*** Узнав у Дуняши дома ли хозяева, Алексей попросил ее не докладывать о его прибытии Елизавете Николаевне, и сам вошел в гостиную. Девушка сидела в кресле возле окна и читала книгу. Изящная, хрупкая, красивая. Алексей даже залюбовался ею. Она задумчиво перевела взгляд на окно. Вздохнула. – Уж не обо мне ли вы вздыхаете, несравненная Лиз? – вкрадчиво прошептал Алексей, и девушка вздрогнула, выронила книгу из рук, обернулась на голос. – Вы?! – выдохнула она, не веря своим глазам. На ее лице отразилась радость, затем застыла маска надменной холодности. – Что вы здесь делаете? Алексей подошел к ней поближе. Она поднялась с кресла, а книга соскользнула с ее колен на пол. Алексей и Лиза наклонились одновременно с намерением подобрать ее, и пальцы их соприкоснулись. Не отнимая руки, Алексей посмотрел девушке в глаза. Ее надменность сменилась растерянностью и… влюбленным блеском голубых глаз. – Я скучал по вам, Лиз, – прошептал он искренне. Девушка мгновенно поднялась и отошла в сторону. – В самом деле? – произнесла она, отвернувшись. – Но вы уехали, даже не простившись! Алексей приблизился к ней вновь. – Да… так получилось, – ответил он с сожалением. – А вы… вы скучали по мне? – Нисколечко, – ответ девушки прозвучал слишком быстро и неискренне. Алексей улыбнулся. – Совсем-совсем? – Совсем! – И вы не рады меня видеть? – Нисколечко! Он театрально вздохнул. – Что ж… вы разбили мое сердце… Осталось только уйти… – произнес он и развернулся, будто собрался уходить. Лиза резко обернулась. – Уже уходите? Алексей остановился и посмотрел на нее. – Вы не хотите, чтобы я уходил? – лукаво спросил он. Она неопределенно пожала плечами. – Папенька дома. Он хотел бы видеть вас, – ответила она, нервно перебирая кончики бахромы белого пухового платка. – Я накажу Дуняше позвать его, – девушка направилась к столику с колокольчиком, но Алексей поймал ее за руку. – Не беспокойтесь. Она сделает это сама, – он нежно сжал ее пальчики. Так они и стояли рядышком, зачарованно смотря друг другу в глаза, когда в гостиную вошел ее отец. – А, Алексей Петрович, здравствуйте! – приветствовал он. Лиза вздрогнула, и Алексей отпустил ее руку. Обернулся и, с улыбкой подойдя к Колдобину, пожал ему руку. – Здравствуйте, Николай Иванович! – Где же вы пропадали так долго? Мы уж не ожидали вашего возвращения. – Дела, дела… – ответил Алексей. – Отобедаете с нами? Прошу. Порадуйте нас своим обществом. Алексей взглянул на Лизу, старательно пытавшуюся отвести взгляд в сторону. – С превеликим удовольствием. Глава 21 Прошло более трех недель, как Алексей прибыл в Верхнеудинск. О Сычеве никому ничего не было известно, да и все внимание Алексея в эти дни было сосредоточено на Лизе и на том, что происходило вокруг нее. Алексей сопровождал Лизу, куда бы она ни пошла, чувствуя безмерную радость и душевное спокойствие рядом с ней… Запоминающе рядом с Лизой прошли ставшие для Алексея особыми Рождество и Новый год. Церковь благословила проведение елок в домах, рождественские подарки детям и друг другу. Повсеместно продавались елочные украшения, игрушки и праздничные свечи, а также рождественские и новогодние открытки. Но елочных украшений все равно не хватало! Тем более в приюте, где Лиза помогала, чем могла. В предпраздничные дни вместе с детьми Лиза и Алексей лепили и клеили из ваты, бумаги, картона, фольги всевозможные цепи, гирлянды и фонарики. Забавлялись, смеялись, дурачились вместе с ребятишками за спиной воспитателей. В сильный мороз заморозили в формочках цветную воду с петельками, а позже готовые фигурки развешали на елке во дворе. Алексею с трудом удалось скрыть, что знаком он с этим приютом не понаслышке – несколько детских лет, проведенных здесь, всплыли калейдоскопом воспоминаний. Для Лизы его задумчивое состояние и оговорки не прошли незамеченными, но так как он не желал ничего говорить, то и она не стала настаивать и досаждать расспросами. В это время частыми были денежные пожертвования в пользу учебных заведений и приютов – свою лепту внес и Алексей, еще раз невольно убедив Лизу в своей щедрости и доброте. На Гостинодворской площади появилась городская елка. С благословения церкви на ее вершине был установлен «указующий перст» в небо к Богу – сосулька. Покатались и на коньках, если можно было назвать катанием то, что вытворял на них Алексей! Гибкий, стройный, натренированный, он вызывал восхищение всех барышень, оказавшихся на льду. Лиза хмурилась, а тетка, частенько теперь сопровождавшая их, крякала в сторону с усмешкой. С тридцать первого на первое в полночь, отправились в церковь, где встретили Новый год молитвой и звоном. А утром горожане собрались в соборе во главе с местными чиновниками. На детскую елку в приюте Алексей и Лиза отправились после церкви. Детская елка началась с исполнения хором «Боже, царя храни». Потом малыши пели песни, читали стихи, водили хоровод вокруг елки, получили подарки: валенки, платки, рубахи, штаны, шарфы и по пачке раскрашенных пряников. А старшие танцевали под оркестр балалаечников. Днем были визиты, поздравления родственникам, друзьям и знакомым. В гостях пили чай, ели, выпивали. Потом с хозяевами «зажигали» елку и для забавы водили хороводы, пели, кто-нибудь