– Я пришла поговорить о сестре! – О малютке Рене? Что о ней говорить? – он чувствовал – Элиза злилась. Вот только отчего? – Зачем ты даёшь Ренате надежду? Зачем обещаешь оставить её при себе? – девушка гневно шипела. – Неужели не понимаешь того, что глупышка уже влюблена в тебя? Бесконечное удивление Мариса вылилось в циничный смех: – Вот как! Приятно. – Чего тебе приятно, дурак?! – вскрикнула Элиза. – Как ты не понимаешь, Рената – ребёнок ещё, юная девочка… – Две юные девочки лучше, чем одна… Ай! – ощущение ногтей, впивающихся в щёку, Марису не понравилось. Но и сбежать Лиз Линтрем он не позволил. Их отношения пора было двигать с мёртвой точки. Только куда, если ласку она не ценит, на заботу шипит дикой кошкой, и только хамство будит её. – Ты. Не прикоснёшься. К моей. Сестре. – А и ничего подобного, – Марис не стал объяснять, что не видит в малолетней Ренате ничего завлекательного. – Я здесь хозяин. Захочу – прикоснусь. Но лучше бы я прикоснулся к тебе. С этим Марис тянуть не стал. Задрав сзади пышные юбки, он сжал округлые ягодицы ладонями и усадил Элизу на подоконник. Курс на упрощение дамских нарядов в парижской моде последних лет оказался весьма кстати. Руки нащупали край чулок… и всё. Панталон Элиза не носила. К такому Марис оказался не готов. Оба замерли истуканами, тяжело дыша. Неужели сейчас это случится, и она узнает… Стронберг отступил назад, выпуская стиснутые в пальцах оборки, Лиз с трудом удержалась от проклятия, которое этот мог понять неверно. Марис не поднимал взгляда выше разглаживаемой им юбки. Голос его звучал напряжённо: – Так что, Лиз, принесёшь себя в жертву вместо Ренаты? Женщина в отчаянии закрыла глаза. Попросить его, что ли? А может, просто убить, чтобы не мучился? – Стронберг! – она не на шутку вспылила. Спрыгнула с подоконника, вызывающе качая бёдрами, прошла к двери. И обернулась, чтобы нанести coupe de grȃce оттуда. – Ты… идиот! Глядя на исчезающую в коридоре девушку, Марис не смог с ней не согласиться. Глава 26 В доме царил переполох. Бегали слуги, домоправительница, охрана – и было этих людей так много, что глава дома никак не мог понять, где же они все были ночью, когда требовалось их внимание? В гневе он был страшен. – Виновных уволю! – рычал Омар Лалие. – И половину невиновных – тоже! Какой от вас прок, если не можете устеречь девчонку?! Все вон, с глаз моих! Прошла беспокойная ночь, а серым сумрачным утром обнаружилось, что дальняя, хотя и не кровная, родственница господина сбежала. Ну, или была украдена прямо из опочивальни. Хотя в это Омар Лалие не верил. Разумеется, маленькая стерва сбежала сама. С ней уже могло произойти что угодно, она же города не знает, пойдёт с первым встречным, пообещавшим ей убежище. Ни денег, ни драгоценностей, ни даже смены одежды Элиза не взяла. Куда там, чтобы думать, ведь нужен мозг! Один он никак не обшарит за короткое время трущобы, а с каждым часом всё растёт вероятность обнаружить в каком-то разрушенном доме, попросту на помойке её истерзанное, многократно изнасилованное тело. Что за дура… Жаль, что бесценный Керим уехал вместе с Хусейном. Придётся подключать полицию. Префект I округа Парижа примчался к именитому горожанину, едва не опередив курьера, доставившего ему записку от Омара Лалие. Андре Тейлан действовал умно и оперативно, так что уже к вечеру все жандармы города были оповещены о розысках и необходимости смотреть во все глаза и слушать всеми ушами, которые у них оставались после лет доблестной службы на благо Франции. Бригадный генерал Тейлан заверил Лалие, что для обнаружения его родственницы делается всё возможное; однако сердце Мариса требовало и невозможного. Переодевшись и загримировав лицо, молодой человек отправлялся, вооружённый кинжалами, в трущобы, рыскал там сутками, расспрашивал, угрожал, подкупал. Светловолосую девушку не видели. За розыск Алис Линтрэ, так он окрестил Элизу, была обещана награда, вызвавшая с десяток ложных опознаний. Последнюю – ободранную, слегка безумную блондинку – привели её же родители, отлично знающие, что потерянной девушкой их дочь не была. Жажда золота оказалась сильнее здравого смысла. Мать девушки ещё с час ругалась на площади перед дворцом, когда их выставили из него, и проклинала Омара Лалие, пока жандармы не подхватили её ласково под локотки и не унесли в направлении глухой чёрной кареты. А спустя восемь дней один из полицейских информаторов наконец заслужил свою награду. Как только, двигаясь черепашьим шагом по иерархической лестнице, в результате ловкачества и подсидок, полицейский достигал звания капитана, ему выделялся отдельный кабинет, по размерам не превышающий собачью конуру, в здании участка. Но даже собственный кабинет с окном не радовал сегодня капитана Дени Филиппа. Ведь это же шило в заднице, а не работа! Своих дел по расследованию убийств невпроворот, а комиссар Тейлан как будто озверел, свалив на его отдел ещё и бродяг-опиумистов, несколько краж и один то ли несчастный случай, то ли покушение на убийство. Объяснение одно – с наступлением весны преступники активизируются, а полицейские, напротив, торопятся разбежаться по отгулам. По этой причине и приходится перегонять дела из одного подразделения в другое или переводить сотрудников, но ни одного из своих ребят капитан Филипп не отдал, пригрозив в противном случае столичному городу Парижу всеми десятью бедствиями египетскими. Они там, наверху, похоже, полагают, что убийцы сжалятся над бедственным положением полицейских и перестанут убивать на то время, пока защитники закона носятся, словно борзые, в поисках воров и насильников, и негодяев, оскорбивших ругательствами слух невинных старушек. Нельзя же так просто растащить отдел убийств и требовать, чтобы показатель раскрываемости оставался прежним! Дени Филипп заворчал, перебирая стопку картонных папок, за ночь объявившуюся на его столе. Потом крикнул в раскрытую щель двери: – Патрисия, зайди ко мне! Девчонка-сирота, разносящая по отделу бумаги и время от времени моющая полы, влетела быстрее мухи, словно ждала зова. И затрещала прямо с порога: – Вы уже знаете, да, да, мсье капитан? Я знаю, что такое всегда происходит в книжках, но чтобы в жизни – никогда! Правда, мсье капитан, как вы думаете? Ответа Дени Филиппа, к счастью, не требовалось, Патрисия только перевела дыхание и застрекотала снова. Она строила гипотезы, искала им подтверждения и отказывалась от них, а сбитый с толку потоком шума капитан никак не мог уяснить, из-за чего стоит такой крик. – Патрисия! – наконец рявкнул он. Помощница замолчала и посмотрела на начальника, ангельски хлопая ресницами. – Да, мсье капитан? – Что-слу-чи-лось? – раздельно, по слогам, чтобы вопрос осел в её пустую голову, поинтересовался Филипп. Патрисия даже задохнулась от удивления: – Как, вы не знаете, мсье капитан? Вас же с утра разыскивает комиссар Тейлан, а вчера сюда приходили детективы и… – Сделай глубокий вдох, Патрисия, – скомандовал Дени Филипп, опираясь обеими ладонями о стол. Девчонка послушно выполнила его распоряжение. Она выглядела такой прелестной и юной, и даже чуточку умной – пока не открывала рот. – Хорошо. А теперь рассказывай по порядку, медленно и подробно. Но без комментариев! – поспешно добавил шеф. Девушка помолчала, собираясь с мыслями. Лицо её сделалось очень сосредоточенным. – Она – его подружка, капитан! – наконец изложила, как ей казалось, самую суть Патрисия. На минуту Дени Филипп засомневался в целесообразности дальнейших вопросов. Скорее всего, Патрисия опять целый вечер фантазировала о принцах. – Кто «она»? – стараясь говорить как можно мягче, уточнил он. – Девушка, – на редкость понятно ответила Патрисия, – которая потеряла память. – Подожди. Ты говоришь о девице, которую нашли на окраине Булонского леса без малейшего представления, кто она такая? – Ну да. Её дело поступило к нам позавчера, помните? – Угу, – сердито буркнул капитан. – Ничего там не понятно. То ли наезд, то ли не наезд, а может, несчастный случай. Свидетелей нет, девчонка ни черта не помнит. Шишка на голове, синяки по всему телу – и совершенно пустая голова. Так, говоришь, отыскались её родственники? – Опекун, – делая огромные глаза, зашипела Патрисия. – Перестань на меня шипеть, – Дени Филипп вытер капельки слюны, попавшие на его лицо, и брезгливо отодвинулся. – Что в нём такого особенного, в этом опекуне? – Вы же не знаете, кто он! – Ну? – Омар Лалие, – трагически закатила глаза Патрисия, прижимая руки к груди. Капитан Филипп с интересом посмотрел в этом направлении, пока информация достигала его сознания. – Лалие! – Дени Филипп невольно подскочил. – Тот самый бедуин в чалме, который несколько лет назад купил принадлежавший герцогине N. дворец на Вандомской площади и не показывает носа из него? Говорят, у него там хрустальные потолки, а вся мебель из золота, и посуда из коллекции русских царей… – А по дому ходят павлины и бегают ручные леопарды, – с мечтательным видом подхватила Патрисия. – В стены вставлены драгоценные камни… Шеф опомнился первым. Он стукнул кулаком по столу: – Хватит пороть чушь, Патрисия! Драгоценные камни в стенах, надо же… Нам не должно быть никакого дела до мсье Лалие, за исключением того, что он заберёт свою подопечную домой, и городу не придётся больше платить за её пребывание в лечебнице. – Она ведь совсем не красивая, – продолжала вслух размышлять Патрисия, дёргая куцый хвостик волос. – Так, ничего особенного. К тому же, говорят, она иностранка… В дверь без стука вошёл полицейский сержант, таща за собой грязный мешок и стопку бумаг. – Шеф, док прислал свои выводы насчёт парнишки, выловленного в Сене. Говорит, что это утопление. А ещё вас разыскивает комиссар Тейлан. Он был просто в бешенстве, что вы не доложили о найденной девушке… Патрисия ойкнула. – …и уже на пути сюда сам. Должен скоро приехать. Под окнами участка кучер прикрикнул на лошадей. – Ага, приехал, – с удовлетворением констатировал сержант. – Ну, так что с отчётом дока? Может, мне… – Положи сюда, – двумя движениями Дени Филипп расчистил место для отчёта на углу своего стола самым простым способом – скинув другие папки на пол. За дверью кабинета грохотали шаги, тяжёлые, словно поступь Господа Бога в Судный день. Андре Тейлан, префект округа, ни с кем из присутствовавших в кабинете здороваться не стал, а только рявкнул, глядя в упор на капитана: – Дело государственной важности, Филипп. Поедете со мной, в моей коляске. И соберите все бумаги по делу Алис Линтрэ. Даже черновики, чтобы и следа не осталось.