Только ближе к вечеру у какого-то поселения Рика снова заговорила. Ее вопрос был внезапным и странным: – Хочешь посмотреть на ангелов? – Что? – Ну, точнее на рисунки. На нарисованных ангелов. Я кивнул. Сам не зная почему. *** Голубая, небесная, краска слезала крупными, почти снежными хлопьями. Там, на фресках, под осыпавшимся небом я действительно увидел крылатых людей. Это на них я был похож? Вряд ли они на меня… Одежда, нарисованная на ангелах, казалась довольно странной и выглядела неудобной. Слишком длинной. На некоторых рисунках в руках у ангелов были цветы, на некоторых – старинное оружие: мечи, копья. Они были садовниками и воинами? Высокие своды отражали эхо шагов. Рика назвала это место храмом. Мы пришли сюда рано утром. Когда в тиши застыли деревья, и даже ветер не дул. Снаружи здание было похоже на то, возле которого похоронили Эрика. Только наше осталось целым. Почти. Ярко-голубая, тоже чуть облупившаяся крыша снаружи. Белые стены, высокие окна. Странные навершия, увенчанные металлическими фигурами. Несколько перекрестьев, некоторые под прямым углом, некоторые – нет. В основании серп, кажется, на концах что-то похожее на звезды... Эти украшения стояли на вершине каждой крыши. Хотя, скорее, это были не просто крыши, а купола, что по форме походили на пирамидку и сферы или даже капли. Тоже ярко-голубые, застывшие. И правда, похоже на стекающие к земле в солнечный день небеса. Но сейчас было пасмурно, промозгло и сыро. Солнце пробивалось сквозь облака на мгновение, а потом скрывалось вновь. Безветрие при таком стремительном движении облаков казалось мне пугающе неестественным. Внутри тоже ни ветерка, ни звука. Золотистые подставки под свечи, светлые стены и очень много рисунков. Под самым потолком – ангелы, на которых указала мне Рика. На стенах – люди. От рассматривания меня отвлекают шаги за спиной. Здесь они звучат гулко и заметно. Человек. Он заходит и приветственно нам кивает. Он не удивлен, и идет к Рике так, будто знает ее. У этого человека довольно странная одежда, я никогда не видел такой. Темная и длинная, должно быть, она была не очень удобной… И совсем не теплой. Хотя чем-то это показалось похожим на одежды ангелов с картин. Только цвет не тот. Поверх наброшена куртка. Рика говорила с этим человеком о чем-то в стороне. Я не вслушивался. Внутри храма было тихо и как-то торжественно уютно. Утренние лучи, падающие через окна, можно было проследить по пылинкам, висящим в воздухе. Свет казался здесь материальным. Он исчезал и появлялся вновь. Странное ощущение. Этот свет был для меня словно давно забытый вкус. Сладость и горечь, и что-то еще, добавляющее в горечь тепла. Не острота специй, а именно покой и безмятежный уют. Светлый и мягкий. Я вспомнил тот настоящий, не изъеденный болезнями мир. Был ли он где-то в глубинах моей памяти или только в глубинах воображения? Я снова взглянул на цветы и мечи в руках ангелов. Мне почему-то начинало казаться, что тот настоящий мир действительно был. Когда-то. Как говорил Олег? Истина исчезла со времен изгнания из рая? Он говорил что-то еще… Здешнее небо было мягким, теплым и… родным. Откуда ко мне пришло это слово, интересно? Родным был Эрик для старика. И наоборот. Для меня же… Эрик был родным тоже. По крайней мере, я бы мог это сказать на счет него. А еще… Рика. Но почему? Это осознание было немного внезапным. Что делает нас родными? Глава 12. Бог и ангел – Нужно ему немного помочь, – сказала Рика, после того как человек в одежде ангелов снова куда-то ушел. – Его зовут Георгий. Он очень хотел тебя увидеть. Мы побудем здесь день, потом переночуем, а утром или днем пойдем дальше. Согласен? Что-то в ее словах меня насторожило… Но я никак не мог уловить что. И лишь пожал плечами в ответ. – Не хочешь? Мне показалось, что храм тебе понравился. – Здесь… – я долго пытался подобрать слово, и, наконец, закончил: – Мирно. – Тогда останемся до завтра? – Ладно. Что ты говорила про помощь? Ветер все же спустился к земле и растрепал мне волосы, когда мы вышли из храма. Позади двора стоял крошечный домик со странной печью. Что это именно печь, мне объяснила Рика. – Здесь было что-то вроде музея. Рика показала сарайчик, набитый сухим деревом. Я вспомнил, что видел такой же у Леонида. Но мы ничего не делали с теми… дровами. Эти же нужно было перенести на крыльцо домика. А более крупные – разрубить и сложить под