– Тени прошлого, покажитесь. Сначала ничего не произошло, и Авелина подавила нервный смешок. А затем воздух сгустился, словно обратившись в дым, и на воде стали появляться изображения, как будто лохань подключили к телевизионному каналу. Ахнув, Авелина наклонилась ниже. Сначала она увидела двух человек, стоящих на коленях в тёмном лесу и выкапывающих растения и коренья: девочка примерно её возраста и взрослая женщина. У обеих были длинные чёрные волосы. Вода зарябила, и картинка сменилась. Те же женщина и девочка сидят перед очагом. Над огнём подвешен котелок, и женщина кладёт травы в кипящую воду. Девочка сидит рядом и отрывает листья от стебля. На глазах у Авелины девочка отложила стебелёк и встала. Свет огня озарил её. Струящиеся чёрные волосы и загорелая бронзовая кожа. Каждое движение, даже самое неприметное, исполнено изящества. Хейзел. В тот же миг, когда Авелина узнала её, девочка на картинке повернулась к ней, почувствовав, что за ней наблюдают. В свете очага сверкнули её глаза: один зелёный, другой синий. Хейзел снова провела пальцем по поверхности воды, и Авелина увидела всадников в широкополых шляпах, галопом несущихся по полю к вертикально стоящим камням. При взгляде на их суровые лица становилось ясно, что они выехали не на увеселительную прогулку. Авелина понимала, кого они ищут. Её объял животный ужас, никогда в жизни она не испытывала такого страха. По воде снова прошла рябь, и Авелина увидела, как плачущие Хейзел и женщина тянут друг к другу руки, а сурового вида мужчины бесцеремонно тащат их через каменный круг. На поваленных камнях, потрясая кулаками и выкрикивая оскорбления, стоят жители деревни, а пленниц тем временем подводят к высокому дубу на краю поля. С его ветвей, покачиваясь на ветру, свисают… толстые верёвки с петлёй на конце. Ужас подступил к горлу Авелины, ей стало трудно дышать, от страха кровь заледенела. Не в силах смотреть дальше, она упала на колени. Дыхание с трудом вырывалось из лёгких, каждый мускул напрягся, словно она сама пыталась вырваться на свободу. Каким-то образом она оказалась там, с теми женщинами, и ощущала их страх как свой собственный. Мир вокруг потемнел, в глазах померкло, и Авелина упала на траву, судорожно подёргивая ногами, словно пыталась танцевать. А после он являлся ей в других обличьях: то коричневым псом, то белым котом, а порой и зайцем. Процесс над ведьмой в Ланкастере, 1634 Глава 12 Предложение, от которого невозможно отказаться i_001.png Авелина никогда не испытывала такого облегчения. Открыв глаза, она увидела мир как в первый раз, а глоток сладкого летнего воздуха освежил, как прохладная вода в жаркий день. Верхушки деревьев раскачивались на ветру, птицы мелодично пели, а её лба нежно касалась чья-то рука – прохладная, точно тряпочка, которой мама обтирала Авелину, когда у той была высокая температура. Кое-как приподнявшись на локтях, она увидела Хейзел, которая пристально смотрела на неё. Авелина сразу же отпрянула: – Что ты со мной сделала?! – Ничего. Я только показала тебе, что случилось с нами много лет назад, и ты почувствовала то же самое. Оказывается, ты такая же, как я. Ты когда-нибудь испытывала ощущения каких-нибудь людей или мест, которые не могла объяснить, – словно голос в голове нашёптывал тебе их секреты? Авелина кивнула. Да. И не раз. Но сейчас все её мысли были о друге: – Где Гарольд? Поднявшись на ноги, она увидела, что он по-прежнему стоит среди руин, покачиваясь, будто пугало на летнем ветру. Слёзы выступили у неё на глазах, хотя Авелина и не понимала, что именно так её огорчило: ей казалось, что у неё забрали дорогого сердцу человека. – Я больше не хочу оставаться здесь, – сказала Авелина. – Ты можешь расколдовать Гарольда, чтобы мы могли уйти? Пожалуйста! – По-моему, ты пообещала, что не возненавидишь меня, – тихо сказала Хейзел. – Так и есть, – кивнула Авелина. – Мне страшно за Гарольда. – Бояться нечего, – сказала Хейзел. – Я думала, ты мне доверяешь. Сморгнув слёзы, Авелина сняла очки и протёрла их, пытаясь в то же время собраться с мыслями. – Я не знаю, как мне поступить, – сказала она. – Но мне очень жаль, что с тобой случилось нечто настолько ужасное. Хейзел взяла Авелину за руки. В её необычных глазах блестели слёзы: – Всё хорошо, не огорчайся. У меня было несколько сотен лет, чтобы свыкнуться с этим. Даже в таком состоянии Авелина не удержалась от смешка. Она и сама этому удивилась. Вообще-то ей следовало вопить от ужаса, но любопытство взяло верх, и она сжала руки Хейзел – такие же настоящие и тёплые, как и её собственные. – Но если что-то плохое случилось с тобой сотни лет назад, – Авелина аккуратно избежала слова «умерла», – как ты стоишь сейчас здесь, передо мной? – Мы здесь в ловушке, – прошипела Хейзел, и на мгновение её лицо исказилось от гнева. – Мало того что они убили нас только за то, что мы немного разбирались в древних обычаях, но нас продолжали наказывать и после смерти, потому что потом они вытащили наши тела из каменного круга и похоронили в плохой земле, к северу от церкви. Все остальные покоятся в мире – но не мы. – Значит, в тот раз ты показала мне свою могилу? – Да. Не сказать, что там есть на что смотреть, верно? Авелина подумала о своей недавней находке, которая, как она теперь знала, была ведьминой бутылью. Она вспомнила, как Хейзел вскрикнула от боли, когда в первый раз пришла к ней, и как настаивала на том, чтобы Авелина избавилась от бутылки, и как радостно прыгнула в сад сразу же после того, как стекло разлетелось вдребезги. – Значит… ты ведьма? – Некоторые так нас называют. Те, кто боится того, чего не понимает. – Хейзел, а кто та женщина, которую я видела в воде? Ты всё время говоришь «нас». – Едва задав вопрос, Авелина уже сама всё поняла. – Это Элис, да? Ты Хейзел Браунн, а она Элис Браунн… Это твоя мама! – Почти в точку, Авелина, но только почти. Это моя сестра. – Сестра? – Авелина с удивлением уставилась на Хейзел. – Но Элис выглядит совсем не как… И почему ты всё время говоришь о ней всякие гадости, если она твоя сестра? – Странно, да? А зачем отрезать волосы и надевать на голову котелок? – фыркнула Хейзел, презрительно поджав губы. – Особенно когда она может принять любой облик, если захочет. Боюсь, после того что случилось, наша сестринская любовь быстро угасла. Наши желания не совпадают. А теперь она только и делает, что слоняется по церкви, полирует подсвечники и напевает унылые гимны. Ей же хуже. Что ж, теперь ты всё знаешь. Скажи, зачем ты пришла сюда? – Мы хотели убедиться, что с тобой всё в порядке. Я подумала, что тебя надолго оставляют одну, не заботятся о тебе. Наверное, это было глупо. Хейзел снова коснулась её руки: – Нет-нет, это очень мило… Но тебе не стоило беспокоиться. Хоть Элис периодически и пытается сунуть нос не в своё дело, я уже давно живу сама по себе. Так долго, что даже не помню, сколько именно. Но теперь ты здесь, верно? – Да, – сказала Авелина дрогнувшим голосом. Она больше не могла обо всём этом думать. Она хотела всего лишь одного: вернуться вместе с Гарольдом домой, к обычной жизни, где мамы готовят чай, тёти смотрят телевизор, а ведьмы существуют лишь в книгах. Ей нужно время, чтобы осознать всё это. – А теперь ты можешь разбудить Гарольда? Нам правда