– Зачем ты готовишь? Сейчас же ночь. – Всё равно никто не спит. Так хоть руки чем-то заняты. Она вздохнула. – Эта ночь сведёт меня с ума. – Не знаю, ма, не знаю… Всё время кажется, что кто-то следит. Этот чудик, иностранец, тоже заметил. – Утром отправимся в полицию, пускай прочешут всё и найдут того, кто это сделал. Помолчав, Патрик сказал: – Как этот Томпсон приехал, так всё и началось. Может, он маньяк? Гуляет по снегу и пугает нас? – Доктор считает иначе, – совсем тихо произнесла Барбара. И, отправив нашинкованные кусочки в миску, заметила: – Ему виднее, кто здесь маньяк, а кто нет. Она принялась нарезать лук. – Ты вспоминаешь папу? – Эту ракалью? – загремел сердитый голос. – Смеёшься? Барбара воткнула нож в деревянный стол и поглядела на сына. Патрик шарахнулся в испуге. – Иди займись чем-нибудь полезным! Вспоминает он здесь! Тоже мне, горемыка! Патрик подскочил, попятился к выходу. – Иди проверь окна, что-то дуть стало. Во всех комнатах проверь. Женщина стиснула зубы, её серое лицо побагровело. – Пошёл вон! – прошипела она. Глава 14 1 – Вы работали раньше? Адам Карлсен ловко скатал из снега большой ком. К моменту, как он задал вопрос, его ком был уже в полтора раза больше, чем Урсулин. Она негодовала: – Где вы так наловчились? – Там, откуда я родом, было два типа людей: одни ловили рыбу, другие лепили снеговика. – Я бы хотела жить где-нибудь в Антарктиде. Тогда не нужно было б ждать зимы. Она разогнулась. – Вы что-то спросили у меня? – Вы работали прежде? – Я всегда кем-то была, – с удивлением ответила Урсула. – И вам платили? – Да, когда-то платили. А потом я занялась дрессировкой тигров, и мне перестали платить. Затем умер мой муж… – Как звали вашего мужа? – А? Женщина вытянула лицо. – Как же его звали… Не помню… нет, не помню… это было давно. Помогите! Вдвоём они водрузили один шар на другой. – Я сделаю голову, – Урсула принялась с энтузиазмом катать третий ком. – Вы давно живёте с братом? – Я всегда жила с Майклом. Он меня очень любит. А я его. Никто так друг друга не чувствует и не понимает, как мы с Майклом. Он доверяет мне, а я доверяю ему. Здорово, правда? Её голосок сделался детским, весёлым. Карлсен кивал. – А когда люди предают друг друга, они делают очень больно, – теперь, казалось, она вот-вот заплачет. – Но Майкл не такой. Он никогда бы не сделал мне больно. Сколько бы другие ни пытались. Ну вот! Голова готова! Смотрите! – Рук нет. И не хватает морковки. – Сейчас! Она сбегала к сараю, где валялись щепки, выбрала самые длинные и вернулась. У снеговика появились руки, нос и озорная ухмылка. «Видит, как кошка», – подумал Адам. Урсула сдвинула брови. – Чего-то не хватает. – Ведра? – предположил Карлсен. – Нет, не ведра… Придумала! Забежав в прихожую, Урсула взяла валявшийся на кушетке серый клетчатый шарф. Она помахала им с крыльца Карлсену, как заветным призом, когда выходила. – Смотрите! Правда, здорово? – на её лице искрилась улыбка. Через минуту снеговик, приодетый, выглядел вполне довольным своей внешностью. 2 Проходя мимо гостиной, Патрик увидел свет и заглянул. Томпсон, укрытый пледом, растянулся на диване, доктор сидел рядом в кресле и что-то писал в тетрадь. Окна были закрыты. А в оранжерее он потом проверит. Холлис обошёл второй этаж, затем поднялся на третий. Откуда-то сквозило. Одна дверь была открыта, в комнате, навалившись на подоконник, стоял и что-то бубнил Бульденеж. Псих. Из-под следующей двери вроде бы тянуло больше всего. Это была спальня Джеффри Томпсона.