– Разве вы ему поверили? – Это звучало убедительно. Женщина, кашлянув, пыталась заглянуть доктору в лицо. Он продолжал отворачиваться. – Вы уверены? – Я сейчас ни в чём не уверен. – Я приготовлю вам кофе с ликёром. Доктор счёл это за конец разговора и скрылся за дверью. 2 Сара развела пациентов по комнатам, измерив у каждого артериальное давление. Последним был Карлсен. Входя в его спальню, Сара – впервые за свою практику – замешкалась. Адам Карлсен сидел в кровати, сунув ладони между коленей. Горел ночник. Девушка, взяв себя в руки, прошла и принялась за дело. Через минуту не выдержала: – Ваши заявления повергли меня в абсолютно новое, неясное мне чудовищное состояние… Ничего подобного в жизни не испытывала. Объяснить не могу. – Что именно вас так озадачило? – спросил Карлсен. Сара покачала головой. – Думаю, где-то закралась ошибка. Не может быть всего этого. Не может. – Почему не может? – Понимаете, вы не знали Ванессу. Она была доброй, симпатичной девушкой. Помыслить, что кто-то мог столкнуть её в реку… О!.. В рассеянности Сара принялась заново мерить давление. – Разумеется, если вдуматься… Если то, что вы говорили… что кто-то двигал горшок с фиалкой, слова Ольги за игрой… Ваши объяснения звучат логично. Но повторяю, Ванессу не за что было убивать. – Вы так думаете? – Конечно, я так думаю. Она никому не желала зла, а сама была без гроша в кармане… Просто я не понимаю, за что… – Мы часто считаем, что убийства, болезни и другие неприятные вещи, случающиеся в книгах, фильмах или в реальной жизни, но с кем-то другим, ни за что не произойдут с нами. – Послушайте! Сара сдалась. Отложила прибор и присела на край столика. Вздохнула. – Да, я не была у себя в спальне. Не была на кухне. – Вы были у доктора. Девушка, поначалу удивившись, тихо рассмеялась. – Вот так так. Вы излишне наблюдательны. – Никогда не знаешь, что пригодится, – сказал Карлсен. – Да. Я была у доктора. Я стояла у окна в его комнате, когда вдруг поняла, что меня кто-то видит. Кто-то смотрел на меня снаружи. – Вы уверены? – О, в этом никаких сомнений. У меня остро развиты все пять органов чувств. Очень пригождается, когда действовать нужно молниеносно. – Кто это мог быть? – Не берусь сказать. Было чувство, что кто-то посторонний, чужак. Её взгляд, не такой спокойный, как голос, остановился на запотевшем окне. Там по-прежнему сыпались и вихрились снежные хлопья. Девушка набрала воздуха в лёгкие и долго выдыхала. И как ни в чём не бывало произнесла: – Возможно, это были подростки. От безделья взяли отцовскую машину, проехались до утёса, а увидев гараж, решили устроить фейерверк. – Вы так себе это видите? – Вполне могу представить. – В такую погоду вряд ли кто-то доедет сюда. Дороги замело. – Ну вот опять вы! – Сара вскинула руки в нарочитом отчаянии. – Такую отличную версию испортили! Карлсен подыграл, изобразив подобие улыбки. – Может, я и не объясню таинственное перемещение горшка, – сказала Сара, – но вполне могу представить, каким образом Ольга выпала из окна. Она оторвалась от столика, пересекла небольшую комнату и встала у окна. Её лицо оставалось спокойным. – Вы ведь слышали историю о том, что доктор получил дом в наследство от своего пациента? Карлсен кивнул. – Это был крупный деревенский эсквайр, преуспевающий фабрикант. Какие-то вагонные запчасти или вроде того. У него было семеро детей от разных женщин, все сыновья разного возраста. Сам он ни разу не женился. Доктор называл его законченным экземпляром заядлого шовиниста. Сара хмыкнула, а затем продолжила, но уже более сдержанно: – Своих сыновей он любил, гордился ими, несмотря на то что те были рождены вне брака. Они приезжали к нему в этот дом каждое Рождество. Это была дружная семья. Но по непонятной причине, будто это была шутка самой жизни, в течение нескольких лет все семеро сыновей погибли. – Ужасно! – воскликнул Карлсен. – Кто-то погиб в автокатастрофе, кто-то разбился на самолёте. Двоих убила война, кто-то пропал без вести, ещё один вернулся отравленный газом и вскоре скончался. И так далее. Отец лишился всех своих детей. – И поэтому он свёл счёты с жизнью? – Конечно, именно поэтому. Он завещал доктору дом и ценные бумаги на астрономическую сумму, а ещё – развеять свой прах с утёса, а ещё перед смертью заказал у скульптора семь голов из гипса. Головы ангелов – его сыновей. Он хотел, чтобы они были вместе. Головы он расположил над сандриком на западной стороне дома, чтобы сыновья смотрели на море. – Над сандриком, что над окном Ольги? – догадался Карлсен. – Да. Её комната посередине, думаю, поэтому их там поместили. Нечто вроде кенотафа. Вчера утром Ольга умудрилась отколупать одну из голов, ту, что была с краю. До неё проще всего было дотянуться. Ольга во многом оставалась ребёнком. И я думаю, мистер Карлсен, вчера вечером она хотела отколупать ещё одну голову. Ольга встала на подоконник – а уже, как вы помните, был сильный снегопад – и, скорее всего, просто поскользнулась. Сара упёрлась плечом в оконную раму. – Ну что, убедила я вас? Пару минут её вопрос оставался без ответа. Карлсен нахмурился, став чернее тучи. В какой-то момент он тихо выругался на неизвестном девушке языке. Сара, наблюдая за его терзаниями, произнесла с сочувствием: – Мне жаль, что ваши теории, ваше представление внизу, столь эффектное, были напрасными. Я ни в коей мере не хотела вас расстраивать. Адам Карлсен продолжал сидеть и пожирать себя изнутри. – Вы бы удивились, как часто в жизни происходят несчастные случаи! – оптимистично уверяла Сара, стараясь приободрить юношу. – Я как-то готовила ужин и чуть не отравила себя и доктора. Готовка, признаться, не мой конёк, но тогда мне хотелось произвести впечатление. У нас был по плану романтический ужин, а чуть не вышел трагический. Оказалось, что я перепутала какую-то приправу с мышьяком. Представляете? Вот дурёха. Мать всегда говорила, чтобы я на кухню не лезла. Слава богу, доктор меня быстро откачал. Так бы померла. Сара отошла от окна и собрала тонометр в футляр.