навес на место тех, что мы забрали. Сначала у меня совсем не получалось разбить цилиндрическое дерево на более мелкие куски. Но в конце концов я понял, как это делать. Из дома к нам вышел хозяин. Теперь я заметил, что Георгий был бородат, худ, а взгляд его как-то застенчиво-ясен. Другого определения бы и не подобрал. Мужчина улыбнулся мне как-то очень тепло… – Спаси вас Бог. Эта фраза зацепилась, застряла у меня в голове. Она была странной. Рика опять что-то тихо говорила Георгию, но я снова не слушал. Наконец они примолкли, и я влез в их диалог и спросил то, что меня так заинтересовало: – От чего? Георгий обернулся, недоуменно посмотрел на меня. Нахмурился, задумавшись, потом вновь улыбнулся. – Спаси Бог? В целом – от всего. Хотя верующие, скорее, подразумевают спасение души человека, когда так говорят. – Душа – это часть человека? А если я не человек? – Не думаю, что вы не человек. В любом случае, предположу, что душа есть и у вас. Я хотел спросить еще многое, но никак не мог сформулировать – что. Кажется, Георгий это заметил. – Вы можете спросить о том, что вас волнует, тогда, когда будете готовы. Даже, – он взглянул на Рику, – ваша знакомая пока не уверена, хочет ли она знать о нематериальных понятиях. Верит ли она в них. Но она приходит сюда иногда. И вы приходите. *** Холодал вечер. Небо расчистилось и засверкало звездами. Я долго глядел на него, пока Рика не позвала пить чай. Только войдя в комнату, я сразу почувствовал запах гари. В уголке слабо метался огонек в странной емкости. Георгий, тяжко вздохнув, пробормотал: – Масло кончатся. Он, аккуратно стянув куртку, расправил ее, повесил возле печки. От одежды пахло сырой шерстью и уличным воздухом. – Топить на ночь или подождать утра? Не так-то сейчас и холодно… – Мы могли бы поискать что-то более современное для освещения и обогрева, – заметил я. – Нет-нет, лишнее искушение… – Что-что? – Помнишь больницу Олега? – вмешалась Рика. – И что он говорил? Техника – приоритетная цель линеек. Если они узнают, то у Георгия будут проблемы. Она помолчала. Потом добавила, совсем тихо: – Как у того, кто жил здесь до… Я зажег портативный фонарик, чтобы подсветить человеку. Печь так и не стали затапливать. Мы сидели за столом. Рика распоряжалась какими-то принесенными запасами. Георгий доставал что-то неконсервированное. Запахло сушеной травой и чем-то еще. Григорий обратился ко мне: – Меня волнует один вопрос, с тех пор как я о вас узнал. Скажите, а каково это – чувствовать за своими лопатками силу небес? – Не знаю. Ведь я никогда не летал. Рика снова смотрела на меня своим странным взглядом. Почему мне начинает казаться, что ей что-то не нравится в моих ответах? – Правда? – Ну… да? Мы замолчали. Поужинали в свете моего фонаря. Разложили что-то вроде складных кроватей. Георгий не торопился спать. Он перебирал, стоя на коленях, одну за другой бусины, нанизанные на одну нить. Неровные, крупные, красные при свете и почти черные в темноте. Какой-то камень. – Боже, помилуй мя, – разобрал я. Помилуй, спаси… Эти слова отдавались ужасом, словно эхом. Если бы они звучали не голосом Григория, наверно, я бы предпочел бежать прочь. Спаси и помилуй. Пощади. Я не выдержал и прервал Георгия. – Простите, но зачем вы повторяете это все? Боже, спаси, помилуй? – Это называется молитва. Бог и правда спасает, помогает. – И вам? – Всем. – И кто такой этот Бог, в таком случае? – Тот, кто создал все и всех. Творец мира. – То есть Бог – творец и помощник? И вы считаете, что он заботится о... нас? – Я примолк не в силах найти логики. – И как тогда… Как тогда получилось это? Это все? – я обвел руками вокруг. Я вспомнил Эрика. Олега и его тщетные труды. Подземелье… Георгий смотрел на меня пристально, но как-то мягко. – Трудности тоже могут быть посланы Богом. Чтобы человек чему-то научился, чтобы его душа изменилась к лучшему. Чтобы, в конце концов, сам человек мог творить добро подобно Богу, пусть и в меньших масштабах. – Но я… Я не мог тогда ничего сделать! – Возможно... возможно, тогда стоило смириться. Я не могу сказать, я не знаю ваших испытаний. Но ведь вы здесь. И все еще что-то ищете. Не так ли? – Вы говорили про изменения. Но что, если душа не станет лучше от тех трудностей? Тогда все и рушится? Тот мир, созданный творцом? Настоящий... Наверно, тогда толпы превращаются в тупые стада, а потом в хищные стаи? Но ведь Бог мог бы...