пора возвращаться. Тряхнув длинными чёрными волосами, Хейзел медленно подошла к посапывающему Гарольду. Она относилась к нему как к какой-то игрушке, и Авелину это тревожило. – Знаешь, Авелина, а таким он мне нравится гораздо больше. Я могла бы вешать на него свои плащи. – Хейзел, пожалуйста, – настойчиво попросила Авелина. – Я помню, – кивнула Хейзел. – Только… – Она замолчала и накрутила волосы Гарольда на палец, как он и сам часто делал. – Я хочу кое о чём тебя попросить. – О чём же? – Останься со мной. – Я не могу… мне нужно домой, – запнувшись, ответила Авелина. – Мама будет беспокоиться. – Я не имею в виду прямо сейчас. Я имею в виду – останься со мной здесь, в Нортон-Уик. Авелина, мне одиноко. Ты не представляешь, каково это. Представь: сотни лет жить совсем одной, когда тебе не с кем поговорить, некуда пойти. Я никогда не смогу покинуть эту деревню, и я больше не хочу быть здесь совсем одна. – Но у тебя же есть сестра, Элис, зачем тебе я? – выпалила Авелина, качнув головой, словно хотела отмахнуться от какой-то ерунды. – Я не могу слоняться здесь и проводить с тобой все дни напролёт. – Элис для меня всё равно что умерла. Но ты даже не представляешь, какой жизнью могли бы жить мы вдвоём, Авелина. У нас было бы всё, чего ни пожелаешь. Мы бы утопали в роскоши, ели и пили, что хотим, носили красивую одежду, катались на лошадях и завтракали, обедали и ужинали ревеневым мороженым или чем угодно другим – я серьёзно. Я могу сделать тебя самой счастливой девочкой на свете. – Но ты же не совсем… живая, ведь так? Хейзел немного помолчала. – И да и нет. Но это не проблема – это преимущество. Я могу сделать и тебя такой же. – Что?! – Когда что-то отдаёшь – получаешь что-то взамен. Так же, как с камнями. Именно это мы и сделаем. Если ты отдашь свою обычную скучную жизнь, то сможешь жить вечно, здесь, со мной. – Я не хочу отдавать свою жизнь! Я хочу жить и расти. Я не хочу всю жизнь быть двенадцатилетней, – Авелина не могла поверить своим ушам: Хейзел говорила совершенно будничным тоном. – Тебе и не придётся. Мы можем быть любого возраста. Ты по-прежнему сможешь видеться со своей мамой, тётей и старым книготорговцем. Ты даже сможешь видеться с Гарольдом, если без этого не обойтись. Мы сами установим правила. – Хейзел, я на самом деле хочу быть обычной, как все остальные. А теперь, пожалуйста, разбуди Гарольда. – Как хочешь, – Хейзел махнула рукой, как если бы отгоняла муху. Потом обернулась к Авелине и словно стала выше, её чёрные волосы взметнулись за спиной точно от сильного ветра. – Знаешь, Авелина, я могла бы превратить твою жизнь в сказку. Но, наверное, мне нужно привести другие аргументы. – Ты о чём? – спросила Авелина, явственно ощутив угрозу в этих словах. – Ну знаешь… показать тебе, какова жизнь, когда ты не можешь положиться на самых близких людей. В любом случае, мы скоро увидимся. Пожалуйста, не говори никому о том, что мы тут немного поболтали. И спасибо, что заглянула. Извини, что я не успела прибраться к твоему приходу. Рассмеявшись, Хейзел направилась к деревьям, а дрожащая, несмотря на тёплый летний вечер, Авелина так и осталась стоять. Ещё недавно она бы пришла в восторг от мысли навеки подружиться с Хейзел. Но сейчас ей было страшно даже подумать об этом. – Ну, здесь ничего интересного нет. Думаю, нам пора возвращаться домой. – Гарольд стоял среди руин, на вид абсолютно здоровый и бодрый. Пожав плечами, он подошёл к Авелине. – Пойдём отсюда, пока не стемнело. У меня мурашки от этого места. Сорок часто считают вестниками неудачи. Справочник птиц Британских островов, 1964 Глава 13 История двух сестёр