Джеффри Томпсон поёрзал в кресле. – Не пугайтесь, у меня нет глаз на затылке. Я следил за вами с момента, как вы вошли в дом. – О… – Томпсон кивнул. – Вот в чём дело. – Мне нужно было понаблюдать за вами. Возможно, вы заметили: в доме много дверей. Здесь всегда гуляет ветер, и иногда гуляю я. Доктор подтолкнул пальцем очки на переносице и вновь глянул на собеседника. – Итак, вам недостаёт любви. – Потому что меня шокировала картина? На мой взгляд, любого нормального человека передёрнет от подобной сцены. – Нормального – да, но вы-то не совсем в норме. Джеффри Томпсон смолчал. – Самоубийца всегда верит, что знает о мире всё. Самоубийцу, такого как вы, почти исполнившего свой план, не ужаснёт мать, пожирающая своего ребёнка. Только если причина самоубийства не заключена в вашей собственной матери. Скажите, – доктор снова ткнул пальцем в очки, – кто вас не любил больше – отец или мать? Томпсон не ответил. – Попробуем иначе. Проявлял ли кто-то из ваших родителей хоть чуточку любви? Возможно, однажды. На этот раз Томпсон задумался. – Вспомните какой-нибудь эпизод. Что-то всегда откладывается в нашей памяти. – Даже и не знаю… – Томпсон замолчал. – Говорите, говорите! – настаивал Майкл Джейкобс. Томпсон провёл рукой по носу. – Мне было шесть или семь. Мама отвела меня в заброшенный дом. Его собирались сносить, но тогда он ещё стоял. Мы зашли внутрь, я с порога учуял запах керосина… – Это показалось вам странным? – Да, но у нас в семье было не принято задавать вопросы. Доктор Джейкобс покивал. – Что произошло в доме? – Там было пусто. Я знал, что те люди давно съехали. Мама провела меня в одну из комнат без окон. Затем ушла, а перед этим велела сосчитать до двадцати, прежде чем следовать за ней. – Вы послушались. – Конечно, сразу начал считать. Голос Томпсона дрогнул. – Вы досчитали до двадцати? – Нет. Майкл Джейкобс вновь понимающе кивнул. – На десяти я почувствовал запах гари. Открыл дверь, а в коридоре уже полыхало. Мама подожгла дом. Томпсон сглотнул. – И что вы сделали? – Я забыл, куда бежать. Полыхало со всех сторон. Мне казалось, я теряю сознание. – Но вы не упали. – Нет. Томпсон вздохнул, стараясь проделать это как можно тише. Его пульс участился, стало стучать в ушах. Казалось, что и доктор мог слышать этот стук. – Откуда-то сквозь толщу огня донёсся мамин голос. – Вы помните, что она говорила? – Всегда буду помнить. Она крикнула: «Ищи выход!» В тот момент я понял, что упаду и умру тут, если только поддамся страху. Щёки Томпсона блестели от пота. Доктор достал и передал ему платок. – По-вашему, действия матери были обусловлены любовью? – Чем же ещё? – бросил Томпсон резко, так вышло случайно. – Я же нашёл выход. И остался жив. Он замолчал, минуты две в комнате сохранялась тишина. Доктор выжидательно следил за движениями и мимикой Томпсона. Наконец Томпсон сказал: – Я думаю, она не умела показывать любовь обычным способом. Больше она не пыталась меня убить. – Иными словами, больше не проявляла к вам своей любви? Томпсон покачал головой. – За всю жизнь она ни разу меня не обняла. – Как вам кажется, почему? – Я знаю почему! – вновь резко ответил Томпсон. – Она хотела вырастить меня сильным, даже чёрствым, чтобы меня невозможно было ранить. – Вам известно, что её так ранило в жизни, от чего впоследствии она пыталась оградить и вас? – Думаю, да. Мне кажется, отец её не любил. – А вас? Томпсон вздохнул, побарабанил пальцами по коленям. – Думаю, не будет преувеличением сказать, что он меня не замечал. Чуть погодя он добавил: – Лет в десять я понял, что был для него нежеланным ребёнком. Я не входил в его планы. Майкл Джейкобс, достав из ящика тетрадь, принялся делать записи. – Когда вы осознали, что мама, пускай и таким странным образом, заботилась о вас? – Три дня назад. На её похоронах. – Три дня назад, – повторил доктор задумчиво. – Довольно поздно. – Я всю жизнь злился на неё. Она была источником агрессии для меня, иногда ненависти. – Опишите мне её. – Описать? – Какой она была – высокой, маленькой, черты лица, волосы… – Ах, это… – Не бойтесь вспоминать. Закройте глаза и представьте, что она перед вами. Томпсон с нежеланием представил. После паузы сказал: