- Просто делай, что говорят. Уйди с мостика. Я вдруг сообразила, что не вижу в ее руках ничего такого, чем можно подкрепить приказ. Дульный срез не нацелен мне в грудь. Дробовик не следит за каждым моим движением. Как и я, Светлана Георгиевна безоружна! Это открытие вернуло уверенность в себе. - А если я не стану слушаться? Тогда что? Наброситесь с кулаками? Я ответить могу, - нисколько в себе не сомневаясь. Если понадобиться, пущу в ход и кулаки, и зубы - все, что сумею. Если ни умения, то характера точно хватит! На это раз смех был искренним, веселым и даже заразительным. Мне стало не по себе, и не напрасно. Отсмеявшись, Ольгина свекровь позвала: - Юра, мальчишку покажи! У нас бунт! Дыхание перехватило. За спиной Светланы Георгиевны появились еще две фигуры. Той, что поменьше, заламывали руку, заставляли гнуться к земле. - Т-т-тетя Яра... - тихо и испуганно. Я дернулась в намерении броситься на выручку к племяннику, но была остановлена категоричным: - Не стоит. Шевельнешься, он ему руку сломает. Мозг лихорадочно искал пути спасения. - Не сломает. Любовь Андреевна вам этого не простит, - единственный пришедший на ум аргумент. - Ее проблемы... Светлана Георгиевна неопределенно взмахнула рукой, а я вдруг поняла, кого немногим ранее напомнил мне сутулый. Сестринского мужа - Кольку! Вот такие превратности судьбы: руку Святославу выкручивал двоюродный брат отца. Я видела его лишь однажды - на свадьбе. Тогда все поражались, насколько сильна родственная кровь, насколько братья похожи между собой и на почившего дедушку. И насколько непохожи - подумала я сейчас. Николай бы не смог причинить зла ребенку! Эта уверенность жила во мне. Откуда - черт его знает! Но грела душу. - Хорошо, ладно... Чего вы хотите? - Сюда иди. Будь послушной девочкой, - с удовлетворением. И я стала послушной, хотя внутри бушевал ураган протеста. И стала взбираться по пологому берегу, готовая выполнить все, что попросят, лишь бы племяннику не причинили вреда. И уже практически достигла ненавистной мне парочки, когда в оставленной на дне лодки сумочке ожил и запел столько безмолвствовавший сотовый телефон. Звонил Владимир. Это было баловство, но ради моментального узнавания мы установили друг на друга одну и ту же мелодию. Вот и узнала, чтоб его! Я инстинктивно замерла. Хотелось вскрикнуть - почему?! Почему именно сейчас, а не раньше, когда я имела возможность ответить?! Но приходилось молчать и наблюдать за тем, как переглядываются стоящие напротив люди. - Вы идиоты! Даже сумку не отобрали! - наконец вынесла свой вердикт Светлана Георгиевна. - Отключи его немедленно! - ткнув пальцев в направлении воды. Сутулый огрызнулся, но как-то невнятно, я слов не разобрала. Да и сконцентрирована была на ином - племянника передавали из рук в руки. Это был шанс для меня и Свята. Одно дело справиться с мужчиной, другое с женщиной. Я смогу сладить с ней! Обязана сладить! Иначе быть не может! Я внутренне подобралась, настраивая себя на предстоящий рывок. Еще немного подождать, пусть спустится к лодке, займется сумкой, благо телефон продолжал разрываться, оправдывая звание одного из самых громких аппаратов в своей линейке. Еще немного... Несколько мгновений... ударов сердца... Каждый шаг имеет значение! Каждый разделяющий нас сантиметр - мое преимущество! На счет "три"... Один, два... Пора! И все пошло не так. Когда я устремилась вперед, что-то темное вырвалось из прибрежных зарослей и налетело на Светлану Георгиевну. Женщина закричала, Свят оказался на свободе и, растерявшись, встал на моем пути. Мы столкнулись, ударились друг о друга и повалились на землю, в угрожающей близости от какого-то куста. Но еще до того, как наше падение завершилось, где-то совсем рядом, буквально над головами, прогремел выстрел, а вслед за ним пришла абсолютная, ничем не нарушаемая тишина. Глава 26 В тот день, вечер, ночь в Лопуховке я потеряла не только родную сестру, но и кое-кого еще. И эта потеря очень