– Мама!.. – Поезжай на юг, Джеффри. Твой дом всё ещё там. Забудь прошлое и живи, как тебе хочется, я буду рядом. Помни, что я сказала… – Мама! Мама! Мужчина кинулся вперёд, споткнулся и упал в снег, правая рука соскользнула в пропасть. Майкл Джейкобс подбежал, схватил его и оттащил подальше от края. Томпсон сорвал повязку. Будто лопнул мыльный пузырь… Только он и доктор, керосиновая лампа и головная боль, чувство освобождения и новой тревоги. И тьма… Глава 13 1 – Может, и фиалку, – сказал Бульденеж. Его палец прижался к губам. – Только она никогда не рисовала чёрный фон. А воронка, как фон, – совсем уж дичь какая-то. – А скажите, у цветов есть толкования в живописи? – спросил Карлсен, проворачивая в мозгу очередную идею. Старик закивал. – Аллегорический смысл, вы имеете в виду. – Возможно. – Раньше у всего был язык иносказания… – Бульденеж подавился слюной и прокашлялся. – В каждый предмет совали второе значение. В Древнем Египте вдыхали ароматы лотоса, веря, что им это придаст силы. Это сейчас люди на кокаин пересели! Он засмеялся. – А цветы? – Дайте-ка сообразить. Быстротечность – пионы вроде. Невинные девы – душистые ландыши… – А фиалка? – подталкивал Карлсен. Бульденеж призадумался и, наконец, сказал: – Кажется, ею обозначали любовь. 2 «И здесь пусто», – решил Карлсен. Всё же спросил: – Это могла знать Ольга? – Полагаю, да. Мы что-то на эту тему обсуждали. Но, честно, не припомню, при чём тут это. Молодой человек присел на подоконник, его взгляд остановился на бугре под покрывалом. Прошло несколько минут, прежде чем Бульденеж сказал: – Может, есть какая-то байка про фиалку? – Что такое «байка»? – Сказка, – старик улыбнулся. – Кто-то давно назвал пение ветра в этих краях песней волка. А как всё опустело тут, какой-то сказочник пустил слух, что сюда пришли волки. – Значит, волков нет? – отрывисто спросил Карлсен. – Откуда им тут взяться! Людям бы только выдумать. Сам-то я охотно эту страшилку подхватил, другим рассказываю… Доктор и остальные верят. Но я к чему говорю – Ольга в этих краях дольше меня жила, она могла что-то услышать про фиалку и связать это с кем-то, как мне кажется. – Вполне может быть, – согласился Карлсен и наобум спросил: – А почему вы испугались, услышав о человеке за окном? – Я? Когда это? – В оранжерее, перед тем как узнали, что он мёртв и что этот человек – Ольга. – А, тогда, – отозвался Бульденеж без интереса. – Я решил, что это мафия добралась до меня. Адам кивнул, а сам подумал: «Лжёт»… 3 Пожилой мужчина долго задумчиво смотрел на улицу. Потом сказал: – Фантазии становятся стойкими иллюзиями, когда ты непрерывно чего-то ждёшь. Вот вдова в представлении Урсулы, мне кажется, ждёт, что скоро снова выйдет замуж. Он провёл дрожащей рукой по темени и весёлым голосом добавил: – Иногда она говорит о муже, причём совершенно неясно, о каком – бывшем или будущем, так, словно он здесь и она чувствует его присутствие. Однажды она спустилась к завтраку во всём белом, лицо скрывал тюль. Это было забавно и очень печально. Карлсен тихо кивнул. – Могу себе представить, – сказал он. – В моём случае ожидание – вещь неприятная. Я не свадьбы жду или выигрыша в лотерею. А жду, когда мне перережут горло в постели! Он рассмеялся. – Ну вот, впервые вслух признался! Пару минут спустя Карлсен вновь заговорил: – Когда вы вернулись в Соммердин, кто мог невзлюбить вашу племянницу? Бульденеж покачал головой. – Она ссорилась с кем-нибудь? – Нет, нет, Ванесса и мухи бы не обидела. Честное слово, мне не верится, что кто-то это всё мог сделать. – А могла она, скажем, увидеть что-нибудь, не предназначенное для чужих глаз? – предположил Карлсен. – Вряд ли. Она почти ни с кем не общалась, кроме доктора. Последовал сиплый вздох. – Был один юноша, фермерский сынок. При мне он как-то оказывал ей знаки внимания, но Ванесса уже была помолвлена. Да и как она могла? Она ведь любила доктора. – Значит, ни о чём таком, что показалось бы вам подозрительным или неверным, она не говорила?