. Я слишком люблю этот дом, чтобы переезжать. И унеси Это! - видимо, имея ввиду ружье. И вдруг, точно по щелчку став прежней тетей Любой, совершенно знакомо: - Ярочка, хочешь чаю? Оленька сегодня пирожков наделала... знатных. Пальчики оближешь! Да и Свят еще не ужинал. Да, дорогой? - тем самым обратив меня к мысли, что все происходящее вокруг сюрреалистичный, алогичный, абсурдный страшный сон. Еще немного и я проснусь. Обязательно проснусь! И встревоженный Вовка заключит меня в свои объятья, прежде чем сочувственно спросить: "Очередной кошмар"? Попытка претвориться слепой? Вероятно, да. Точно - да. Но пусть в меня кинет камень тот, кто не подвержен слабостям! Человек не всегда стремиться познать истину. Иногда лучше и спокойнее не знать. *** Как бы то ни было, сон длился и длился. И обрастал подробностями. Названный Юрой покинул комнату: я старалась не думать о том, с какой целью. Вышла и Светлана Георгиевна. Меня препроводили в кухню. Чай оказался ароматным, ягодным. Пирожки румяными и аппетитно выглядящими. Они горкой лежали на когда-то подаренном мною блюде. Вот только полакомиться угощением никто не спешил: в том числе и тетя Люба. Кстати, за заранее накрытый стол пригласили далеко не всех. Лишь только трое удостоились этой чести - я, Ольга и Святослав. Любовь Андреевну как хозяйку дома в расчет принимать не стоило. Видимо поэтому, перестав отвлекаться на посторонних мне людей и страшные предположения, что волей-неволей возникали в голосе, я наконец-то решилась заговорить. - Что здесь происходит? Кто-нибудь объяснит мне? - ни к кому конкретно не обращаясь и, тем не менее, надеясь, что ответить сестра. Та вроде бы собралась, но ее опередила тетя Люба. - А я думала мы сперва чаю попьем... Как в старые добрые времена - по-семейному, - выглядя при этом искренне разочарованной. Я растерялась и не придумала ничего лучшего, как попросить поддержки у сестры: - Лель... - перехватив ее взгляд на пути от матери к сыну. Ольга кивнула. - Свят, дорогой, вот тебе пирожки, - переложив парочку с блюда на тарелку. - Возьми чай и иди в свою комнату, нам с тетей Ярой нужно поговорить. Племянник вскинул на мать просительный взор. - Я не хочу уходить. Можно мне остаться? Я не буду мешать, - заикаясь сильнее обычного. - Нет, милый. Этот разговор не для твоих ушей, - подтолкнув тарелку к сыну. - Ты всегда так говоришь, когда они приходят к бабушке, - насупившись, он покосился на дверь. Ольга тяжело вздохнула. - Свят, сынок, я ведь... - Ты опять с ним сюсюкаешься! - перебив дочь, встряла тетя Люба. - Святослав, живо взял тарелку, чашку и к себе в комнату! Что за пререкания с матерью?! Старших слушаться разучился?! Окончательно сникнув, племянник поднялся. Покосился на мать, на меня и, оставив выпечку на столе, со словами "спасибо, я не голоден" понуро поплелся к выходу. Останавливать его не стали, хотя недовольство таким поворотом событий явственно читалось на лицах старших родственниц. Я Святу сочувствовала, но также ничего не сказала. В конце концов, сестра права - незачем мальчику присутствовать при нашем разговоре. Тем более что он обещает быть не из приятных. Сомневаться в этом не приходилось. Глава 25 Предопределение - я никогда не верила в него, считая блажью ученых богословов, но сейчас, глядя в глаза той, кого буквально секунду назад считала единственным родным человеком на земле, начинала понимать - каждый мой шаг всего лишь шаг в нужном направлении. Шаг к правде, способной разорвать (и разрывающей!) реальность моей жизни в клочья. Я, не отрываясь, смотрела на сестру совершенно сухими глазами, потому что слез не было. Как и боли. Из груди точно душу вынули, и теперь она стенала от горя где-то, но не во мне. Любовь Андреевна тем временем продолжала вещать. - Ты сама во всем виновата, Ярочка. Не нужно было возвращаться. Раиса столько сил приложила, чтобы уберечь тебя. Да и я тоже. Хочешь - верь, хочешь - не верь, а люблю, как родную. Привязалась за столько лет. Никак на глазах выросла. Да и дочь моя в тебе души не чает. Я сухо сглотнула и, чтобы смочить горло, пригубила остывшего чая, но заговорить так и не смогла. Да и что тут скажешь? - Тот факт что в тебе проснулось бабкино наследие - полбеды. Раиса всю жизнь здесь прожила и проблем не знала. Но ты... - Любовь Андреевна выдержала многозначительную паузу. - Ты и твой друг воду мутите. Лезете, куда не следует. Вопросы задаете. Вам тут не место! - буквально на мгновенье утратив доброжелательность. - Вот если бы ты вела себя тихо, как бабушка, если бы не принялась носом землю рыть, мы бы и дальше закрывали глаза на твой дар, но теперь... Я посмотрела на тетю Любу. - Зачем вы заманили меня сюда? Собираетесь принести в жертву? - В жертву? Ну что ты! - Любовь Андреевна рассмеялась. - Кто же так с родственниками поступает? Да и ты разве не знаешь - мы своих не трогаем. Меня замутило. Я перевела взгляд на сестру. - Так вот в каком смысле... - прошептала, теперь уже иначе воспринимая услышанное днем ранее. - Как ты можешь?.. - одними губами. Но была услышана и понята. Ольга побледнела, а потом пошла пятнами. - Не тебе меня судить! - с придыханием. - Ты не знаешь, каково это... - Не нужно ругаться, девочки. Вы как-никак практически сестры, - оборвала дочь Любовь Андреевна, и сама оказалась прервана. В кухню заглянула Ольгина свекровь. - Я же просила не мешать! - в голосе тети Любы вновь появилась жесткость, но Светлану Георгиевну это не остановило. - У нас проблема... - выпалила она, нервозным жестом пригладив и без того идеальную прическу. - Проблема? Какая проблема? - теперь уже вкрадчиво. Вошедшая покосилась на меня. - Говори. - Ее нет. Она пропала, - переключившись обратно на тетю Любу. Мать Ольги сошла с лица. - Что значит "нет"? Ты в своем уме? Сегодня... - Я знаю, что сегодня! - взвилась Светлана Георгиевна и вновь пригладила волосы. - А... - Его тоже нет. Приехали забирать - кругом пусто. Я переводила взгляд с одной женщины на другую и понимала - они не просто нервничают. Они испуганы. - Ты уверена? - Любовь Андреевна отодвинула подальше чашку с чаем. - Естественно уверена! Думаешь, стала бы шутить! - Где Юра? - Там, куда ты его отослала - на заднем дворе. - Позови. И Гришу тоже. И не сообщай пока никому - разберемся, - приподняв очки, тетя Люба потерла переносицу. - Леонид Тарасович еще здесь?