Понемногу Томпсон опустил глаза с лица Барбары. Множество свисающей плоти, представшей перед ним, вдруг напомнило ему сгущённое молоко, стекавшее по рыхлым коржам торта. Томпсон отвёл взгляд. – Смотрите на меня! – командным тоном крикнула Барбара. Томпсон взглядом поискал поддержки у доктора. Майкл Джейкобс курил и молчал. – Посмотрите на меня! Джеффри Томпсон посмотрел. – Что вы видите? – спросила Барбара. – Я… вижу… вас. – Я вам нравлюсь? Томпсон сглотнул, попытался не смотреть. – Вы… такая… голая… Лицо Барбары – это суровое изваяние из камня – расслабилось. – Вы ничего не видите, – её голос безуспешно попытался смягчиться. – Перед вами стоит красивая пышущая здоровьем женщина. И я люблю эту женщину, – сказала Барбара. Её тяжёлые крепкие руки, лишённые какой-либо чувственности, вдруг коснулись шеи, затем стали трогать плечи, грудь, опускались всё ниже. Томпсон глядел, не мигая, не меняя застывшей позы. – Видите – я прекрасна. Моё тело – совершенно, в моих артериях течёт любовь. Здесь любовь, и здесь любовь, и тут… Барбара продолжала касаться частей своего тела. Когда её руки поглаживали складки живота, Джеффри Томпсон обнаружил, что сидит с отвисшей челюстью. Он закрыл рот и сглотнул. По пути к бёдрам Барбару охватил кашель. Доктор Джейкобс, подносивший к губам сигарету, замер, его лицо резко потемнело, выражая недовольство. Барбара, в попытках превозмочь буханье, урывками проговаривала, словно мантру: – Я счастлива… кхм… у меня всё… кх… кх… хорошо… потому что… я… я… кхм… любима… Кашель стал неуправляем. Доктор Джейкобс потушил окурок. Окинув глазами Томпсона, он хлёстко хлопнул в ладони. От громкого звука женщина дёрнулась, как от кнута, словно карфагенская христианка перед казнью на арене цирка. Повинуясь команде, Барбара замолчала и принялась целовать свои руки. Затем взяла обвисшую грудь и поцеловала большие, как головки гербер, соски. Томпсон – до той самой минуты – уже почти уверовал в красоту этой безобразной женщины. Однако теперь, когда эффект был разрушен, он видел перед собой жалкое существо, унижающееся по команде. Ему стало вдвойне не по себе, и он сказал: – Вы очень красивы, миссис Холлис… Правда. Барбара остановила представление, поглядела на доктора. У того во взгляде мешались досада с негодованием. – Вы свободны, – сказал он тихо. Барбара взяла вещи и скрылась за дверью. Томпсон в недоумении произнёс: – Она вышла голой… – Одевается она ещё хуже, – сказал доктор. – Вы бы точно бросились в море после такого. Томпсон вдруг просветлел, на его лице блеснула улыбка. – Признаться, я не знаю, что думать. – Не мучайтесь. Мысли придут сами. Теперь отдохните. Примите ванну, почитайте. В библиотеке много хороших книг. Джеффри Томпсон встал. Доктор Джейкобс отбросил тетрадь каким-то усталым жестом, который словно говорил, что на сегодня достаточно. Глава 5 1 После горячей ванны Томпсон уснул. Было без четверти восемь, когда, пробудившись, он обнаружил себя в кромешной тьме. Томпсон зажёг лампу. В окне была одна чернота, доносились отзвуки далёких волн. К стеклу липли хлопья сыпавшегося снега. Томпсон оделся и тихо проскользнул на первый этаж. – Как поспали? Мужчина дёрнулся. Из другого конца коридора к нему направлялась Сара с корзиной белья. – Спасибо, замечательно. – Вы проспали все дневные сеансы и обед с ужином. Сара обнажила дёсны в улыбке. «Крокодилий оскал», – подумал Томпсон. Ещё сонный, он от неё едва не шарахнулся. – Не бойтесь, с голоду не помрёте. Проходите в столовую. Мама вас накормит. В столовой сидел и доедал таинственное месиво Бульденеж. – Вот и вы, голубчик! Все уже поели. Старик подносил вилку ко рту, его рука тряслась, часть бороды и усов окрасилась в цвет еды. – Ну вот! Потеряли лет десять! Томпсон занял место напротив. – Голова болит, – сказал он. – Главное – измождённость исчезла, а это пройдёт. Ну? Что сказал док? – Ну, – Томпсон посмотрел на огонь в камине. – Вроде бы я небезнадёжен. – Это уж точно! Половина суток прошла, а вы ещё не бросились с обрыва. Проживёте полные сутки – считайте, ваше дело в шляпе! – Вы думаете? – Уверен, мой мальчик! Доктор знает своё дело. – Вот и вы, мистер Томпсон. Голос раздался прямо за спиной. – Обождите, я принесу вашу порцию. Когда Барбара исчезла за кухонной дверью, Томпсон наклонился вперёд и сказал почти шёпотом: – Доктор меня пугает. – О! Почему? – в ответ прошептал Бульденеж. Томпсон проглотил слюну и сказал ещё тише: