– Нет, нет, увольте! – стал тот отказываться, махая руками. Сычев начеркал сумму на листке и протянул его бородачу. Тот поставил «умножить на два», показал напарнику. Глаза фискала, которые благодаря очкам и так казались огромными, стали еще больше. Он посомневался, потом нехотя закивал головой. Бородач протянул листок Сычеву. Увидев исправление, он поджал губы, но позвонил в колокольчик, а когда появился Антип, велел позвать бухгалтера. Через четверть часа двое фискалов покинули банк, сели в дорожную карету, которая их ожидала, и покинули город. Оказавшись далеко за городом, карета остановилась в прибрежных кустах возле реки. Возничий спрыгнул с козел и, открыв дверцу, заглянул внутрь. Две пары глаз уставились вопрошающе на него. – Все в порядке, – объявил он. – Слежки нет. – Прекрасно, – произнес человек со шрамом, потянул себя за бороду и, сняв ее, положил на сидение. Затем стал отклеивать уродливый шрам. – Все лицо чешется. Что за клей? Очкарик улыбнулся. – Моя выдумка. Зато больше уверенности, что грим не отвалится в самый неподходящий момент. – Он снял очки и отклеил жиденькую бородку. Алексей, а именно он исполнял роль бородача со шрамом, почесал лицо. Затем взъерошил волосы, до этого напомаженные и прилизанные, и выбрался из кареты. Его напарник, Костик Абрамович, выбрался следом. – Жизнь прекрасна! – воскликнул Костик, воздев руки к небу, где ярко светило солнце. Алексей рассмеялся. – Вот погодка-то! Искупаться бы! – протянул возничий, улыбаясь и щурясь на солнце. – А запросто, – ответил Алексей, первым скидывая с себя тесный пиджак, за ним и рубашку. – Что, на заплыв? – спросил с энтузиазмом Костик, раздеваясь на ходу. – Гришка, вперед! Те двое кинулись в воду первыми, Алексей же, смеясь, последовал за ними. Да, день выдался поистине удачным! Глава 15 Встреча с Лизой произошла совершенно неожиданно – на улице к Алексею на огромной скорости подкатила пролетка.47 Девушка натянула вожжи и притормозила лошадей возле Алексея. И даже он, имея стальные нервы, похолодел, и волосы на голове неприятно зашевелились, когда одна из лошадей дыхнула ему в лицо. – Добрый день! – поприветствовала его Лиза, приподнимаясь с узкого, с низкой спинкой сидения. Лицо ее явно выражало самодовольство. Алексей приветственно приподнял шляпу, улыбнувшись краешками губ, погладил лошадь по разгоряченной морде и подошел к девушке поближе. – День добрый! – Алексей Петрович, садитесь. Я подвезу вас! – она лукаво улыбнулась. – Если, конечно, не боитесь. Алексей с удовольствием наблюдал за ее разрумянившимся личиком, еще более похорошевшим от быстрой езды. – Собственно, у меня нет никаких срочных дел, и я с удовольствием просто прокачусь с вами, – ответил он, принимая ее вызов. В один миг Алексей запрыгнул в пролетку и сел рядом с Лизой. Сидение было довольно узкое, в результате Алексей плотно прижался боком к девушке. Приятно было ощущать ее тепло сквозь одежду. Девушка на секунду смутилась, но тут же взяла себя в руки, изобразив безразличие. – Держитесь крепче! – произнесла она и стеганула лошадей. Пара сорвалась с места и понесла пролетку по улицам, обгоняя и объезжая на большой скорости движущийся в разные стороны редкий транспорт – дрожки, коляски, кареты, телеги, а также пешеходов. Алексей, стиснув зубы и крепко ухватившись за сидение, мысленно попрощался с жизнью, ругая себя «на чем свет стоит» за то, что доверился отчаянной лихачке. Но самолюбие не позволяло просить пощады, даже если бы пришлось на всем ходу вылететь из пролетки. На улицах было много разносчиков с лотками, останавливающихся на перекрестках для торговли игрушками, сбитнями, мочеными фруктами. Перед Гостиным двором и на углах мостовых стояли продавцы калачей и саек, дешевой икры, рыбы, рубцов, вареной печенки. У некоторых на голове лотки с товаром. К разносчикам присоединялись торговцы платьем и инородцы48, и дворы больших домов оглашались громкими предложениями купить товар, который они тут же восхваляли. Несчастные продавцы и их покупатели, завидев несущуюся пролетку, отступали в сторону и замолкали, но получив свою порцию пыли и грязи, возмущенно гаркали и ругались вслед уносящимся лихачам. Свернув на Мокрослободскую, «любители быстрой езды» оказались в довольно пахучей части города: из дворов помои и нечистоты, вонючие омулевые рассолы выливались на середину улицы. Прямо на коровий навоз. Зловоние навело Алексея на мысль – почему бы не переименовать улицу в Мокроароматную49? Но улица вскоре была преодолена, и пролетка покатилась в направлении к железнодорожной станции. Как всегда бывает в таких случаях, дорогу мчащейся на всех парах пролетки неожиданно преградила груженная ящиками телега, отвернувшая от станции. Лиза, что было сил, натянула поводья, лошади встали на дыбы, и если бы не Алексей, крепко державшийся за спинку сидения и вовремя успевший обхватить девушку за талию, то она вылетела бы из пролетки. Лошади встревоженно ржали, а Алексей и Лиза, почти соприкасаясь носами, смотрели друг другу в глаза. Страх, шок, удивление отразились на лице девушки. Алексей также был шокирован случившимся, поражаясь минувшей их опасности и тем, что девушка осталась жива. Затем взял себя в руки, отстранился от Лизы и забрал из ее рук поводья. Не обращая внимания на перепуганного возничего телеги, он развернул пролетку и неторопливо тронул с места. Лиза молчала, все еще находясь под впечатлением. – Спасибо. Вы мне жизнь спасли, – произнесла она наконец, пытаясь подавить икоту, которая ее одолела. – О, не стоит. Думаю, вы хотели угробить меня, а не себя, – с сарказмом заметил Алексей. – Вы разочарованы? – И вовсе не этого я хотела! – возмутилась Лиза и снова икнула. Прикрыла рот ладошкой и снизу вверх смущенно посмотрела на Алексея. – Простите. – А чего же вы хотели, несравненная Лиз? – Алексей с ухмылкой посмотрел на нее искоса. Девушка промолчала. – Вы испачкались, – заметил он, вынимая из кармана платок, и протянул его ей. – Где? – девушка попыталась наугад оттереть грязь и пыль, но безуспешно. Алексей остановил лошадей и повернулся к Лизе. – Позвольте мне, – произнес он, взял из ее рук платок и стал бережно и нежно оттирать ее щечки. Девушка замерла, затаила дыхание, доверчиво смотря ему в глаза. Закончив, Алексей также стал смотреть в глаза Лизы. Она смутилась, отвела взгляд, а затем, пытаясь уйти с «опасной дорожки», спросила: – Скажите, там – в Петербурге, вы встречали много известных людей? Алексей предпочел тоже уйти с опасного пути, вспомнив о намеках на брак со стороны ее отца. – Вас кто-то конкретно интересует? – спросил он, заставив пролетку двигаться по дороге. Девушка пожала плечами. – Нет. Но я с удовольствием послушаю ваш рассказ о ком-нибудь «выдающемся», но с кем вы были лично знакомы. Алексей задумался. – Имя Анатолий Федорович Кони50 вам что-либо говорит? – спросил он. – Вы знаете Кони?! – воскликнула Лиза, поразившись. – Расскажите мне о нем! Прошу вас! Какой он человек?! Алексей с сомнением посмотрел на девушку, но, видя ее искренний интерес, произнес: – Ну что ж, если желаете… Анатолий Федорович был моим учителем. Я стажировался какое-то время у него. Кони – юрист, писатель, публицист, судебный оратор. Он жизнелюб и человеколюб. В его пристальном остром взгляде всегда светится живая мысль, и люди совершенно забывают о его некрасивом, резко характерном лице. Внешне он похож на старого шкипера. Не хватает только трубки… Добившись улыбки от Лиз, Алексей продолжил: – Анатолий Федорович повредил ногу, поэтому передвигается с помощью палки, порой даже двух. Но чувство юмора его никогда не покидает. В девяностые годы он был назначен в сенат, что было встречено в консервативных кругах с большим неудовольствием. Журналист, некий Буренин, откликнулся на это назначение злой эпиграммой. Сейчас, вспомню… Алексей ненадолго задумался, а Лиза тем временем тайком любовалась его красивым, как ей казалось, профилем. Она так и не сказала ему, что лицо его запылилось от быстрой езды. Алексей продолжил: – Так, «В сенат коня Калигула привел, стоит он убранный… и в бархате, и в злате… но я скажу, у нас… такой же произвол: в газете я прочел, что Кони есть в сенате». – И что господин Кони? – Кони не остался в долгу, ответил четверостишием: «Я не люблю таких ироний, как люди непомерно злы! Ведь то прогресс, что нынче Кони, где прежде были лишь ослы…» Лиза рассмеялась. Алексей с удовольствием наблюдал за ее смехом, затем воодушевленно продолжил: – Когда же Анатолий Федорович узнал, что одна его нога навсегда останется короче другой, он философски заметил: «Ну, что ж, значит, я теперь со всеми буду на короткой ноге». Лиза улыбнулась и, положив ладонь на рукав его пиджака, попросила: – Расскажите еще. Алексей накрыл ее ладошку своей ладонью и, нежно перебирая ее пальчики, продолжил: – Как-то в одном учреждении, куда он пришел, его спросили «Как прикажете вас записать?», он ответил: «Землевладелец. Имение «Ваганьково». В тот момент он просто вспомнил об участке на Ваганьковском кладбище, который ему принадлежит… Ну а теперь скажите, дорогая Лиз, почему вас так интересует господин Кони? Девушка слегка смутилась, не зная, стоит ли говорить. – Не знаю, помните ли вы…. В 1878г. дело Веры Засулич, революционерки, стрелявшей в столичного градоначальника Трепова. Защитником был Александров, председательствующим был Кони. Я читала многое из того, что он написал об этом деле, и о других тоже… – О, Лиз, избавьте меня от всей революционной галиматьи! – остановил ее Алексей, невольно рассердившись. – Уж не собрались ли вы в кого-либо стрелять?!