«…От эскиза к одной из картин, изображённых на тех открытках!..» Томпсон оторвал взгляд и посмотрел на море. Лазурную гладь исполосовали тонкие барашки. Временами детские крики слышались громче, иногда усиливающийся береговой ветер относил их в сторону моря. Ему вдруг захотелось бросить на волю ветра это недочитанное письмо. Пусть унесёт и утопит его в море. Этот проклятый норвежец то ли нудно и издевательски медленно распутывал загадку рождественских убийств, то ли коварно сплетал какое-то обвинение против Томпсона. Но не бросил. Любопытство победило тревогу. «…Я посетил две библиотеки и одного художника в Эдинбурге, прежде чем нашёл ответ. И раньше, чем я открою вам всю правду об эскизе…» Он мог бы работать сапёром. С таким терпением и нервами… «…Я хочу представить вам ясную картину того, что произошло на самом деле…» Валяй, дружище. Я никуда не тороплюсь. Томпсон достал сигареты и закурил. «…Доктор Джейкобс жил со своей сестрой и Ольгой, девушкой из монастыря. Ольга была влюблена в доктора, он же видел в ней только лабораторную мышь и не более (в письме доктору выражения смягчены). Затем в деревню перебрались Холлисы. Доктор начинает встречаться с Сарой, проявляет к ней чувства. И хотя дело не шло к свадьбе, они встречались довольно долго. Однажды Сара готовила для них двоих романтический ужин. За трапезой Сара чуть не отравилась. Оказалось, в еде был мышьяк. Она посчитала, что перепутала пачки с приправами с пачкой мышьяка. Я же уверен, что это была неловкая попытка убить Сару…» Томпсон читал, потирая лоб пальцами. «…Через какое-то время в деревню приехали Бульденеж с Ванессой. В этот раз доктор влюбляется по-настоящему и вскоре объявляет о свадьбе. Предпринимается ещё одна попытка убийства, на этот раз удачная. Чего хотел в обоих случаях убийца? Мне теперь уже совершенно очевидно (а вам?) – он хотел избавить доктора от его второй половины…» Мужчина затянулся и перевернул страницу. «…Урсула, конечно, выдумала, что Ольга подарила ей фиалку на бумаге (как мы теперь знаем, такого рисунка не существовало). Но она угадала: Ольга действительно была благодарна убийце за смерть Ванессы. Потому что сама никогда не переставала любить доктора…» Здесь Томпсон сделал мрачную гримасу. Доктор ему начинал казаться каким-то демоном. «…Итак, она знала личность убийцы. Остаётся только догадываться, видела ли она само убийство, или же она была настолько сообразительна, что могла понять, кто это был. Не суть важно. Она знала. А вот убийца не знал, что знала Ольга. До того самого вечера в доме на утёсе. А если быть точнее – до той ночи…» Томпсон сдвинул брови. Не вечера, а ночи? Из его ноздрей шёл сигаретный дым. «…На игре в мяч Ольга проговорилась, дав понять, что всё знает. И менее чем через час её находят мёртвой…» Закономерно. «…этой же ночью убийце становится известно, что доктор и Сара снова вместе. Убийца не ждёт и при первой же возможности ударяет Сару по голове тяжёлым изваянием из гипса. Остальные смерти вроде как ясны…» Разве? «…Возможно, я сейчас вас несколько удивлю…» Томпсон запустил пятерню в волосы. «…но дело в том, что как раз таки Ольгу убили не из-за того, что она знала убийцу Ванессы…» Мужчина поджал и облизал губы. «…хотя это лишь мои подозрения…» Спорим, они верны. «…И если бы не мой и не ваш интерес к словам “убийца” и “фиалка”, то, за исключением Сары, возможно, никто бы и не погиб…» Возможно ли, чтобы, отправляясь на войну, никто не погиб?.. «…Не буду вас больше мучить. Должно быть, я немного затянул, поясняя тут и там…» Нет, мне уже нравится. Продолжай, Карлсен. Растопи под котлом как следует. «…Ответ я узнал у художника. Пришлось его, правда, прождать около двух месяцев, пока он не вернулся из путешествия по Африке, но мне настоятельно рекомендовали его как большого знатока. Забавно, он оказался примерно таким же художником в полном смысле этого слова, как и Бульденеж, если вы меня понимаете…» А, ясно-понятно. Богема-изгой-ку-ку. Томпсон ухмыльнулся. «…Я показал ему список полотен и их авторов и попросил сказать мне, где искать фиалку. Он улыбнулся и сразу же ткнул длинным своим пальцем в одно название…» Прямо перст судьбы. «…Я, признаюсь, был сильно удивлён…»