сильно повлияла на меня, выбив из колеи сильнее, нежели все произошедшее в последние месяцы. Но обо всем по порядку. Наше со Святославом падение имело для меня плачевные последствия. Ровно на том месте, куда пришелся удар головой, оказался камень с острыми краями. Встреча с ним не только лишила меня сознания, но и дезориентировала на довольно продолжительное время. Я не помню, как оказалась в больнице. Как отвечала на вопросы врача, и что последовало за ними. Адекватное восприятие реальности вернулось ко мне лишь после того, как стало отступать завладевшее мною забытье. "Вначале было Слово", и я стремилась к нему, шла за ним, пытаясь выбраться из того вакуума, в котором оказалась. Постепенно голоса становились громче, речь понятнее, голоса дифференцировались по половому признаку. Я уже точно знала, что где-то рядом Владимир, что он разговаривает с незнакомой мне женщиной, и собиралась открыть глаза, когда смысл их беседы вдруг стал доступен сознанию. - Вы поймите, моя невеста, она...- Вовка прочистил горло. - ... так и не смогла забеременеть в первом браке. Она не переживет, если узнает. - Я все понимаю и сочувствую, но... И вы меня поймите. Я не имею права скрывать от нее эту информацию. К тому же есть порядок. Вашей невесте придется некоторое время наблюдаться у врача, я обязана дать ей на руки выписку... - Юлия Станиславовна... - Ей нужно будет сделать УЗИ через две недели, удостовериться, что матка пришла в норму. Сдать повторные анализы. Убедиться, что в организм не попала инфекция. - Но... - Любое хирургическое вмешательство может иметь последствия. Простите, но мой ответ - нет. Я зажмурилась изо всех сил. Руки сами собой взметнулись к животу, знакомо плоскому, но... Воображение уже нарисовало иную картинку - ту, на которой новая жизнь не только продолжала расти во мне, но уже готовилась появиться на свет. Меня затопила боль, такая всеобъемлющая, что удержать ее внутри не получилось. С губ сорвался стон. За ним еще один. Я попыталась повернуться на бок, хотелось свернуться в клубок и ничего не чувствовать, но что-то мешало, вдавливало в матрац. И тогда безмолвных страданий стало недостаточно. Я закричала. Не представляю, сколько длилась эта агония, но думаю, что, по меркам реального времени, недолго. Вскоре успокоительное притупило чувства, разогнало боль, и я смогла не только заглянуть в обеспокоенные глаза врача, но и ответить на заданные вопросы. - Ярослава, вы меня слышите? - Да, слышу. - Вы меня понимаете? - Да, понимаю. - Хорошо. Меня зовут Юлия Станиславовна, я ваш лечащий врач. - Я знаю. - Отлично. Сейчас вы немного поспите, а потом мы с вами поговорим, ладно? Но я пока не хотела спать. - Где Вовка? - Владимир? В коридоре. Он навестит вас, когда проснетесь. - Нет! Сейчас! Сознание начинало мутиться, веки отяжелели, но я продолжала цепляться за руку врача, настаивая: - Сейчас! Пусть зайдет сейчас! - Хорошо, сейчас. Давайте я его позову. Я кинула и на мгновенье смежила веки, а когда открыла, Вовка сидел на стуле возле больничной койки и держал меня за руку. - С возвращением, - здороваясь, он крепче сжал мои пальцы. - Как ты? Я покачала головой, не представляя, какими словами описать собственное состояние. Разбита? Умерла? Похоронена? - Пить. - Во рту сухо, точно в пустыне. - Что случилось? - сделав пару глотков воды. - Ты упала. Сильно рассекла голову, пришлось накладывать швы, - свободной рукой погладив меня по предплечью. - Но это ничего... Быстро заживет. Я понимала, зачем он это делает - оттягивает момент, но мириться не хотела. - Я не об этом. О другом. Почему? Вовка перестал ободряюще улыбаться. - Яр, давай мы поговорим об этом позже, когда ты окрепнешь? Хорошо? - Нет. Я должна знать. Вов, расскажи. Он нахмурился. Внутренняя борьба исказила черты, но мольба в моем голосе перевесила чашу весов. Владимир сдался. - Я не знаю почему, Яр. Врачи также ничего утверждать не могут. Слишком маленький срок. Всякое возможно.