В ответ мне только кивнули. Я прождал часов пять. Все это время прокручивал в голове “записи” того странного голоса и свои навыки. В итоге все же убедился, что в хирургии познания у меня отсутствуют. По крайней мере, вспомнить ничего не вышло. Хотя порой накатывало такое странное гнетущее чувство, от которого хотелось спрятаться или сбежать прочь. А дышать становилось тяжелее. Я никак не мог понять почему. В конце концов, взъерошенный, а теперь уже и мокрый человек вышел из дверей. Стянул прозрачные шапку, перчатки и нагрудник. Их я раньше на нем не видел. – Олег, – протянул он мне руку. Кажется, это опять было имя… Олег наблюдал, как нагревается чай. Сначала врач сидел молча, откинувшись в кресле, потом, наконец выдохнув, уточнил: – Я сделал, что смог. Но могу я мало… теперь, – снова пауза. Вздох. – Так что у вас случилось? Вздохнул уже я. Постарался рассказать, что знал. Объяснил, как смог. Подумав, спросил, чем могу помочь Олегу. Или самому Эрику… Наверное, я должен какую-то плату. Так было бы правильно. – А что, с тебя есть что взять? – усмехнулся врач и взъерошил свои пропотевшие волосы еще сильнее. – Не знаю… Я умею чинить некоторые приборы. Хотя не совсем чинить, скорее, пересобирать. – Чинить… Как бы те же линейки не прознали про тебя и не заинтересовались. Очень уж ты приметный. – Крылья? – Или твои навыки, если про них начнут болтать. – А кто эти линейки, про которых ты говоришь все время? – А, это… ну, военные. Не спецчасти, а те, что уцелели то тут, то там. Собираются где-то недалеко на базе, на побережье. Все сколько-нибудь целое и ценное оборудование они из больницы и вывезли. И поди поспорь… – Значит, это их транспорт сбил Эрика? – Думаю, да. Мы поэтому пока никуда и не высовываемся. Хотя и в городе небезопасно. Некоторых несговорчивых владельцев техники линейки просто из излучателей пристрелили. – Но… как же так? – Кого волнует еще одна жизнь? Две, десяток… Не их же. – Меня. Меня волнует каждая жизнь. Кажется. Из тех, что я вижу. Тебя вроде бы тоже. Разве нет? – Да нет. Без некоторых было бы поспокойнее. Нет, не подумай, я не убийца. Просто… Люди боятся. Люди ненавидят. Все считают всех психами, сами при этом таковыми являясь. А наша планета – один большой дурдом, где кто первый надел халат – тот и психиатр. Иногда, чтобы выжил один, лучше бы умереть другому… Вот мальчик. Ты говоришь – переехало военным антигравом на большой скорости. Так, может, лучше бы умер тот, кто вел этот антиграв? Молчание. Я не знал, что ответить. Смерть предотвращает смерть? Это… как-то неправильно. Душу скребло непонимание: – Так тоже… страшно. Где же правда? Где верное решение?.. – Знаешь, истины в мире давно не было, а с некоторых пор не стало и правды, – Олег снова вздохнул. – Так один человек мне сказал, когда война началась. – А когда не стало истины? – Со времен изгнания из рая, если верить священникам… – он вяло усмехнулся. Мы пили чай. Я достал из кармана гермопакет с каким-то печеньем. Все остальные вещи так и остались брошенными на дороге. – Так как там Эрик? Не уверен, что пойму детали, но… – Хочешь – пошли, покажу. Я долго смотрел на застывшее среди каких-то трубок неподвижное тело мальчика. В голове крутился вопрос. Такой назойливый, что я произнес его вслух. Задал Олегу. – Скажи… Что же я должен был сделать верно? Глава 10. Смерть и ангел – Я – Рика! Рыжеволосая девушка с огромным для столь хрупкого телосложения рюкзаком. Она смотрела на меня со странным выражением лица. Словно ее имя значило нечто большее, чем прозвучало сейчас. Но я все еще не понимал, чем один набор букв, называемый у людей именем, отличается от другого. Да, я и не припоминаю, чтобы слышал его раньше. Хотя я и своего имени не назову, так что это плохой критерий. И все же никаких образов не всплывало, хотя я слышал, что у этих слов есть какие-то значения, иные, тайные, скрытые. Или Рика ожидала чего-то еще? Какого же знания? Молчать слишком долго у людей не принято... – Я не назову тебе имя. Люди почему-то зовут меня ангелом. Можно сказать, что это могло бы быть моим именем, наверное. – Нет. Ангел – это не имя. Скорее, я сказала бы, что это титул, должность, но не имя... Я мог только развести руками. Меня все меньше беспокоило происходящее вокруг, и все больше – внутри. Но девушка, однако, не отстала. Уселась рядом со мной. В ней не было того равнодушия и тусклости, что проросли в других жителей города. Наверно, тех, что проросли теперь и во мне… Я часто сидел на той лавочке, где впервые увидел Олега. Здание, куда я тогда принес Эрика, считалось больницей, но скорее номинально. Здесь было тихо, пусто и холодно. Ветер раскачивал уцелевшие серые деревья и шелестел мусором. Люди иногда приходили к Олегу за помощью, кто-то даже оставался в больнице, как Эрик. Я старался помогать врачу, по крайней мере, там, где нужна была просто физическая помощь. Несложная. А по вечерам просто сидел и смотрел, как качаются ветви деревьев. Я все больше не понимал ни себя, ни свои действия. Где эта разница между "я хочу сдаться" и "я хочу бороться"?! Где она? В чем она? Можно ли