Майкл Джейкобс сорвал яблоко, отковырял плодоножку. Из углубления, где она была, полилась кровь. Джейкобс прильнул губами к отверстию и высосал алую жидкость без остатка. Плод моментально высох, стал вдвое меньше, а его кожура покрылась старческой рябью. Из него посыпались черви. Доктор Джейкобс вскипел: – Чёртов поганец! И отшвырнул сгнивший фрукт. Из кабинета он устремился вверх по лестнице. Молча схватил Адама Карлсена за волосы – тот лежал в коридоре – и потащил наверх к чердачной двери. Оттуда слышался монотонный стук. Норвежец скулил от боли, но не кричал, не пытался высвободиться. Он знал, за что его наказывают так жёстко. Он это заслужил. Майкл Джейкобс выбрал ключ на связке, отпер дверь, толкнул её ногой. Дверца отлетела и ударилась о стену, зловеще зазвенело эхо, но затем растворилось и исчезло вместе со стуком. Наступила невероятная, неживая тишина. Будто в комнату вошла смерть. Мёртвая тишина вечного покоя. Доктор обвёл взглядом своё гнездилище. Патрик, покончив с заколачиванием окон, прошёл вглубь комнаты, где над кушеткой горела единственная лампочка. В руке Патрика блеснул молоток. На голове кроваво зиял длинный след от топора. С другой стороны кушетки стояла и держала орбитокласт Сара. На её зеленоватом лице сияла привычная улыбка. – Мы вас ждали, сэр, – сказала она. – Долго ждали, – добавил Патрик. Джейкобс доволок и затащил Карлсена на операционный стол. Сара и Патрик затянули ремни на руках и ногах Адама, намертво обездвижив его. Доктор считал это лишним, поскольку он не чувствовал сил в этом чахлом иностранце. И, кроме того, знал – против его действий Карлсен возражать не станет. Майкл Джейкобс, склонившись над лицом молодого человека, сказал: – Вы отравили мне сад. Плоды яблони стали горькими. – Чем горше лук, тем он полезнее. – ?! Опять этот невозмутимый тон! Доктор почувствовал, что его ноздри раздулись от ярости. Он, глядя пациенту прямо в глаза, произнёс: – Это вы столкнули Ольгу! Вы подожгли машину, передвинули цветок, утопили Сару, застрелили старика и зарубили Патрика. Сара и Патрик кивали. – Это был он! – отреагировали они без тени сомнения. Карлсен покрутил головой. – Но ведь это был не я! Доктор склонился ещё больше, так, что мог почувствовать жар от лица Адама. И произнёс: – Но это было из-за вас! – Разве? А не из-за вас, док? – в ответ ухмыльнулся Карлсен. – Рассказать этим двоим, что я знаю? Джейкобс схватился за голову. Вскричал: – Дьявол! Завяжите ему рот! Опасен его язык, а не тело! Патрик принялся исполнять приказ, Сара помогала, а доктор, не находя себе места, продолжал надсаживаться: – Его тело бессильно без его языка! Как же я раньше не понял! Ему следовало подсократить язык, я бы мог давно вернуть его обратно приёмной семье… Карлсен, чьи губы прижимало несколько слоёв ремней, что-то мычал, от его интонаций у Джейкобса начала закипать голова. Он чувствовал себя измученным. Тут не выдержала Сара – без команды доктора с размаху воткнула орбитокласт Адаму в лоб. Патрик пришёл на помощь – принялся забивать торчащий инструмент молотком, вколачивая его глубже и глубже. – Не останавливайся! Ни в коем случае! – всё кричал доктор. – Он ещё силён! Удары железа быстро наполнили чердачное пространство. Воздух сотрясался в звонком эхе. Вместо крови из Адама летели кусочки земли. Отверстие во лбу становилось больше, и в стороны от него по черепу пошли трещины. Земля разлеталась вокруг, одежда и лица присутствующих – скоро всё было в ней, сырой земле. Где-то там, считал доктор, были зарыты камни мудрости Карлсена. Он их достанет, изучит, будет раскалять, царапать и рассматривать под микроскопом. А затем – вложит их в голову своей сестре, и тогда уйдут семейные беды и заживут они счастливо… Сара ахнула: – Сэр, смотрите! Что-то начало выталкивать орбитокласт, тот дрожал, как могильная плита перед восстанием мертвеца, пока не вылетел и не треснул Патрика по носу. Патрик даже молоток выронил от неожиданности. Майкл Джейкобс не поверил глазам: из развороченного лба, полного земли, со скрипом вытянулся короткий стебель. Все замерли в неясном ожидании. – Не дайте ему зацвести! Голос позади доктора заставил его вздрогнуть и обернуться. Там, в проёме, стояла крупная фигура. – Ма! Скорее! – заныл и затрясся Патрик. – Началось! – взвизгнула Сара. – Что нам делать?! Джейкобс вернул взгляд ко лбу Карлсена. Из цветоложа уже показались края лепестков. Барбара поспешила к кушетке. Половицы под её тяжестью страдальчески заскрипели, словно она прошлась по душам, застрявшим в этом доме давным-давно. Голова Карлсена тряслась, карие глаза, залитые слезами и потом, не мигали и следили за Майклом Джейкобсом. Доктор растерялся и не успел ничего поделать: фиалка расцвела. На него взъелась Барбара: – Ничего без меня не можете! Она зажала цветок в кулак и дёрнула. Безрезультатно. Стебель был прочный, а корни глубоко. Ещё рывок. Ещё. – Помогите мне! Доктор обхватил женщину сзади, дети схватились за её предплечья и стали тянуть. Но фиалка не поддавалась. Раньше всех силы иссякли у Джейкобса. Он отошёл в сторону, вытер лицо и вдруг пришёл в ужас от сцены, развернувшейся перед ним. Пугающе крупная женщина с безумным выражением на лице и своими детьми по бокам тянула упрямое растение изо лба молодого человека. Губы доктора прошептали: – Да что же происходит?.. Ему стало душно, слишком темно. Стали болеть зубы. Их будто кто-то тянул клещами.