– Н-нет… – Вот именно. Поэтому я отложу ужин на то время, которое вам потребуется, чтобы привести себя в порядок. Вы – графиня. И должны выглядеть соответственно. Вы знаете, что такое графский титул? Миранда хлопнула глазами. И Лиля продолжила: – Это значит, что вы должны быть примером, опорой и защитой для живущих на ваших землях. А вы даже умыться не можете. Стыдитесь, госпожа… Миранда была растеряна. Ошарашена. И Лиля подумала, что первую схватку она выиграла. Но далеко не войну. И кивнула маячившей в дверях Эмме: – Быстренько, помогите графине Иртон умыться. И обязательно помыть руки. Миранда повиновалась. Лиля уселась в освободившееся кресло и подумала, что ей придется приложить массу усилий, чтобы приручить этого детеныша. А приручать надо. Зачем? Ну если романтично и лирично, – это ребенок. Оставшийся один, в чужом месте, беспомощный. Тут же жалость и инстинкт продолжения рода. Это о романтике. А если о практике? Миранда – это еще и инструмент управления ее отцом. Может, жену Джерисон Иртон и не любит. Но дочь… Дочь он любить должен. Или нет? Лиля потерла виски. Память ей ничего не говорила. Надо пошептаться на эту тему с Эммой. Пусть поговорит с прибывшими слугами. А потом перескажет ей последние сплетни. Миранда появилась умытая и явно опомнившаяся. И определенно собралась устроить скандал. Но Лиля опять не дала ей начать. – Вы любите печеный картофель, ваше сиятельство? – Что? – Печеное земляное яблоко. – Лиля улыбалась. – Сегодня у нас на ужин этот овощ. – Я… я хочу сидеть там! Пальчик указал на место графини. Лиля пожала плечами и пересела. Миранда опустилась в кресло. И жалобно пискнула. Лиля буквально три минуты назад приказала убрать оттуда все подушки. В результате над столом и носа видно не было. – Урок второй, – произнесла спокойно Лиля. – Прежде чем что-то требовать, подумай, как ты с этим справишься. – Ты это нарочно? – Разумеется. Но ведь и ты хотела устроить скандал, разве нет? Миранда засопела. Но крыть было нечем. Эта странная тетка была не такой, как остальные взрослые. Не орала, не ругалась, не топала ногами, не упрашивала – она не укладывалась в знакомые модели поведения. И Миранда прибегла к безотказному оружию. Она заплакала. Лиля посмотрела на маленькое личико, по которому катились слезы. Сейчас бы поцеловать мелкую, вытереть слезинки и все разрешить… Нельзя. На шею сядет. Поэтому Лилиан Иртон прищелкнула пальцами и распорядилась появившейся Илоне: – Мне подавайте ужин, а юной графине Иртон – луковицу. Нечищеную. Любопытство взяло верх. Распорядись Лиля пятью минутами позже, когда Миранда загнала бы себя в истерику, и ничего бы не вышло. Но пока еще… – З-зачем? – Чтобы ты плакала подольше. А то крокодиловы слезы быстро заканчиваются. – Чьи слезы? – Крокодиловы. А ты не знаешь, кто это такой? Миранда мотнула головой. – Тогда слушай. Пока нам будут подавать ужин, я расскажу тебе. И Лиля рассказывала. Про крокодила. Про то, как он обливается слезами, когда глотает добычу. Про птичку, которая чистила ему зубы, про слоненка, которому крокодил вытянул нос… Сказки Киплинга пригодились… Миранда слушала с открытым ртом. Ей обычно рассказывали про прекрасных дам и рыцарей… Но слоны? Крокодилы? Это было совершенно новое, а значит, вдвойне интереснее. И рассказывала Лиля интересно. И картошка была вкусная. И даже использование столовых приборов (графиня должна уметь кушать красиво, тем более такая красивая, правда?) прошло как-то незамеченным… А после ужина Лиля сама (тяжело, но надо) отнесла Миранду в ее комнату, посидела рядом, пока девочка засыпала, и даже спела колыбельную. Ту самую, что пела ей в детстве мама. «Лунные поляны… ночь, как день светла…» Даже если она чуть-чуть фальшивит, кто это заметит? Тем более здесь. Миранда так и уснула, цепляясь за руку женщины. Лиля осторожно высвободила запястье из детских пальцев и подумала, что надо бы малявке что-то пошить. Или связать. Мягкие игрушки она тоже делать умела. Подумаешь, какие мелочи. Миранда Кэтрин Иртон. Что ж, девочка… Нам предстоит зимовать вместе. И к весне ты не будешь во мне души чаять. Как и в родном отце. А пока – спать. Надо бы выспаться. Завтра тяжелый день. Утро началось с того, что Лиле приснился слон. Он сидел у нее на груди и человеческим голосом спрашивал: «Заплатила ли ты налоги, дитя мое?» Женщина дернулась и открыла глаза. Оказалось, что это не слон. Миранда Кэтрин Иртон. – А я уже встала. А ты все спишь! Произнесено это было таким тоном… Лиля посмотрела в окно. Там было еще темновато. И как-то холодновато. Да и ребенок… В одной ночнушке! По средневековому морозильнику! – Рехнулась?! – возмутилась женщина, утаскивая мелкую под одеяло, как ее саму когда-то мама. – Что? Миранда была слегка придушена, пощекочена и крепко поцелована в нос. – То! Босиком, на каменном полу, ноги ледяные… А где нянька? – Она спит. А я решила… – Замерзнуть и заболеть. – Лиля цапнула мелкую за кончик носа. – А ну, лежать смирно! – А ты мне еще сказку расскажешь?