Когда я прикасаюсь костяшками пальцев к ее щеке, она как мрамор. И я вспоминаю кое о чем. Открываю рюкзак и достаю одеяло. Глупо, конечно, но не глупее, чем оставлять цветы на могиле, и это вроде бы имеет больше смысла. Я набрасываю его на плечи Джесс и прикрываю ей ноги. Потом сажусь рядом. Надеваю латексные перчатки и мгновение держу в руке руку Джесс, после чего достаю блокнот. В него я начинаю записывать физические свидетельства. Под глазами у нее синяки. Нет одного зуба. Ушибы на плечах, которые, разумеется, сейчас скрыты под толстовкой. Кожистые желтоватые царапины на пояснице, тоже скрытые под толстовкой. Честно говоря, я немного разочарован. Я рассчитывал, что полиция ухватится за оставленные мной подсказки. Но копы не нашли Джесс, так что мне нужно сделать следующий шаг. Ее телефон до сих пор у меня в кармане. Я носил его с собой везде, хотя включал всего на пять минут. Детектив Мэтсон наверняка уже затребовал записи звонков Джесс; по ним определят моменты, когда я звонил ей домой, чтобы послушать ее голос на автоответчике, но решат, что это делала она сама. Он, вероятно, пытался найти ее по GPS; теперь почти все телефоны оснащены этой системой, к которой имеет доступ ФБР: с помощью компьютерной программы они могут запеленговать включенный телефон и определить его местонахождение с точностью до нескольких метров. Впервые это было использовано в работе служб спасения при ответах на звонки по номеру 911. Как только диспетчер снимает трубку, начинается поиск местоположения звонящего на случай, если потребуется выезд пожарных или «скорой». Я решаю облегчить им задачу. Сажусь рядом с Джесс, чтобы наши плечи соприкасались. – Лучшего друга, чем ты, у меня никогда не было, – говорю я ей. – Мне очень жаль, что так случилось. Она, конечно, не отвечает. Не могу сказать, нет ее больше или осталось только тело, а то, что делало Джесс Джесс, куда-то подевалось. Это вызывает воспоминания о моем последнем срыве – о комнате без окон, без дверей, о стране, где никто не разговаривает друг с другом, о фортепиано с одними черными клавишами. Может, потому погребальные песни всегда такие грустные; оказаться по другую сторону от мертвеца – это примерно то же самое, что иметь синдром Аспергера. Невыносимо просто стоять и смотреть. Ничего мне не хотелось бы больше, чем увидеть, как съехались со всех сторон все полицейские силы, чтобы спасти Джесс. Но это было бы слишком рискованно, а потому я просто сяду на велосипед, вернусь домой и улягусь в свою постель тихо и мирно, пока не поднялись на заре нового дня солнце или моя мама. Но сперва я включаю ее розовую «Моторолу». Такое чувство, что мне нужно прочесть что-то – благодарственную речь или молитву. – Позвоните родителям, – наконец говорю я, набираю 911 и кладу телефон на камень рядом с Джесс. Слышу из крошечного динамика голос женщины-диспетчера. – Что случилось? – говорит она. – Алло? Вы меня слышите? Я на половине пути через лес, когда вижу вдалеке, на шоссе 115, мигающие огни, и всю дорогу домой улыбаюсь сам себе. Дело 4 Что-то рыбное Стелла Никелл любила тропических рыб. Она мечтала открыть собственный магазин. Стелла Никелл не любила своего мужа, которого отравила в 1986 году капсулами экседрина, приправленного цианидом, чтобы получить выплату по его полису страхования жизни. Сперва она попробовала отравить Брюса Никелла болиголовом и наперстянкой, но ни то ни другое не сработало. Для того чтобы замести следы, она подкинула несколько упаковок отравленного экседрина в разные магазины, что привело к смерти Сью Сноу, которой не посчастливилось купить одну из них. Производители лекарства опубликовали номер партии товара, чтобы предупредить покупателей, после чего на свет и вышла Стелла Никелл с заявлением, что у нее есть два пузырька с испорченными пилюлями, купленные в двух разных магазинах. Это казалось невероятным, так как из тысяч упаковок, проверенных в том регионе, только в пяти были обнаружены отравленные капсулы. Каковы шансы на то, что Стелла приобретет две из них? Изучая капсулы с экседрином, эксперты из лаборатории ФБР обнаружили существенно важную деталь: к цианиду были подмешаны какие-то зеленые кристаллы. Оказалось, что это уничтожитель водорослей, используемый в аквариумах. У Стеллы Никелл был аквариум, и она покупала уничтожитель водорослей в местном зоомагазине. Согласно полицейскому отчету, Стелла растолкла несколько таблеток этого средства для своей любимой рыбки в миске, которую потом использовала для подмешивания цианида. Дочь Стеллы, живущая отдельно от родителей, впоследствии пришла в полицию и заявила, что ее мать много лет планировала убийство Брюса Никелла. К слову о матери всех головных болей. Рич Иногда я просто чертовски опаздываю. В прошлом году тринадцатилетняя девушка по имени Грейси Чивер наутро после Рождества не спустилась вниз из своей комнаты. Ее нашли повесившейся на перекладине для одежды в шкафу. Когда я приехал на место с криминалистами, которые принялись фотографировать комнату Грейси, то сразу заметил, какой в ней царил беспорядок: стопка грязных мисок от хлопьев, на полу валяются бумаги и грязная одежда, – видно, никто не просил эту девочку убираться в комнате. Я пролистал ее дневники и узнал, что Грейси была из тех, кто любит поработать над собой лезвием бритвы; Грейси ненавидела себя и свою жизнь; Грейси не любила свое лицо, считала себя толстой и вела учет каждой съеденной в нарушение диеты крупинке. А потом на одной странице: «Я скучаю по маме». Я спросил одного из патрульных полицейских: «Ее мать умерла?» И услышал в ответ: «Нет, она на кухне». Грейси была старшей из двоих детей. У ее младшей сестры был синдром Дауна, и мать жила ради этого ребенка. Она учила девочку на дому, занималась с ней гимнастикой на мате в гостиной. И пока мать изображала из себя святую, отец приставал к Грейси. Я забрал дневник девочки в участок и сделал с него две ксерокопии. На нем были пятна крови, потому что Грейси резала себе руки, когда писала. Одну копию я отдал медицинскому эксперту, вторую отнес шефу со словами: «Кто-то в этой семье должен узнать, что происходило в доме». После похорон Грейси я позвонил ее матери и попросил о встрече. Мы сели в гостиной перед пылающим камином. Я передал ей копию дневника и сказал, что отметил в нем страницы, которые ей обязательно нужно прочесть. Женщина посмотрела на меня остекленевшими глазами и ответила, что ее семья начинает с чистого листа. Она выразила мне благодарность, а потом у меня на глазах бросила дневник в огонь. Я думаю о Грейси Чивер, осторожно забираясь в кульверт, где было обнаружено тело Джесс Огилви. Она завернута в лоскутное одеяло и полностью одета. Ее одежда и кожа покрыты тонким слоем инея. Уэйн Нассбаум снимает латексные перчатки, в которых осматривал Джесс, и дает указания своему помощнику подождать, пока криминалисты не закончат фотографировать место, прежде чем перевозить тело в больницу для вскрытия. – Первое впечатление? – спрашиваю я. – Она мертва уже какое-то время. Несколько дней, я думаю, хотя трудно сказать. Морозная погода превратила это место в импровизированный морг. – Он сует руки под мышки. – Сомневаюсь, что ее убили здесь. Царапины на спине, похоже, появились, когда ее волокли по земле уже мертвую. – Немного подумав, он спрашивает: – Твои ребята нашли зуб? – А что? – У нее одного не хватает. Я делаю мысленную заметку: сказать следователям, чтобы поискали. – Выбит ударом? Или взят в качестве трофея после смерти? Уэйн качает головой: – Рич, ты знаешь, я не готов играть в угадайку в четыре часа утра. Позвоню тебе, когда отчет будет готов. Он уходит, и тьму освещает вспышка фотокамеры криминалиста. В этот момент мы все похожи на призраков. Марк Магуайр сглатывает, увидев рюкзак, который вернули из лаборатории. – Это тот, что подарила ей тетка, – бормочет он. Парень в шоке. Ему не только сообщили, что его девушка мертва, но через несколько секунд арестовали за ее убийство. Полицейские пришли за ним в его квартиру в семь утра. Сейчас, во время допроса, на нем одежда, в которой он спал: трикотажные штаны и выцветшая футболка с эмблемой Вермонтского университета. Время от времени его пробивает дрожь, в конференц-зале гуляют сквозняки, но это только вызывает у меня воспоминания о синеватой коже Джесс Огилви. Мне цепь событий представляется такой: Магуайр поссорился с Джесс, ударил ее и непреднамеренно убил, при этом у девушки вылетел зуб. В панике он замел следы и попытался изобразить похищение: разрезанная москитная сетка, перевернутая стойка с дисками, записка в почтовом ящике, рюкзак с одеждой Джесс. Я вынимаю из рюкзака вещи – в основном большого размера; стройная фигурка Джесс явно в них утонула бы. – Более сообразительный преступник, который хочет запутать полицию, взял бы одежду, подходящую ей, – рассуждаю я. – Но ты ведь не слишком умен, верно, Марк? – Я уже говорил вам, что не имею отношения к… – Ты выбил ей зуб, когда дрался с ней? – спрашиваю я. – Так парни вроде тебя уходят? Избивая своих подружек? – Я не бил ее… – Марк, тебе не выкрутиться. У нас есть ее тело, на руках и на шее у нее следы побоев, это ясно как день. Сколько времени нам понадобится, по-твоему, чтобы связать их с тобой? Он морщится: – Я вам говорил, мы поссорились, и я схватил ее за руки. Прижал к стене. Я хотел… Я хотел… проучить ее. – И эта лекция завела тебя слишком далеко, верно? – Я не убивал ее. Клянусь Богом! – Зачем ты отнес ее тело в лес? Парень смотрит на меня: – Прошу вас. Вы должны мне поверить. Я встаю и нависаю над ним: – Ничему я не должен верить из твоих слов, сопляк. Ты уже один раз соврал мне про ссору с ней в выходные, когда выясняется, что вы ругались с ней и во вторник тоже. Отпечаток твоего ботинка найден под окном с разрезанной москитной сеткой, твои отпечатки пальцев – на ее горле, и еще у меня есть тело девушки, которая была приведена в порядок и перевезена. Спроси любого присяжного в этой стране, это все сильно похоже на попытку парня, который убил свою подружку, скрыть преступление. – Я не резал сетку. Не знаю, кто это сделал. И я не избивал ее. Я разозлился, да, толкнул ее… и ушел.