из присутствующих обязательно играл на музыкальных инструментах54. Состоялся костюмированный городской бал. Повеселились, позабавились от души… Так незаметно пролетели и Рождество, и Новый год, и Крещение, принесшие уйму хороших, радостных впечатлений, тепла и… не одиночества. Впервые за долгие годы Алексей почувствовал себя счастливым и отдохнувшим от всех забот и тягостных мыслей. И как бывает в таких случаях, когда счастье бьется через край, беда подкралась незаметно… *** Начальник полиции еще раз развернул анонимную бумагу и с озабоченным, хмурым видом прочел: «Ваше благородие, смею вам доложить и выполнить долг чести перед Отечеством и Государем, как истинный патриот. Прибывший в ваш город человек, именующий себя Глебовым Алексеем Петровичем, является опаснейшим преступником. Посланный одной из тайных антиправительственных организаций, он должен совершить убийство генерал-губернатора, желающего посетить вскоре ваш городок. Тем самым показать пример и в предверии войны смутить народ на беспорядки. Ко всему прочему, он должен был вступить в контакт с местными смутьянами и с их помощью распространять антиправительственные листовки. Подтверждение моим словам вы найдете в фактах, кои соизволите проверить. С огромным уважением к вам»… Он сложил листок пополам, положил на стол. Задумчиво потерев подбородок, нажал кнопку звонка и вызвал к себе дежурного. *** В прекрасном расположении духа Алексей шагал к гостинице, в которой проживал. Уже почти стемнело, а темнело в зимнее время очень рано, и лишь полная луна тусклым светом наполняла улицы. Неожиданно Алексея привлек шум небольшой кучки народа, которую пытались разогнать полицейские. Он замедлил шаг, проходя мимо толпы. – Что случилось? – спросил кто-то рядом. – Стреляли в кого-то… – Да не «в кого-то»! Я сам слышал – в губернатора… Кто-то недоверчиво рассмеялся: – В губернатора? Каким же образом он здесь оказался?! – Да говорю же, в губернатора! С тайным визитом… Алексей прошел мимо и вскоре вовсе удалился от толпы. Он вспомнил, какой милой и одновременно дерзкой была сегодня Лиза. Как же хотелось прикоснуться к ней, заключить в свои объятия, ощутить тепло ее губ и гибкого тела! Но с тех пор как он вернулся в город, почти всегда рядом с ними находилась Ефросинья Ивановна, – ее тетка. Алексей усмехнулся. Ну ничего, он что-нибудь придумает и обязательно останется с Лиз наедине! Неожиданно по коже прополз неприятный холодок, в пальцах стало покалывать от предчувствия. Опасность! Алексей на мгновение замер, но тут же вновь зашагал по улице, стараясь незаметно определить, с какой стороны идет угроза. Но нет – он дошел до гостиницы, и ничего не произошло. Прежде чем войти в номер, Алексей попросил хозяйку растопить печь и принести ужин. Оказавшись в номере, зажег неторопливо лампаду, скинул верхнюю одежду. Затем налил вина и устроился в кресле. Но чувство тревоги не покидало его. Явился слуга, растопил печь и удалился, аккуратно прикрыв дверь. Алексей прошелся по комнате, подошел к окну. Затем обернулся и вновь окинул гостиную сосредоточенным взглядом. Что-то здесь не так! Он быстро прошелся по комнате, осматривая ее, и неожиданно наткнулся на небольшой серый чемоданчик. Вынув его из-под дивана, положил на упругое сидение и быстро открыл. Сверху на аккуратных стопках листовок лежал револьвер. «Война нужна только царю и капиталистам, и пока существует капитализм, над трудящимися постоянно будет висеть грозный призрак войны…» – пробежал Алексей глазами по первым фразам листовки и вернул ее в чемоданчик. – Черт те что… – выругался он. Откуда все это взялось? Алексей осмотрел револьвер. Из него недавно стреляли – в этом не было сомнений. Мозг лихорадочно заработал. В пальцах опять стало покалывать. От чемоданчика и всего, что в нем, необходимо срочно избавиться! В спешке накидывая пальто, он выглянул в окно и сразу заметил жандармов. «Не успел! Черт их принес!» Алексей ринулся к двери, запер ее, вернулся к чемоданчику, быстро вынул револьвер и вновь прошел к окну. Отодвинул комод на резных ножках и приподнял одну из половиц на полу, открыв давний свой тайник. Спрятал оружие и расставил все по своим местам. Затем на ходу подхватил чемодан с листовками, мгновенно подскочил к печке и открыл топку. Первая партия бумаг полетела в огонь, затем другая. В дверь постучали. Затем громче. – Откройте! Алексей торопливо зашвырнул еще партию. И еще. Дверь стали выбивать. Еще пара стопок. Дверь жалобно застонала, заскрежетала и распахнулась. Алексей зашвырнул последнюю большую партию, захлопнул дверку топки и быстро встал, повернувшись лицом к жандармам. – Сжег в топке! – прокричал кто-то. Другой злобно шагнул к Алексею и ударил его прикладом по голове. Боль захлестнула жгучей волной, Алексей стал падать, теряя сознание… *** Голова раскалывалась. Алексей находился на допросе более получаса. Третий по счету допрос. Повторялось одно и то же. Следователя интересовало покушение, совершенное накануне, заговоры в преддверии войны, антиправительственная агитация, революционные кружки и т.д. и т.п. Алексей же упорно твердил, что он приезжий и ничего не знает и понятия не имеет, о чем ему говорят. Замкнутый круг.