считать решимостью решимость принять поражение? Когда мне следовало остановиться? Или идти до конца? Если остановиться и не бежать, а просто сидеть, глядя на небо, то возникает вопрос: а зачем бежал вообще? И сейчас этот вопрос терзал меня день за днем. Зачем я шел? Куда я шел? Все, что я сделал – зачем оно было? Бессилие было хуже смерти. Потому что ты будто мертв заживо. В Вальте я жил целый месяц. Пока что меня не гнали. Пока я помогал Олегу в больнице. Смотрел на Эрика, лицо которого словно подернулось ледяной корочкой, скрывшей волны, характер, саму жизнь… Он спал и больше не стонал. Олег, однако, сказал, что это просто отсрочка неизбежного. И правда. Спустя еще неделю – Эрика похоронили на кладбище за странным разрушенным зданием. Я смотрел на холмик земли, на конструкцию с табличкой. И не понимал. Это то, что я совсем не понимал. Вот мальчик держит меня за руку, вот я думаю, чем его накормить, о чем рассказать… А вот от него остался лишь холмик на окраине города. Но вот же он – Эрик. Я представлял его лицо раз за разом, пока оно не стало расплываться в моих мыслях. Связи, логики и смысла нет. Я не способен понять, как и почему это случилось. Не способен понять, что было правильным. Если бы я оставил мальчика в подземелье… Он был бы сейчас жив? Если не на самом деле, то хотя бы для меня?! Нет, я не мог его не забирать оттуда. Но ведь мог оставить где-то у людей. У тех, кто никуда не идет. В конце концов, мог сам никуда не идти… Я задумался: а жив ли Леонид? А Эдуард? А те неприятные люди, которых я встречал, или даже приятные, но чьих имен я не вспомню? Существуют ли они все сейчас? Существует ли за моей спиной мир, которого я не вижу? На мое плечо из-за спины внезапно опустилась рука Рики. Я выдохнул. – И все-таки он существует… – Кто? – девушка обошла меня и заглянула в глаза. – Мир за моей спиной. Тот мир, которого я не вижу. Но жив ли при этом сам мир? Я внезапно представил его таким, каким он должен был быть. Таким, каким он, быть может, когда-то и был. Идеальным и правильным. Светлым и ярким. Теплым и ласковым. Наверняка мир был таким! А потом пришла война. Нет, не так. Она медленно подходила, скрываясь среди других болезней, что терзали и мучили мир. И мир умер. Неужели из-за людей? Наверное, так и было. Потому что зачем жить миру, если в нем нет ни света, ни надежды, ни справедливости? Но это же не может быть правдой? Слишком бредовая и кошмарная картина, чтобы она была реальной. Правда же? Откуда ко мне вообще пришли такие дикие идеи и образы? Это потому что я понял смерть? Ближе, чем раньше. Смерть и… вину? Я встряхнул головой. Волосы спали на лоб. Я мало обращал на них внимания, но, оказывается, они отросли… Нигде поблизости не было большой воды. Но я понял, что мне может ее заменить. Даже если я не смогу кидать камушки… Мне нужно побыть с небом. Облака двигались повсюду единой огромной линзой по неведомым законам. Завораживали и зачаровывали. Словно дыхание. Все казалось таким мелким, таким расплывчатым… Словно я растворился в небе. – Пойдем? – прозвучал голос Рики. Только сейчас я понял, как созвучно ее имя с именем Эрика. Глава 11. Новое небо Рюкзак помогала застегнуть Рика. Он неудобно сдавливал крылья, хотя и был какой-то странной формы, не такой, как другие рюкзаки, что я видел. И все же такие крепления оказались сильно удобнее любых сумок. Даже не смотря на то, что лишь с большим трудом я смогу надеть эту амуницию самостоятельно. За боксом и запасами я тогда вернулся, несмотря на все предупреждения Олега на следующий день после того, как отнес Эрика в больницу. Сумки просто отбросило с дороги в канаву. Бокс приобрел пару вмятин, но пока работал нормально. Теперь он лежал в рюкзаке вместе с гермопакетами, запасной одеждой и аптечкой. – Откуда ты достала рюкзак, который не мешает крыльям? – уточнил я волнующий вопрос. – Он был у меня с самого начала. Давно. – Ну… Ты просто носила его с собой? У тебя ведь явно другой рюкзак. Рика долго и пристально на меня смотрела. Потом ответила, но… как-то невпопад: – Ты слишком заметен. Думаешь, тебя сложно было бы найти? Если бы кто-то захотел… Она снова смотрела на меня этим странным взглядом. Выжидающим. Но чего именно Рика ждала? – То… что? Он взял бы для меня рюкзак? Ты хочешь сказать, что специально пришла ко мне? – Все может быть. Я не знал, что еще спросить, и мне стало как-то равнодушно и безразлично. И правда, какая разница? Дальше мы шли молча. Торопливо, стараясь быстрее миновать зону, где могут появиться линейки. Мы шли на полуостров, где знают о людях с крыльями. Так, по крайней мере, сказала Рика. Мне было все равно. Доверить кому-то принимать за меня решения стало облегчением после смерти Эрика. Я не хотел ошибиться снова, но, кажется, не ошибиться я не мог. Сам бы я, наверно, сидел на той лавочке в Вальте вечность, не в силах совершить хоть что-то. Рыжеволосая девушка говорит, что знает, куда мне нужно идти? Что я смогу вспомнить что-то там, на неведомом полуострове? Что же. Пусть будет так. Не уверен, что у меня остались желания и воля. Хотя без них было спокойно.